Русская трагедия. Дороги дальние, невозвратные - Нина Аленникова

Ляля снова тащила меня в авантюру. Сэрк и его приятель Лау решили устроить охоту на медведей. Собрали большую компанию. В этот раз Юра тоже был приглашен, но он отказался, ссылаясь на дежурство на яхте. Как всегда, он ничего не имел против того, чтобы Ляля ехала. Среди компании был граф Орлов, бывший поклонник Ляли. Были моряки: Смирнов, Прейс, Владимир Дидерихс, которого я знала с детства; отец был близок с его родителями. Был Залеманов со своими сослуживцами, Дейтш, которому Ляля симпатизировала. Наняли гида, знающего места в лесу, где находились берлоги медведей. Гид ворчал, уверяя, что сезон для охоты совсем неподходящий. Он все же согласился нас сопровождать. Повез нас к знакомому лесничему, где мы остановились на ночевку. Деревянный бревенчатый дом лесничего оказался очень просторным. Его жена и две дочки накрыли на стол в большой комнате. Они сразу предложили нам щи и творог, но у нас было много своей провизии, и мы смогли их угостить. Здоровые краснощекие девушки смотрели на нас с большим любопытством. Я заметила, что, когда они выходили в сени, они шушукались и пересмеивались. Я думаю, что им никогда не приходилось видеть компанию столь шумную и нарядную. У лесничего не было такого количества кроватей, чтобы всех поместить по-человечески, но он предложил постелить солому в двух горницах на полу и покрыть ее брезентом. Конечно, все согласились. Мы, женщины, оказались привилегированными, так как нас было значительно меньше. Для нас нашлись хорошие матрасы, одеяла и подушки.

На другой день мы встали очень рано, выпили чаю и отправились в лес. Бродили без устали. Всюду еще лежал снег, в некоторых местах была гололедица. Скользили, валились, конечно, никакого медведя не встретили. Весь день пробродили без малейшего толку. Ляля вдруг предложила поехать в Москву, ведь мы находились на полпути. Она даже уверила всех, что у нее там родственница, которую она давно не видела. Всем понравилась эта идея, особенно англичанам, которым представлялась возможность посетить нашу древнюю столицу.

Я сразу же решила вернуться; пропускать школу я не хотела. Ляля протестовала, но я настояла на своем. Измучившись утомительной ходьбой, мы отправились обратно к лесничему, забрали свои вещи, широко с ним расплатились и поехали на ближайший вокзал. Он же нам доставил лошадей; мы совершили наш отъезд в два приема.

Вокзал был недалеко. Им всем повезло. Поезд в Москву пришел очень скоро, мне же надо было прождать несколько часов. Вернулась я почти на рассвете. Конечно, пропустила часть утренних занятий, но все же попала на урок Сладкопевцева. Все мои коллеги спрашивали, где я моталась; когда же я им рассказала нашу охоту, все ужасно смеялись. Саша Слободской язвил, говоря, что буржуазия с жиру бесится.

Отец все чаще и чаще стал поговаривать о большой радикальной перемене жизни. Жаловался, что в имении беспорядок и т. д. Обо мне он, слава богу, ничуть не беспокоился. «Будешь жить в меблирашках, только устраивайся поближе к школе. Не впервые тебе». У меня уже были на этот счет планы. В школе была подруга Зоя Орфеева. Она жила с отцом, младшей сестрой и прислугой Екатериной, совсем близко от школы, на улице Боровой. Мать Зои давно умерла. В ее доме на пятом этаже сдавались комнаты, очень хорошие и сравнительно недорого. Зоя предложила мне у них столоваться. Вся семья Орфеевых приняла проект моего вторжения очень добродушно. Перед отъездом я сняла комнату на Боровой, дав хозяйке задаток. Родители постепенно собирались к отъезду. Продавали слишком громоздкую мебель, остальное упаковывали. Соня ехала с ними в Пензу; Маруся возвращалась к своей матери на юг.

Неожиданно приехала жена Сэрка в Петроград. Она оказалась очень красивой женщиной. Светлая блондинка, стройная, как фарфоровая статуэтка. Она была с мужем у нас. Отец пришел в восторг от нее. Ей хотелось поселиться в Петрограде, но Сэрк очень скоро отправил ее обратно. Она уезжала грустная и подавленная. Все мы сразу догадались, что Лау насплетничал ей насчет Ляли.

Время приближалось к переходным экзаменам. Мы все усердно зубрили, подтягивались, дрожали, меньше ходили в театры. Я все чаще репетировала с Сашей Слободским. Странно, но было грустно снова менять жизнь. Зима на Васильевском острове прошла особенно спокойно. Даже стычки с отцом были редки. Уля постоянно проводила время в Москве у Ламзиных. Без нее дышалось легче и свободнее.

Весна в том году была ранняя. Белые ночи, пленявшие нас своей красотой, выгоняли часто на острова. Иногда я уговаривала Клеопатру Михайловну ехать с нами; она скучала, отца почти никогда не было дома. В тот период мы особенно подружились. Она была очень интересной собеседницей. У нее были широкие знания французской и немецкой литературы, уж не говоря о своей, русской. Она часто рассказывала о своей семье со стороны отца. Он был чистокровный австриец. Его предки, Нейперги, были исторические лица, близкие к Луизе, жене Наполеона. Вскоре я выяснила, что она стала часто выезжать с каким-то Васильевым. Она мне его представила. Мне он сразу не понравился. Его манеры были слишком развязные, с примесью какой-то неестественной фамильярности. Но я подумала, что все же ей будет веселее и она приобретет больше уверенности в себе.

Готовясь к экзаменам, я почти перестала видеть Лялю. Я знала, что ее роман с Сэрком не только не прекратился после приезда его жены, а, наоборот, принял серьезные размеры. Об этом стали много говорить в обществе, и осведомленные Григорьевы были потрясены. Юрочке от них доставалось за его необычайную инертность и равнодушие к столь скандальному поведению молодой жены. Узнали мы также, что Мэгге наконец решила выйти замуж за Маяша и свадьба состоялась в Стокгольме, где жили родные его, настоящие шведы. Мать Мэгге не приехала. Она жила в Кишиневе; быть может, не имела средств или просто не решилась на столь далекое путешествие.

Перед отъездом отец устроил большой прием. Все мои институтские подруги присутствовали. Приехавший с фронта дядя Жорж тоже явился. Этот прощальный ужин был невеселый, несмотря на выпивку и тосты, что-то мешало веселью. Говорили много о войне, о слишком больших потерях, чувствовалась какая-то неуверенность в будущем. Женя Мезенцева пела под аккомпанемент дяди Жоржа. Но даже Ляля, которая была приглашена с Юрой, не смогла внести своего бурного обычного веселья. Квартира была передана неким Смирновым, имевшим какое-то отношение к флоту. Они же купили часть мебели. Отец и Клеопатра Михайловна хотели дождаться моих экзаменов, поэтому задержались с отъездом.

Мои экзамены прошли вполне благополучно. Я перешла на последний курс без препятствий. Галя и Женя не перешли, но им предложили повторить второй курс. Женя согласилась, а Галя махнула рукой и заявила, что уедет к себе на юг и будет стараться устроиться там в какой-нибудь провинциальный театр, тем более что у нее все же стаж в хорошей школе; она надеется, что там ей зачтут это. Нас перешло 16 человек, как и полагалось по строго положенным правилам. Конечно, Саша Слободской, Таня Голова, Зоя Орфеева, Коля Каблуков и другие. Все мы разлетелись по русской земле в тот же день, но в разные часы и в разных направлениях.