Пляска смерти - Лорел Гамильтон

Я коснулась его руки, остановила его, когда он расстегивал манжеты.

— Погоди минутку.

Он обратил ко мне озадаченный взгляд.

— Снова нервничаешь, — заметил Натэниел. — В чем дело?

Я покачала головой, посмотрела на ту сторону кровати. Жан-Клод все еще стоял там, но теперь опирался на деревянную стойку, обвив ее руками. Лицо его было спокойно, но я уже сегодня проникла к нему в голову дальше обычного, в некоторую особую область.

— Черт, — сказала я.

— Что такое? — спросили одновременно Мика и Натэниел.

— Я знаю, в чем дело.

Они оба посмотрели на меня, но я смотрела на Жан-Клода.

— В тебе.

— Я уже видел твоих мужчин обнаженными, — сказал он тем же любезным закрытым голосом.

— Мы все лежали в постели голые и потные, Анита, — напомнил Натэниел.

— Да, но у вас никогда не было с ним секса. У меня был.

— Жан-Клод кормился от меня, Анита, — сказал Мика. — Он у меня больше брал крови, чем у тебя.

Я посмотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что дать ему кровь — это то же самое, что иметь с ним секс?

Он пожал плечами, и лицо его приняло то замкнутое выражение, которое бывало, когда он не знал, какого выражения лица я от него хочу.

— У меня бывал секс, от которого было далеко не так хорошо, как когда Жан-Клод кормится.

— Значит, это был неправильный секс, — сказала я.

Он улыбнулся:

— Я был молод. Потом я научился.

— Это да, — согласилась я и улыбнулась в ответ.

Он поцеловал меня, потом отодвинулся и посмотрел изучающим взглядом, отодвинулся в сторону — положить запонку на ночной столик, и занялся другим рукавом, стоя спиной ко мне. Подняв глаза, я обнаружила, что не только я на него смотрю.

Смотрел и Жан-Клод с тем же непроницаемым красивым лицом. Смотрел на нас всех. Да, мы бывали вместе в постели, голые и потные. Черт, иногда в этой куче тел бывали и Ашер, и Джейсон — зависит от того, кто кого последним кормил. Так чего же это я уставилась на Жан-Клода, который смотрит, как Мика снимает рубашку?

Вдруг меня осенила умная мысль. У меня их вообще-то немного — по поводу моей эмоциональной жизни, во всяком случае.

— Знаю, в чем дело, — сказала я снова.

Все посмотрели на меня. Я коснулась голой спины Мики, но смотрела при этом на Жан-Клода:

— Это из-за того, что мы сегодня сделали с Огюстином.

Жан-Клод сел на угол кровати, все еще держась одной рукой за стойку.

— О чем именно ты упоминаешь, ma petite? Мы сегодня с Огюстином сделали многое.

— Я знаю, все считают, будто мы все тискаемся друг с другом без разбора, но сегодня я впервые увидела, как целуются двое мужчин. Я никогда не видела, чтобы… — У меня пресекся голос. Неужто я еще такой младенец? Черт побери, я же уже большая! — …никогда не видела раньше анального секса, тем более между двумя мужчинами. Тем более между моим любовником и чужим мужчиной. — Как следует вдохнув, я выдохнула и подошла к краю кровати — чуть ближе к Жан-Клоду. — Ну, я понятно говорю?

— Тебя взволновало то, что ты увидела, — сказал он.

— Погоди-ка. — Я обернулась на голос Натэниела. Он приподнялся на локте на подушках, простыня сбилась на колени, едва прикрывая его, но по лицу было видно, что он этого не замечает. — Что ты чувствовала, когда Жан-Клод целовал Огги?

Я открыла рот — и закрыла, потому что не знала ответа. А что я чувствовала?

— Ну, я была не против. Это было… интересно.

Но это было не совсем верно. Я уставилась на кровать и сказала:

— Нет, я… это было интересно.

— Интересно — в хорошем смысле или в плохом? — спросил Натэниел.

Я ответила, не поднимая глаз:

— В хорошем.

Кто-то вздохнул — не знаю кто. Я медленно подняла глаза, и никто не смотрел на меня с укором — будто я что-то ужасное сказала. Не знаю, почему я решила, будто кому-нибудь из присутствующих может не понравиться, что я с удовольствием смотрела, как Жан-Клод целуется с другим мужчиной, но так я подумала. И ждала, чтобы кто-нибудь сказал, что мне должно быть стыдно. Я видела, как мой любимый целуется с другим мужчиной, и не только не ужаснулась, но мне понравилось. Это плохо? Я ждала такого ощущения, но его не было. Наоборот, все казалось правильным, словно всю жизнь я ждала, чтобы это произошло. Казалось правильным, как бывают правильными вещи, находящие дорогу прямо к сердцу. И у меня не было нехорошего чувства, когда это происходило. А теперь это меня смущало. Что же меня смущало — чувство вины? Нет, была неловкость, некоторое… стеснение, что ли, но не вина. Так в чем же дело?

Мика тронул меня за руку:

— У тебя на лице столько мыслей… о чем ты думаешь?

— Что у меня нет ощущения стыда, а разве не должно быть?

— Стыда за что? — не понял он.

— Разве меня не должно возмущать, что Жан-Клод целовал при мне другого мужчину, чужого?

— И тебя это возмутило?

Я покачала головой:

— В тот момент — нет.

Он улыбнулся несколько неуверенно.

— А теперь это тебя смущает, но почему?

— А тебя не смутило бы на такое смотреть?

Он посмотрел на меня внимательно:

— Анита, мне случалось видеть, как ты занимаешься сексом с другими мужчинами.

Вдруг мне снова стало тринадцать лет — стыд, смущение, неловкость полная.

— Я думаю, ma petite, он спрашивает, что ты чувствовала, когда смотрела на нас с Огюстином.

Я бросила на него взгляд, радостный, что он мне помог, но недовольный — что ему пришлось мне помогать.

— Тебя это смутило? — спросил Мика.

Я покачала головой:

— Нет, это было очень интересно. Мы его сделали. Мы им завладели. Это было… — У меня дыхание прервалось дрожью. — Это был прилив адреналина, сила, секс — все вместе.

— Тогда все в порядке, — сказал Мика. — Не стыдись, что тебе не было стыдно.

Черт, я же именно это и делала.

— Теперь, когда ты сказал вслух, это звучит просто глупо.

Он обнял меня, и я прижалась к теплоте его тела.

— Это не глупо, Анита. Чувства не бывают глупыми, они только иногда заставляют нас чувствовать себя глупцами.

Я отодвинулась, посмотрела ему в лицо.

— Тебя все устраивает, что мы сегодня делали. Ты не думаешь, что это было зло или что-то в этом роде.

Он чуть пощекотал меня под подбородком.

— Это у тебя голос Ричарда в голове, а не мой.

Я кивнула. Он был прав, по крайней мере частично.

Мика отошел повесить рубашку в гардероб. Натэниел вытянул ко мне руку.

— Сними свой халат, я хочу обнять тебя — голую и теплую.

Я хотела того же — и вряд ли могла бы придумать что-нибудь лучше, но все еще колебалась. Руку его я взяла, но халат не начала снимать и на кровать не полезла.