Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Кул Гилад посмотрел на него и Хокинс изумился, что воин всё ещё мог стоять, не говоря уже о том, чтобы сражаться.

— До конца, — сказал реклюзиарх.

Капитан не знал точно, что это значит, но понял окончательность сказанного.

— За Императора, — ответил он.

— Во имя Его.

Орочьи кибернетические гибриды наступали на оборонявшихся имперцев под пристальным взглядом техножреца с серебряными глазами. Их было слишком много, слишком много даже для Чёрных Храмовников, и Хокинс выбрал врага, которого убьёт первым, орка с мерцающими бронзовыми пластинами в черепе и погрузочными крюками вместо рук.

— Скажите, архимагос, — произнёс он. — Вы думали, что ваши поиски потерянного флота магоса Телока закончатся так?

Сервиторы вздрогнули от его слов и остановились, словно он только что произнёс какую-то тайную команду.

— Нет, — мрачно ответил Котов. — Такому сценарию не было места в моих планах.

— Так и думал, — сказал Хокинс, перехватив поудобнее “Палача”.

Кибернетики опустили оружие и стояли неподвижно, как будто ожидали приказов.

— Постойте, что происходит? — спросил Хокинс, когда сервиторы так и не атаковали. — Почему они медлят?

На пару секунд инфоэкраны над хирургическими столами зашипели от статики, и картинка с техножрецом с серебряными глазами сменилась на изображение магоса Таркиса Блейлока в капюшоне. Его голос перекрывали помехи, но, в конце концов, слова пробились.

— …химагос? Пожалуйста, ответьте, — произнёс Блейлок. — Говорит “Сперанца” вы слышите нас?

— Да, мы слышим тебя, — ответил Котов.

— Аве Деус Механикус! — воскликнул Блейлок и Хокинс с удивлением услышал что-то похожее на неподдельное облегчение от факта, что архимагос жив. — Вы столкнулись с проблемами?

— Справедливости ради стоит сказать, что у нас очень большие проблемы.

— Манифольдная станция активировала циклический частотный вокс-глушитель, и я только сейчас сумел восстановить связь после потери сигнала.

Хокинс услышал голос Рея и поместил вокс-бусинку, свисавшую с воротника, в ухо. Он отключился от Блейлока и Котова, вклинившись между настойчивыми требованиями лейтенанта ответить.

— Успокойся, Рей, — сказал Хокинс, коснувшись субречевого передатчика на шее. — Что у тебя происходит? Вас атаковали?

— Так точно, сэр, атаковали, но мы отбили нападение. По правде говоря, они не слишком старались. Думаю, они просто мешали нам пробиться к вам.

— Похоже на то, — кивнул Хокинс. — Потери?

— Никак нет, сэр, — ответил Рей и Хокинс даже по воксу почувствовал гордость в его словах. — А у вас?

— Есть убитые, плюс порезы и царапины, так что пришли санитара.

— Я приду вместе с ним, — пообещал Рей и отключил связь.

Хокинс воспользовался паузой, чтобы прийти в себя. Это был тяжёлый бой, и он вполне мог оказаться для него последним. Как ни странно, это его не слишком волновало. На Кадии детей с самых ранних лет учили жить с мыслями о собственной смерти. В результате получались бесстрашные солдаты с безрадостным детством. Он не спускал взгляда с сервиторов, на тот случай если они вдруг возобновят боевые действия.

— Блейлок, вы отключили сервиторов манифольдной станции? — спросил Котов.

— Никак нет, архимагос. Мне ничего не известно об отключении.

— Он не отключал их, это сделали мы, — произнёс разноголосый гештальт-голос в дальней части медицинского отсека. Хокинс обернулся и вскинул лазган, хотя он и был без силовой ячейки.

Ранее невидимая семиугольная секция потолка опускалась на колонне разноцветного света. Зубы Хокинса задрожали, и он понял, что колонна на самом деле управляемое репульсорное поле, как те, что использовались в разведывательных скиммерах. На платформе сидело на корточках нечто напоминавшее громадного металлического скорпиона величиной с “Леман Русс”. Создавалось впечатление, что металлическое тело существа собрали из оставшихся после смены на мануфактуре частей: механизированные ноги плохо подходили друг к другу, одни оказались обратно сочленёнными, другие же демонстрировали более обычное для млекопитающих положение.

Ноги вырастали из круглого паланкина, на котором восседала верхняя половина техножреца с серебряными глазами в тёмно-красной мантии. Раздвоенная талия казалась вплавленной в металл. Вокруг священника в капюшоне виднелось примерно десять небольших контейнеров с жидкостью, сам священник был зафиксирован усиленными муфтовыми креплениями и изогнутыми железными распорками. Не вызывало никаких сомнений, что в каждом контейнере плавал аугметированный человеческий мозг, и все они соединялись с центром паланкина через множество позолоченных разъёмов.

Архимагос Котов направил изысканно украшенный пистолет на диковинного техножреца.

— Во имя Омниссии назови своё имя, — велел он.

— Зовите нас Галатея, — произнёс техножрец. — И мы так долго ждали вас, архимагос Котов.

Макроконтент 17

Резкие лучи омывали опустевшую лабораторию, встроенные люминесцентные полосы заполняли помещение ярким рассеянным освещением. В четырёх углах располагались тяжеловооруженные преторианцы, облачённые в непроницаемы для данных доспехи. Каждый из них обладал самым разнообразным оружием, начиная от обычного огнестрельного до более эзотерического гравитонного и дизассемблеров частиц.

Снаружи в вестибюле архимагос Котов и секутор Дахан сквозь небьющуюся прозрачную сталь наблюдали за существом, которое представилось Галатеей. Оно медленно прохаживалось вдоль стен своего нового дома, либо не понимая, либо не обращая внимания, что, по сути, находится в заключении. Оказалось, что тело с серебряными глазами на вращающемся паланкине всего лишь механический манекен для облегчения общения. Существо охотно отправилось на “Сперанцу” и провело пять последних дневных циклов переставляя мозги, меняя кабели, соединяющие стеклянные колпаки, и обмениваясь зашифрованными потоками бинарного кода. Магос Блейлок даже сейчас продолжал пытаться взломать криптографию, защищавшую внутренние коммуникации Галатеи, но пока так и не преуспел.

— Вы уверены, что эти сервиторы неопасны? — спросил Котов. После боя на станции Валетте он с подозрением следил за кибернетикой “Сперанцы”, ожидая, что она взбунтуется в любой момент.

— Они неопасны, — раздражённо проворчал Дахан. Переднюю половину черепа магоса заменили, и пересаженная кожа всё ещё оставалась новой и розовой, впрочем, лицо секутора от этого не стало менее мрачным.

— Специально для допроса я перенастроил их биотехнические системы, используя высококачественные боевые подпрограммы, которые не предоставляют полной автономности, но почти превращают в думающих солдат. Помогла работа с кадианцами и пара советов сержанта Танны из Чёрных Храмовников. Правда в настоящий момент существо кажется послушным и готовым к сотрудничеству.

Котов кивнул, успокоенный словами Дахана. Хотя на взгляд архимагоса сюзерен скитариев был мрачным убийцей, слишком любящим математику разрушений, но он разбирался в боевых биотехнических системах.

— Как вам временное тело? — спросил Котов.

Дахан пожал огромными плечами. — Потребуется несколько дней, чтобы приспособиться к новой физиологии, и я стал медленнее из-за неравномерного распределения веса и увеличенной мышечной/скелетной плотности. Для адаптации более органических потребностей к боевым процедурам я тренируюсь с Чёрными Храмовниками.

Пока механические компоненты Дахана ожидали полного ремонта и освящения в сборочных цехах магоса Тарентека, его органику пересадили на временный органический каркас. Части тела когда-то принадлежали боевому сервитору с имплантированной мощной пневматикой и усилителями мышц. Одеяния секутора выглядели нелепо маленькими на накачанном стероидами теле, напоминая взрослого человека в одежде подростка. Оригинальное оружие удалили, заменив арсеналом Дахана, и вместе с сердцем, лёгкими и позвоночником сожгли в печах для отходов.

Котов кивнул, на самом деле не слишком заботясь о физическом восстановлении Дахана после того, как тот едва не погиб от термической ударной взрывной волны “Лупы Капиталины”, а просто желая немного отсрочить вход в лабораторию. Галатея слишком сильно беспокоила его. И дело тут не во внешности — на Марсе архимагос видел и не такую диковинную физическую аугментацию — ему было не по себе от манеры Галатеи смотреть так, словно она знала все секреты и тайны.

Начиная с появления на борту “Сперанцы” Галатею подвергли всем мыслимым и немыслимым когнитивным тестам в распоряжении Котова: внутримозговым показателям, измерениям колебательной синхронизации, познавательной хронометрии, дистанционной электроэнцефалографии, нейроматричной проводимости, синоптической плотности и ещё минимум десяти более специализированных проверкам.