Легион Фалькенберга - Джерри Пурнелл

— Ты выглядишь встревоженным. — Уложив детей, вернулась Лора. — Всего несколько дней…

— Да.

— А действительно, что тогда произойдет? — спросила она. — Если забыть об обещаниях, которые мы слышим. Что произойдет, когда уйдет СВ? Будет плохо, верно?

Он притянул ее к себе, ощущая ее тепло, и попытался найти утешение в этой близости. Лора на мгновение прижалась к нему, потом отстранилась.

— Джордж, разве нельзя взять все, что можно, и уйти на восток? У нас будет немного, но мы останемся живы.

— Ну, так плохо не будет, — ответил он. Попытался засмеяться, словно она пошутила, но не получилось. Лора не поддержала его.

— Это можно будет сделать позже, — сказал он. — Если тут не получится. Но вначале все должно идти хорошо. У нас есть своя полиция. Она поддержит правительство, но вас всех я на несколько дней переселю во дворец.

— Армия, — презрительно сказала она. — Та еще армия, Джордж. Добровольцы Брэдфорда, которые убьют тебя, — и не думай, что Брэдфорду это не понравится. И эти морские пехотинцы! Ты сам говорил, что это отбросы космоса.

— Да, говорил. Но теперь сомневаюсь. Здесь происходит что-то странное, Лора. Что-то такое, чего я не понимаю.

Она села на диван возле его стола, подобрав под себя ноги. Ему всегда нравилась эта поза. Лора с интересом посмотрела на него. Так она никогда ни на кого другого не смотрела.

— Сегодня я встретился с майором Карантовым, — сказал Джордж. — Подумал, что старый друг что-нибудь расскажет мне об этом Фалькенберге. Бориса на месте не было, но один из его лейтенантов, парень по имени Клейст…

— Я с ним знакома, — сказала Лора. — Славный мальчик. Правда, слишком молод.

— Да. Мы говорили о том, что принесет с собой независимость. О драках на улицах, о бунтах толпы, ну, знаешь, и я сказал, что хотел бы иметь надежных морских пехотинцев. А не ту демобилизованную часть, которая остается с нами. Он как-то странно посмотрел на меня и спросил, кого же я хочу — самого командующего адмирала?

— Да, это странно.

— Да, а когда пришел Борис и я спросил у него: что парень имел в виду? Борис ответил, что тот еще новичок и сам не знает, что плетет.

— И ты поверил? — спросила Лора. — Борис не стал бы тебе лгать. Перестань! — торопливо добавила она. — У тебя встреча.

— Подождет.

— На планете всего несколько десятков машин, и одна придет за тобой. Нельзя заставлять ее ждать, занимаясь любовью с женой, Джордж Хамнер! — Глаза ее сверкнули, но не гневно. — К тому же я хочу знать, что сказал тебе Борис. — Она отпрянула от него, и он вернулся к столу.

— Дело не только в этом, — сказал Джордж. — В последнее время я об этом думаю. Мне эти солдаты не кажутся плохими. В личное время они пьют, и работникам на фермах приходится прятать от них жен и дочерей, но знаешь: каждое утро парни выходят на плац. И Фалькенберг не кажется мне человеком, который стал бы командовать недисциплинированными людьми.

— Но… Он кивнул.

— Но это не имеет смысла. И еще эти офицеры. Их у него слишком много, и они все не с Хедли. Вот почему я собираюсь туда вечером без Брэдфорда.

— Ты спрашивал об этом Эрни?

— Конечно. Он говорит, что некоторые его партийцы проходят подготовку в качестве офицеров. Я туговато соображаю, Лора, но я не глуп. Я, возможно, не все замечаю, но будь хоть пятьдесят прогрессистов с военной подготовкой, я бы заметил. Брэдфорд лжет, но почему?

Лора задумалась и потянула себя за нижнюю губу — жест, который Хамнер сейчас едва заметил, хотя часто прохаживался на этот счет до того, как они с Лорой поженились.

— Он лжет, чтобы не терять навыка, — сказала она. — Но его жена говорила о независимости и проболталась, что, когда Эрни станет президентом, она многое изменит.

— Что ж, Эрни и должен идти вслед за Будро.

— Нет, — ответила Лора. — Она вела себя так, словно это будет скоро. Очень скоро.

Джордж Хамнер покачал массивной головой.

— У него духа не хватит для государственного переворота, — уверенно сказал он. — Техники бросят его в два счета. Они терпеть его не могут, и ему это известно.

— Эрнст Брэдфорд никогда не признавал никаких ограничений, — сказала Лора. — Он искренне верит, что может понравиться кому угодно, стоит только постараться. И сколько раз он ни пнул бы человека, он полагает, что улыбнется, извинится и все будет забыто. Но что сказал тебе Борис о Фалькенберге?

— Сказал, что лучшего мы бы не могли найти. Один из лучших старших офицеров морской пехоты, начинал как флотский офицер и перешел в морскую пехоту, потому что во Флоте недостаточно быстро получал повышения.

— Честолюбивый человек. Насколько он честолюбив?

— Не знаю. — Он женат?

— Кажется, был один раз, но недолго. Я просмотрел отчет о трибунале. Для повышения не было вакансий. И когда Фалькенберга представили к повышению, а адмирал не смог его повысить, Фалькенберг поднял такой шум, что был уволен за несоблюдение субординации.

— Но тогда, разве ему можно верить? — спросила Лора. — Ведь его люди — единственное, что, возможно, сохранит тебе жизнь…

— Знаю. И тебе, и Джимми, и Кристи, и Питеру… Я спросил Бориса, и он ответил, что лучшего человека найти невозможно. Нельзя нанимать офицеров СВ, которые состоят на действительной службе. Борис очень его рекомендовал. Говорит, в войсках его любят, он великолепный тактик, имеет большой опыт и в руководстве войсками, и в штабной работе…

— Похоже, удачная находка.

— Да. Но, Лора, если он так ценен, почему его выставили? Боже, причина кажется такой тривиальной…

Прозвенел интерком, и Хамнер с отсутствующим видом ответил. Дворецкий сообщал, что машина и шофер ждут у входа.

— Я приеду поздно, милая. Не жди меня. Но можешь подумать о нашем разговоре… Готов поклясться, что Фалькенберг — ключ к чему-то, и хотел бы знать, к чему.

— Он тебе нравится? — спросила Лора.

— Он не из тех, кто пытается понравиться.

— Я спросила, нравится ли он тебе?

— Да. Непонятно почему. Он мне нравится, но могу ли я ему доверять?

Выходя, он продолжал размышлять. «Можно ли верить Фалькенбергу? Доверить ему жизнь Лоры… и детей… и вообще всей планеты, которая, похоже, летит в тартарары».

Войска стояли лагерем на квадратной площадке. По периметру были воздвигнуты земляные укрепления, а палатки размещались такими ровными рядами, словно линии для этого прочерчивали специально.

Оборудование начищено и надраено, одеяла аккуратно скатаны, каждый предмет в каждой двухместной палатке на одном и том же месте… но люди толпились вокруг, кричали, открыто играли в азартные игры при свете лагерных костров. И даже от внешних ворот в глаза бросалось множество бутылок.

— Стой! Кто здесь?

Хамнер вздрогнул. Машина остановилась перед воротами, но часовых он не видел. Это было его первое вечернее посещение лагеря, и он нервничал.

— Вице-президент Хамнер.

С противоположной стороны машины его лицо осветил луч яркого фонаря. Значит, часовых двое, и оба невидимы.

— Добрый вечер, сэр, — сказал первый. — Я сообщу, что вы здесь.

Он поднес к губам маленький коммуникатор.

— Капрал охраны. Пост номер пять. — А потом прокричал то же самое, и его крик отчетливо разнесся в воздухе. У костров несколько голов повернулись в его сторону, но потом солдаты вернулись к своим прежним делам.

Хамнера провели к офицерскому ряду. Здесь палатки стояли на некотором удалении от тесных рядов солдатских палаток.

У костров запели, и Хамнер остановился, прислушиваясь.

Голова моя как проволочная спираль, и мне кажется, я готов умереть,И я напился до чертиков и подбил глаз капралу,Под головой у меня чей-то плащ, и мне открыт прекрасный вид на плац,Меня ждет виселица и никакой системы Д,Потому что я напился и сопротивлялся часовым!Ужасно напился и сопротивлялся часовым!Меня ждет виселица и никакой системы Д,Потому что я напился и сопротивлялся часовым!

Со стороны своей палатки показался Фалькенберг.

— Добрый вечер, сэр. Что привело вас сюда? Хотел бы я знать, подумал Хамнер.

— Мне нужно кое-что обсудить с вами, полковник. Относительно организации полиции.

— Конечно. — Фалькенберг говорил четко и, казалось, слегка нервничал. Хамнер подумал, не пьян ли он. — Идемте в офицерскую столовую, — предложил Фалькенберг. Там удобней. К тому же в моей палатке не прибрано к приходу гостя.

«Или у тебя там что-то такое, чего я не должен видеть, — подумал Джордж. — Что-то или кто-то. Местная девушка? Но какая разница? Хотел бы я верить этому человеку!»

Фалькенберг провел его к дому ранчеро в центре лагеря. Солдаты по-прежнему кричали и пели, некоторые гонялись друг за другом по плацу. Большинство было в сине-желтых гарнизонных мундирах, разработанных лично Фалькенбергом, но некоторые маршировали по плацу в синтекожаном боевом обмундировании. У этих были ружья и тяжелые ранцы.