Искатели приключений на… - Вадим Гурангов

– А просто разглядывать свою стопу после того, как весь песок осыплется? Пробовал? – советовал Вовка Сереге. – К чуть вспотевшей коже прилипают чешуйки слюды, и нога покрывается сверкающей пыльцой. Ты когда-нибудь видел свою собственную золотую ногу?!

– А пересыпать песочек из ладони в ладонь?

– А лепить из песка разные фигурки?

– Да мало ли сколько волшебных игр можно придумать с этой живой субстанцией, из которой легко творить любые миры – прекрасные, но зыбкие и тут же рассыпающиеся…

Друзья замолчали.

– Тараканов, тебе сколько лет сейчас? – неожиданный вопрос Сереги вывел Вовку из глубочайшей медитации.

– Лет пять, не больше, – буркнул тот, чуть обиженный тем, что его отвлекли от такой чарующей игры.

– Я постарше, на годик, – гордо сообщил Сережка. – Я только сейчас врубился, почему дети так любят играть с песком. Куличики всякие лепят, строят песочные замки. Это же крутейшая медитация! Самая увлекательная игра. «Говорящие ходилки» замирают и замолкают.

– Умный ты какой. Сразу видно, что старше, – съехидничал Тараканов. – В школу скоро пойдешь. Я еще и слов-то таких не знаю – «медитация».

Вовка и вправду чувствовал себя мальчишкой в песочнице. Он вспомнил, как однажды во двор его дома прикатил самосвал «ЗИЛок» и высыпал огромную кучу желтого-прежелтого песка на площадку между старыми узловатыми яблонями и стройными пирамидальными тополями. Детвора тут же оккупировала эту роскошную кучу. Девчонки с куклами пытались «забить блатное место», но мгновенно были изгнаны из рая. Вован и другие пацаны притащили свои игрушечные машинки, разровняли рыхлый, влажный песок и построили из него целый город – гаражи, дороги, мосты, дома, дачи.

Когда гонять на машинах мужикам наскучило, кто-то подбросил идею «секретиков». К игре в секретики были допущены даже некоторые представительницы женского пола, отличившиеся в «казаках-разбойниках» боевым нравом и потому внушавшие доверие.

В песок закапывались цветные стеклышки, камешки, всякие ценные железочки небольшого размера. Главную ценность представляли металлические крышки от пивных бутылок, пепси (жуткий дефицит!) и особенно – от нарзана. На зеленоватых крышках от нарзана было выдавлено стилизованное изображение орла с высоко поднятыми крыльями[54]. Цель игры – отыскать секретики, спрятанные в большой песочнице. Причем искать следовало осторожно, разгребая песок тонким слоем, чтобы не коснуться рукой секретика и не подорваться на мине (считалось, что секретики заминированы). Когда стекляшка или крышка проступали среди песка, надо было палочкой аккуратно расчистить песок вокруг секретика.

Вовка понял, что в этой игре его больше всего привлекала тайна, неизвестность. А также риск (правда, «игрушечный») взорваться и выйти из игры. С той поры ничего не изменилось: сейчас Вовка так же сидел посреди песка, его опять манила тайна – в этот раз Тайна мироздания – и риск исчезнуть как личность или понести наказание за нарушение запрета не касаться «секретика». Риск тоже игрушечный и, скорее всего, придуманный кем-то из игроков.

Еще Тараканов вспомнил, как однажды они с другом Серегой шли из школы по улице Мира, и рассуждали о том, откуда взялась Вселенная, и что означает ее бесконечность. Как это можно постичь – бесконечность? Вовка с Серегой мечтали, что когда-нибудь разгадают тайну этой бесконечности, узнают, что же дальше – за обозримыми пределами, которые можно зафиксировать приборами.

Коль уж речь зашла о детских тайнах и мечтах, то нельзя не поведать читателям о Вовкиной Кладовке. Эта была настоящая сокровищница, пещера Али-Бабы, полная сюрпризов и кладов. Волшебное место. Место Силы, безусловно!

Там стоял старенький горбатый диванчик с выпирающими пружинами, а справа и слева над ним (если сидеть лицом к двери) – сколоченные из широких прочных досок полки, антресоли. И чего на них только не было: книги; банки с компотами, вареньями и соленьями; сушеные грибы в белых полотняных мешочках; изюм и курага; старые «польты» и зимняя одежда; зимние шапки; драный махровый халат, украшенный причудливым орнаментом сине-бежевого цвета с поясом (Вовка почему-то считал халат турецким); отцовские химреактивы, колбы, склянки и электроды; установка для печати фотографий; ванночки для проявителя и закрепителя; всяческие инструменты; электрические штуковины; коробочки с радиодеталями и напаянные платы старшего брательника; стопки газет и журналов; громоздкие старомодные чемоданы с металлическими уголками; набор медицинских банок (что ставят на спину); Вовкины настольные игры; мотки лески и рыбацкие прибамбасы отца в жестяной коробке и его военной планшетке (из коих особую ценность представляли крупные свинцовые грузила для закидушек, которые потихоньку экспроприировались и переплавлялись в разные формочки и слитки); деревянная коробочка с лобзиком; прибор для выжигания по дереву; паяльник, припой и канифоль.

В углу стояли удочки и спертые Вовчиком на мусорке куски фанеры, а также раскладушка, рядом с которой были сложены подушки и одеяла, и огромный эмалированный бак для засолки капусты, куда почему-то были запиханы валенки. На стене висела синяя ультрафиолетовая лампа, которой мать заставляла Тараканова прогревать нос (или уши) при простуде. Кроме этого всего, было еще много-премного всякой всячины, невероятно ценной.

Но главная гордость Вовкиной берлоги, украшение «Алмазного фонда» – отцовское охотничье ружье, с резьбой на прикладе, покрытом темным лаком.

Кладовка была его царством.

Здесь Тараканов прятал разные нычки от родичей. Здесь же хранились запчасти от ракеты, которую Тараканову так и не удалось запустить, ибо ракетное топливо – сера, соструганная со спичек в результате долгого кропотливого труда, вместе с первой ступенью ракеты были обнаружены матушкой, полезшей за сахарным песком. Там был и порошок магния, для взрывпакетов, который Вовка с пацанами напильниками наточили с каких-то стратегически важных запчастей от самолета. Были здесь и игральные карты с немецкой порнушкой – фотографиями весьма смутного качества, на которых толком и различить-то ничего было нельзя. Самое интересное приходилось дорисовывать в воображении. Были и листы, на которых кто-то от руки жутким почерком написал похабный рассказ Толстого «Баня».

Там Вовка даже начал писать Роман! О жизни пиратов. В зелененькой тетрадке на 18 листов, в линеечку, с полями. Начинался роман приблизительно так (загадочно, устрашающе и многообещающе): «Ночное небо с клочьями облаков то и дело раскалывали вспышки молний. Бушующие волны раскачивали парусную шхуну, на мачте которой развевался черный флаг с черепом и скрещенными костями…». Роман бесславно почил странице на десятой или двенадцатой из-за отсутствия сюжета и читателей.

В кладовке (зачастую разговаривая сам с собой вслух, от имени нескольких действующих лиц) Тараканов путешествовал, влюблялся, отправлялся с пластмассовым мечом и своим войском в походы, брал штурмом города, летал в другие галактики, заключал договора с соседним княжеством, лежал тяжело раненый, при смерти, но спасался лаской и заботой прекрасной незнакомки (с лицом светловолосой и голубоглазой Оксанки из 1-го «А»).

Сколько спектаклей тут было сыграно, сколько жизней прожито – в различных эпохах и местностях! Здесь же проживались смешные детские обиды, вынашивались планы и затеи, мастерились всякие штуковины, обдумывались разные жизненные события. Это был зал для медитаций, пропахший сложным многокомпонентным коктейлем из нафталина, сухофруктов, дерева, химикатов, старой бумаги и кучи других, непонятных, но родных запахов. Здесь витал дух игры и приключений, дух свободы и авантюры… Эх, и классное же место!..

От созерцания песка Вовку с Серегой отвлекла участница фестиваля по имени Татьяна, худенькая русоволосая девушка со скорбным выражением лица. При взгляде на нее возникало ощущение, будто у нее кто-то умер, и всю оставшуюся жизнь она собирается оплакивать свою потерю.

– А можно рядом с вами посидеть? – робко спросила Таня, подойдя к «песочнице».

– Можно, но придется участвовать в спектакле, – ответил Тараканов. Оторвавшись от ковыряния в песочке, он взглянул на девушку и сообщил: – Будешь Богородицей.

– Почему? – настороженно спросила Татьяна.

– Лицо у тебя такое, будто страдаешь за все человечество.

Серега с Вовкой прыснули. Таня сначала надулась, поджав губки, но потом согласилась.

– А что нужно делать? – тонким голосочком, похожим на детский, задала она следующий вопрос.

– Да тебе и делать ничего не нужно. Просто сиди с таким выражением лица, – ответил Вовка.

– «Оскар» обеспечен, – подтвердил Серега.

– Да что вы привязались к моему лицу! – сорвалась на гнев Татьяна. – На свое лучше посмотрите.

До этого Тараканов с Серегой не раз подкалывали Таню, обращая внимание барышни на ее любимую роль страдалицы. И новое напоминание об этой роли вывело ее из состояния неустойчивого «равновесия».