Школа хороших матерей - Джессамин Чан

Когда приходит очередь Фриды, она разговаривает с миз Гибсон, как грешник на исповеди.

— Я должна была лучше ее защищать. Именно это расстраивает меня сильнее всего. Она испытывала боль, а я могла бы предотвратить это. И еще я сожалею о моем тоне. Но когда я попросила сына Тамары извиниться, он рассмеялся надо мной. И смех был злой. Гогот. Мне это показалось очень тревожным. Не знаю, где он этому научился. Мне жаль. Я эгоистка. Я опасна для ребенка. — Фрида делает паузу. — Но и она тоже.

Матери недовольно смотрят на Тамару.

— Фрида, нет нужды проявлять пассивную агрессию, — говорит миз Гибсон.

Тамара сидит напротив Фриды во втором кольце кружка. Изначальное преступление Тамары состояло в шлепках. На нее донес бывший муж. Она признает, что у ее куклы агрессивный характер, но Фрида тоже должна была быть внимательной.

— Я видела, как она глазела по сторонам, — говорит Тамара, показывая на Фриду.

— Я отвернулась на одну секунду.

— Одной секунды достаточно. Неужели ты ничему не научилась? Ты позволила своей кукле играть самой. Если бы ты берегла ее…

— Дамы! — говорит миз Гибсон. — Держите себя в руках.

* * *

— Господи, Фрида, какой у тебя ужасный вид. — В автобусе Мерил переходит на шепот, она говорит Фриде, что Тамара несла какую-то херню. — Эта женщина называет тебя мандой.

Фрида улыбается.

— Я не манда, а плохая мать.

— Хорошая, — говорит Мерил.

— Я стараюсь, — отвечает Фрида. Они ударяют кулаком о кулак друг друга. — Я за нее переживаю.

— За Гарриет?

— За Эммануэль.

Синяк на кукле похож на стригущий лишай. Идеальный круг, алый в середине, с желтым кольцом, потом с зеленым. Когда Эммануэль плачет, синяк пульсирует. Инструкторы сегодня нашли ее плачущей в комнате оборудования. Они не знали, что можно плакать в режиме сна. Фрида спросила, не нужен ли Эммануэль ремонт или перекалибровка. Миз Руссо сказала, что синяк залечится сам.

— Более серьезная травма у нее здесь, — добавила Фрида, показывая на сердце Эммануэль. — И здесь. — Она показала на лоб куклы.

Миз Гибсон сказала, что то, как Фрида разговаривала с сыном Тамары, непростительно. Тамара совершила ошибки, но Фрида кричала. Кричать на ребенка нельзя — это не имеет оправданий. Пугать ребенка нельзя — это не имеет оправданий. Фрида действовала импульсивно. Она обострила ситуацию. Она не дала Тамаре пространства продемонстрировать родительские навыки.

Фрида сказала бы судье семейного суда, что, накричав на мальчика, она сделала самую материнскую вещь из всех, что когда-либо делала. Она всегда хотела, чтобы родители защищали ее, она помнит, как ее толкнули лицом в сеточный забор, когда ей было восемь, она сказала об этом родителям, но родители ничего не стали делать.

В течение остального времени в автобусе они с Мерил играют в обычную игру — пытаются отгадать, какие водители изменщики, какие алкоголики, какие издеваются над животными, какие — плохие родители. Мерил распускает волосы, связанные в хвостик, и показывает Фриде плешинку сзади на голове размером с монету в двадцать пять центов, она идеально гладкая. Когда ей не спится, она выдергивает волосы. Чешется. Она нервничает — боится сканирования мозга в следующем месяце.

— Не хочу, чтобы они заглядывали мне в голову. Это жуть какая-то гребаная.

— Все будет хорошо, — говорит Фрида, хотя она сама тоже нервничает.

Им не сказали, что будет включать эта процедура, только то, что скан будет частью промежуточного экзамена, что их куклы будут опрошены. Предположительно психологи дадут прогноз на возвращение им ребенка.

* * *

Когда кончаются занятия по теме «Как не допустить “один дома”», начинаются уроки, которые должны научить женщин не оставлять детей одних в машине, особенно на солнце. На парковке склада стоят четыре минивэна. Матерям дают наушники с экраном на правом глазу. Какой бы образ ни появился на экране, они не должны отвлекаться, они должны быть сосредоточены на своей кукле. Они пристегнут кукол к креслам, усадят их в машину. Когда это будет сделано, они получат десять минут, чтобы вспомнить о кукле, вытащить кресло из машины и добежать до ворот в конце парковки.

На экране появляются изображения военных действий, пар, занимающихся сексом, истязаемых животных. Матери ошеломлены, взволнованы. Линда спотыкается, она расчесывает себе руки. Бет натыкается на боковое зеркало. Мерил ловят на том, что она сидит, уронив голову на руль.

Обучение в следующие дни продолжается под дождем. Матери стараются не поскользнуться на мокром асфальте. Фрида занимается с Эммануэль на заднем сиденье, когда начинается видео. День рождения Гарриет. Пятеро детей, которых Фрида не знает. Их родители.

У Фриды перехватывает дыхание. Она больше не слышит криков Эммануэль. Видео снято на чей-то смартфон. На смартфон Гаста. Он комментирует происходящее, потом говорит:

— Фрида, нам тебя не хватает. А вот тут Уилл. Уилл, поздоровайся с Фридой.

Уилл машет. Он пришел с молодой женщиной, обнимает ее за талию. Сюзанна приносит торт. Появляется Гарриет крупным планом, на ней белый бумажный колпачок с радугой. Гости поют ей. Гаст и Сюзанна помогают Гарриет задуть две свечи. Все аплодируют.

Потом на записи Гаст и Гарриет в кабинете Гаста. На полке за ними трехмерная модель зеленой крыши, которую он делал в Бруклине. Гарриет протирает глаза. Видимо, только что проснулась. Гаст просит Гарриет рассказать Фриде про торт. Миндальный торт с голубикой. Гарриет теперь произносит полные слова. Кто пришел на день рождения? Друзья. Дядя Уилл. Папочка и Сью-Сью подарили Гарриет беговел.

Фрида возвращается на водительское сиденье. Гарриет на видео худенькая и печальная. Ей прокололи уши, сережки — золотые гвоздики. Новая одежда. Черная с серым.

Гаст показывает Гарриет фотографию в рамочке.

— Кто это? Это мамочка. Ты помнишь мамочку? Помнишь, мы разговаривали с ней недавно? Она теперь выглядит немного иначе.

— Нет. Мама не хочу. Домой не хочу. Мама не надо! Я хочу Сью-Сью! Я хочу играть!

Гарриет соскальзывает с колен Гаста.

Когда раздается свисток, Фрида остается на своем месте. Даже если бы машина загорелась, она бы все равно не смогла шевельнуться. Гарриет и Гаст выходят из кадра. Гаст предлагает Гарриет еще один кусок торта, если она скажет мамочке что-нибудь еще. Он просит ее перестать бить его по ноге.

— Я знаю, ты расстроена, — обращается к ней Гаст. — Это нормально. Я знаю, тебе непросто. Я тоже не в восторге.

Фрида игнорирует все усиливающуюся отчаянную борьбу Эммануэль на заднем сиденье. Видео закольцовано. Каждый раз она подмечает новые детали. Глаза Гарриет прищуриваются, когда она смотрит на свечки, она крепко их закрывает, когда Гаст и Сюзанна показывают ей, как нужно загадывать желание. Взрослые смеются, дети тянутся к кусочкам торта. У них