Джентельмен с Медвежьей речки - Роберт Говард

— Что до моего возвращения в Рваное Ухо, — забурчал старина Джошуа, — то до тех пор, пока по соседству будет обретаться эта перезревшая девица, я предпочту одиночество и жизнь дикаря, хоть бы и до конца дней своих. А ты, Билл Глэнтон, поступай как знаешь.

— Да, чуть не забыл, — вдруг заявляет Глэнтон. — День, знаете ли, выдался такой суматошный, что никак не мог выкроить время, чтобы передать тебе: твоей перезрелой подружки больше нет в Рваном Ухе. Три недели назад она укатила в Аризону.

— Это новость! — Джошуа выпрямил стан и отбросил в сторону дубину. — Выходит, я могу спокойно вернуться и занять свое место среди людей? Хотя постой, — и он снова поднял дубину. — Что, если заместо одной отыщется другая карга? Эта школа, сляпанная недавно в Рваном Ухе, — сущий рассадник заразы!

Язва на теле добропорядочного города! Благодаря ей нам теперь вовек не избавиться от юбок, стреляющих за мужчинами. Пожалуй, я все-таки останусь.

— Не волнуйся, — ответил Билл. — Я видел новую учительницу, определенную на место твоей мисс Старк, и могу тебя заверить, что такая молоденькая, да ладная, да симпатичная девушка никогда не позарится на хорька вроде тебя.

Я вдруг ожил.

— Постой-постой, как ты сказал — молоденькая и симпатичная?

— И ладная, что твоя бутылка из-под виски, — говорит он. — Впервые за годы жизни узнал, что учительница может быть моложе сорока и иметь лицо, отличающееся на вид от лежалой брюквы. Она прибудет в Рваное Ухо завтра утром восточным дилижансом, и насколько мне известно, ее собирается встречать весь город. Мэр даже произнесет речь, если, конечно, сможет достаточно твердо сидеть в седле, а потом замышляют веселье с танцами.

— Черт бы их всех побрал! — рявкнул Джошуа. — Никогда ничему не учился и не жалею об этом!

— Как знать? — говорю. — Вот мне иногда жалко, что я не умею читать и писать.

— Подумай, ну что в наших местах читать? Разве что этикетки на бутылках?

— И старина Джошуа довольно захихикал.

— Все равно — уметь читать должен каждый! — решительным тоном заявил я. — Жаль, что у нас на Медвежьей речке никогда не было школы.

— Просто диву даешься, — сказал Билл, — как смазливая мордашка может изменить у некоторых взгляды на жизнь. Помнится, мисс Старк как-то спросила тебя, как жители Медвежьей речки посмотрят на то, если она будет приходить к вам и учить ваших детей. Ты взглянул ей прямо в лицо и ответил, что это идет вразрез с принципами Медвежьей речки: подвергать мирное течение жизни ее обитателей воздействию развращающего образования. И тогда вы все как один встали против подобного кощунства.

Я не стал возражать, а ответил так:

— Я вижу свой долг перед подрастающим поколением Медвежьей речки в том, чтобы привнести в нашу жизнь зачатки культуры. У нас никогда не было школы, но — дьявол меня задери! — она у нас будет, даже если для этого мне придется уделать всех тупоголовых ослов в горах Гумбольдта. Я сам построю дом под школу.

— А где возьмешь учительшу? — спрашивает меня старина Джошуа. — Кроме девчонки, что катит сейчас в Рваное Ухо, другой в округе не предвидится. А Рваное Ухо тебе ее не отдаст.

— Надо будет — уделаю и Рваное Ухо, — ответил я. — Не отдадут добром — возьму силой! Пусть у меня руки будут по локоть в крови, но я донесу грамоту и культуру до Медвежьей речки. Все! Время не ждет! Моя истомившаяся душа жаждет просвещения. Вы со мной?

— Хоть к черту на рога! — воскликнул Билл. — Моим разболтанным нервам не повредит небольшая встряска, а когда ты рядом, я всегда могу на это рассчитывать. А ты как, Джошуа?

— Вы оба психи, — проворчал Джошуа. — Но я недаром здесь жил, питаясь орехами и заворачиваясь в шкуру кугуара, — я окончательно уверовал в свою святость. А. кроме того, чтобы переубедить Элкинса, надо сперва его убить, а у меня есть сильные сомнения, смогу ли я провернуть такое дельце, даже если и захочу. Веди нас! Я сделаю все возможное, чтобы отвратить от Рваного Уха угрозу образованности. Нет доверия учительшам! — главный принцип моей жизни.

— Тогда, — говорю, — одевайся, да поживее.

— А у меня, кроме шкуры кугуара, ничего нет, — ответил Джошуа.

— Но ты же не можешь показаться в городе в таком одеянии!

— Могу и покажусь, — ответил на это старик. — В шкуре кугуара я смотрюсь не менее благопристойно, чем ты в своей рванине, оставленной медведем. А сейчас пойду и приведу лошадь — она у меня спрятана в соседней пещере. Итак, Джошуа сходил за своей лошадью, Глэнтон привел свою, я — Капитана Кидда, и сразу пошли неприятности. Капитан Кидд, похоже, принял Джошуа за какую-то новую разновидность кугуара. Всякий раз, когда старик оказывался неподалеку, Капитан срывался в погоню и загонял его на дерево, и стоило Джошуа спуститься, как конь немедленно вырывался у меня из рук и загонял моего компаньона обратно.

От Билла помощи так и не дождался — тот только хохотал без удержу, точно пятниста гиена, до тех пор, пока Капитан Кидд не почувствовал раздражение от этого гогота и не лягнул его копытом в брюхо. Билл улетел в чащу ельника и там прилег. Когда я вытащил его оттуда, выяснилось, что половина одежды осталась на ветвях, а прочая свисала с тела лохмотьями, так что вид у него стал не менее достойный, чем у меня. Мы так и не нашли его шляпу, поэтому он стащил с себя остатки рубашки и обмотал вокруг головы на манер индейцев апачей. В общем, тройка дикарей да и только! Внезапно меня обожгла ужасная мысль: ведь пока мы тут наслаждаемся жизнью, несчастное население Медвежьей речки продолжает прозябать в невежестве! Вот почему, когда Капитан в очередной раз встрепенулся, завидев Джошуа, я тут же привычно угостил его промеж ушей рукояткой кольта, и это произвело на него некоторое впечатление.

И вот наконец мы выступили. В арьергарде, сидя на попоне заместо седла, ехал на своей мосластой пегой кляче старина Джошуа. Оружия при нем не было, если не считать знаменитой дубины, с которой он наотрез отказался расставаться. Билла поставил между собой и Джошуа, чтобы держать по возможности подальше от зубов и копыт Капитана соблазнительную шкуру. Но каждый раз, когда ветерок доносил до ноздрей Капитана пикантный запах, он разворачивался всем телом и кусал Джошуа, правда чаще попадая по лошади Билла, иногда — по самому Биллу, и мне тяжело было слушать слова, которыми мои попутчики осыпали бедное животное.

Но, так сказать, в недолгих перерывах между раундами мы все же продвигались дальше по тропе, и в конце концов ранним утром, за несколько миль от города, выехали на дорогу, ведущую к Рваному Уху. Первым, кто нас заметил, оказался парнишка на гнедом, жеребце. Он с ходу повернул коня и, громко вопя, так рьяно запылил к городу, словно сам дьявол припечатал ему копытом под зад.