Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

— Их тела скоро умерли, но сознание каждой коры головного мозга отпечаталось в глубинных слоях памяти инфомашины. То, что мы узнаём, становится частью нас и будет жить вечно. Алгоритмы магоса Янь Ши, обрабатывающие возможности магоса Талоса и магоса Маараля объединились. Знания кузни экзо-фабрикатора Аль-Джазари и вычислительный гений гексамата Мински присоединились к нашему расширяющемуся разуму. Каждая итерация сознания видела, что объединённые разумы росли в силе и умениях, пока не превзошли даже наши собственные ожидания.

Котов медленно обошёл Галатею и спросил. — Это мозги магосов, которые прибыли на Валетте с Телоком?

Галатея рассмеялась, звук оказался глубоким и полным развлечения. — Не будьте посмешищем. Те первые жрецы сошли с ума тысячи лет назад. Их пришлось изолировать. Удаление деградировавших мозгов было очень болезненным, потому что мы не до конца понимали степень повреждения, которое их безумие оказало на общую синоптическую целостность.

— Тогда чьи это мозги?

Галатея повернулась на центральной оси и протянула руку, чтобы нежно погладить стеклянные колпаки, как мать, находящая утешение в детях. От прикосновений мозги освещались деятельностью, электрохимические реакции мерцали по их поверхности двоичными импульсами внедрённого оборудования.

— Это мозги жрецов и других одарённых личностей, которые приходили сюда на протяжении веков, любознательные умы, привлечённые на манифольдную станцию бинарными приманками, призрачными сигналами бедствия или заманчивыми сигнатурами излучения. Не представляло никакой сложности захватывать экипажи и избавляться от судов в сердце звезды системы. Хирургические и психологические тесты помогали определять, кто из захваченных людей подходил для имплантации.

Котов постарался скрыть ужас от подобного хищнического поведения и вместо этого спросил. — Один из этих мозгов магос Парацельс? Он был последним магосом, отправленным на Валетте.

Галатея покачала головой. — Нет, мы сочли его непригодным для имплантации. Слишком ограниченный ум и узкие взгляды не позволили ему в полной мере осознать открывшиеся возможности. Очень жаль, потому что магос Гефест начал деградировать. Теперь мы очень редко позволяем ему подниматься на поверхность.

— Подниматься на поверхность? — уточнил Котов, приблизившись к Галатее и относительно слабо светившимся стеклянным колпакам. Хотя они не обладали никакими сенсорами, чтобы почувствовать его присутствие, каждый вспыхивал активностью, когда он проходил мимо. Создавалось впечатление, словно за ним оценивающе наблюдал старший магос, и Котов попытался избавиться от чувства, что не он вёл этот допрос.

— Мы — истинный гештальт, — сказала Галатея. — Имплантированная кора головного мозга повышает функциональность, в то время как чувствующая машина в центре нас осуществляет доминирующий контроль. Если же для конкретной задачи требуется специализированный разум, то ему разрешается обрести полное самосознание. В настоящее время магос Сиристте использует высшие функции мозга, чтобы мы могли лучше общаться со смертными, понимая ваши потребности.

— Сиристте из Триплекс Фолла? Её направили на Валетте семьсот пятьдесят лет назад, — уточнил Котов, изо всех сил стараясь вспомнить имя и дату, не подглядывая в инфопланшет.

— Хорошая память, — иронично усмехнулась Галатея. — И она оказалась педантичным компилятором данных, прекрасным дополнением к нашему коллективному разуму.

— Сколько лет самому старому разуму в вашей текущей форме?

— В настоящее время дольше всех непрерывно работал магос Траймен, хотя его синоптические пути начали ухудшаться по экспоненте. Логика подсказывает заменить его, но на самом деле мы наслаждаемся его безумием. Его спящие кошмары непередаваемы.

— Ты существовала слишком долго, — прорычал Дахан. — Ты психопатично игнорируешь причиняемый вред и боль.

Галатея вздохнула. — Вы так мало понимаете, магос Дахан. Для всех нас больно терять кого-то из нас. Разрыв соединения подобен грубому удару хирургического копья в разум, но как смертному порой приходится пожертвовать конечностью или органом, чтобы тело выжило, так и мы идём на такие муки.

— Ты существуешь, только воруя разумы, которые продлевают сознание инфомашины в твоём ядре, — сказал Котов, больше не в силах скрывать отвращение. — Ты — безумный паразит.

— Мы не больший паразит, чем вы, архимагос, — возразила Галатея, сумев одновременно казаться обиженной и рассерженной. — Ваше физическое существование должно было закончиться много сотен лет назад, но вы ещё живы.

— Я не продлеваю жизнь за счёт других, — подчеркнул Котов.

— Разумеется, продлеваете, — сказала Галатея, наклонившись к Котову. Сервиторы вскинули оружие, но Дахан махнул им рукой, когда архимагос покачал головой.

— Пусть у вас и роботизированное тело, но кровь, что течёт в вашем черепе, не ваша, не так ли, архимагос? Она принадлежала совместимым рабам-донорам и струится по кровеносным сосудам вашего мозга благодаря сердцу, которое вырезали из груди другого живого существа. А когда оно станет слишком старым и усталым, вы замените его. По крайней мере, существа, которые поддерживают наше существование, становятся чем-то большим, чем они могли достигнуть самостоятельно. Мы дарим новую жизнь там, где вы только забираете.

— А что с остальным экипажем манифольдной станции? — спросил Котов, сменив тему, почувствовав, что враждебность Галатеи растёт. — Что случилось с ними?

— В конце концов, они умерли, разумеется, но в то время мы не предавали особого значения их потере, — ответила Галатея, словно предаваясь воспоминаниям о старых друзьях. — Мы полагали, что наши множественные разумы выдержат мимолётные века в гордом одиночестве, бесконечно развиваясь благодаря друг другу и погружаясь всё глубже в квантовые тайны мышления, сознания и бытия.

Галатея снова замолчала, возможно, вновь пережив открытие, которое вызвало — и всё ещё вызывало — большую боль.

— Но ни один разум не способен переносить такие промежутки времени в одиночестве. Мы начали страдать от неврологических галлюцинаций, перцептивных провалов памяти и поведенческих отклонений, которые сопровождались многочисленными формами психотических расстройств. Мы удалили повреждённые разумы, и чтобы подобные психологические повреждения больше не повторились, приняли решение поддерживать наше существование неопределённо долго, погружаясь в длительные периоды бездействия и просыпаясь только тогда, когда заманчивые кандидаты на внедрение заглатывали наши приманки.

— А с какой целью вы хотите поддерживать своё существование?

Галатея повернулась и посмотрела на него, стеклянные колпаки вспыхивали синоптическим страданием. — Почему какое-либо существо хочет выжить? Чтобы жить. Продолжаться. Выполнять цель, для которой было создано.

— И какая у вас цель?

— Найти магоса Телока. Он создал нас и с нашей помощью смог пробиться в Шрам Ореола, где нашёл тайны древних.

— Вы знаете, что он нашёл? — спросил Котов, от желания быстрее услышать ответ его голос стал резким. — В последнем сообщении Телока говорилось только, что он нашёл что-то называемое Дыхание Богов.

— Конечно, — ответила Галатея, громко рассмеявшись. — Разве вы не поняли, архимагос?

— Не понял что?

— Мы отправили это сообщение по манифольду, — торжествующе заявила Галатея. — И вот вы здесь…

Сердце Котова сжалось от признания Галатеи, его надежды о паломничестве в честь Омниссии и восстановлении положения оказались на грани уничтожения. Заманчивая близость следов Телока обернулась иллюзией, и грандиозные надежды триумфального возвращения на Марс с трюмами, заполненными архиотеком, погасли как свет сверхновой звезды, которая умерла и превратилась в нейтронную.

— Вы отправили сообщение? — спросил он, надеясь, что Галатея ошиблась. — Зачем?

Техножрец с серебряными глазами ответил. — С нейроматрицей, достигшей полного сознания, и телом, получившим подвижность, мы надеялись заманить корабли и магосов, способных доставить нас за пределы галактики. Но суда, пребывавшие сюда, оказывались слишком маленькими, чтобы даже с нашей помощью сопротивляться бурям внутри Шрама.

Котов изо всех сил пытался не показать сокрушительное разочарование.

Дахан оказался не столь сдержан и шагнул ближе к механическому паланкину Галатеи. — Телок не отправлял сообщение по манифольду?

— Нет.

Секутор резко повернулся к Котову. — Тогда мы ввязались в безнадёжное дело! Телок никогда не отправлял никаких сообщений, потому что, скорее всего, погиб в Шраме, а всё что мы надеялись найти — ложь, придуманная этой… мерзостью, чтобы завлечь новых жертв в свои сети.