Цветок для короля (СИ) - Моран Маша

Нет, хуже! Подумает, что она просто ищет развлечений, заскучав в богами забытой провинции.

— Да! Да, мне понравился мужчина! И что с того? – Наружу прорвалось отчаяние, которое уже невозможно было скрыть.

— И что с того? И что с того?! – Дайске орал, брызжа слюной. – Можешь подставлять свой зад, кому угодно, но не смей даже надеяться, что сможешь заполучить Его Высочество! Тебе так не терпится, чтобы тебя отымели?! Боги, даже призрака призвал, чтобы он тебя… – Алхимик схватил ее за полу халата и тряхнул.

Катарина замахнулась, чтобы ударить его, но не успела.

Сначала она подумала, что это и впрямь призрак. Едва слышный шелест одежд, развевающиеся угольно-черные волосы и сверкающие под маской глаза.

Принц слетел с балок, набросившись на алхимика. Сжал его шею, отшвырнув к стене, свободной рукой поймал веер. Только сейчас Катарина поняла, что он бросил его вперед. По губам Дайске растекалась кровь, выступившая из глубокой, пересекающей их раны.

Голос Сунлиня был не громче шепота, но от этого звучал еще более жутко и угрожающе:

— Я лишу тебя языка, если скажешь еще хоть слово о нем. А потом буду медленно отрезать по пальцу, которыми осмелился касаться моего любимого.

Дайске задрожал, беззвучно шевеля ранеными губами.

Он сполз по стене, но вдруг начал подниматься:

— Отправляйся в бездну, призрак! И его забери с собой! – Он посмотрел на Катарину: – Думаешь, я испугаюсь твоего умертвия? Можешь сколько угодно ложиться под него, но не надейся, что я позволю…

Это движение принца Катарина даже не заметила.

Он с невероятной скоростью переместился к алхимику. Сначала стоял перед ней, а потом, исчезнув, возник перед Дайске.

Но то, как Сунлинь замахнулся и рукояткой веера ударил Дайске по виску, разглядела абсолютно ясно.

Алхимик сдавленно вскрикнул и потерял сознание.

Катарина бросилась к нему, опускаясь на колени и осматривая голову. Принц знал, куда бить. Рана была точно рассчитана, чтобы не навредить, но наверняка лишить противника сознания.

Снизу вверх она посмотрела на принца.

Все, что было на Сунлине – давным-давно вышедший из моды верхний халат, небрежно стянутый поясом и тесьмой на груди. Он и впрямь выглядел, как призрак. Как призрак, только что предававшийся разврату.

— Я… оттащу его в лазарет, а заодно проверю состояние Баи. – Катарина боялась смотреть в глаза Сунлиню после всего, что ей наговорил болтливый дурак.

— Не говори глупостей. Тебе можно поднимать предметы не тяжелее шпильки для волос. – Сунлинь наклонился к ней. Под маской его глаза загадочно сверкнули. – Я его отнесу.

Катарина не удержалась от колкости:

— Так не терпится проведать Баи?

— Глупенький… – Сунлинь ласково растрепал ее волосы. – Я уже говорил тебе, что равнодушен к мужчинам. Да и к женщинам, видимо, тоже. Только перед тобой я бессилен.

От его слов снова вспыхнула потухшая было надежда.

— Я просто никак не могу перестать вас ревновать. Ко всем.

Под маской она не видела выражение его лица, но блеск глаз не мог врать.

Отвернувшись к алхимику, чтобы наложить на рану простенькое заклинание, помогающее крови быстрее запечься, Катарина раздраженно пробормотала:

— Наша брачная ночь закончилась слишком быстро… И все из-за тебя! – Она с неприязнью ткнула алхимика в бок.

Сильные руки обвили ее бока, поднимая с пола:

— Наша ночь была невероятной… И скоро мы ее повторим… – Сунлинь прижал ее к себе, вдавливая горячую ладонь в живот. – У нас с тобой будет настоящая свадебная церемония. Красивая и праздничная. А потом мы спрячемся во дворце, чтобы никто не нашел… и проведем вместе столько времени, сколько захотим. У тебя будет свой дворец, куда я буду сбегать ото всех. К тебе.

Катарина осмелилась тихо спросить о том, что ее так волновало:

— Вы не поверили всем тем ужасным вещам, что он говорил? Ну, будто я готов призвать призрака, лишь бы он…лишь бы меня… – Она замолчала, не желая повторять слова алхимика.

Сунлинь развернул ее лицом к себе:

— Милый глупый Рэйден… Я тот призрак, которым ты теперь будешь одержим. Навсегда. Я люблю тебя… И когда услышал, что ты говорил Дайске обо мне… Сладко знать, что уже тогда ты гадал, кто мне нравится. – Он сдвинул маску вверх и медленно поцеловал ее саднящие губы, обхватывая то верхнюю, то нижнюю, гладя их влажным языком. Будто этой лаской старался излечить их. – Я верю только тебе. Даже если однажды ты решишь меня обмануть, я поверю. Но, пожалуйста, не делай этого…

Катарина порывисто обняла его, почти повисая на сильных плечах.

— Я буду следовать за вами, пока не прогоните…

Лизнув мочку ее уха, он хрипло прошептал:

— Ты мой супруг. Вечно.

Катарина заставила себя отстраниться:

— Идемте. Неизвестно, что там на самом деле болтают в крепости, и какие у меня теперь проблемы.

Сунлинь вернул маску на место, и его глаза снова загорелись. Похоже, он и сам не знал об этом.

— Теперь у тебя на службе призрак, – по голосу было слышно, что он усмехнулся, – который будет рад наказать всех твоих врагов.

Катарина не смогла сдержать счастливую пьяную улыбку. Она вообще не переставая улыбалась, пока они собирали вещи. Сунлинь закутал ее в бесчисленное количество одежды, на себя накинув лишь тонкий вышитый плащ.

Забрав у Катарины их вещи, он легко поднял алхимика и взвалил бесчувственное тело себе на плечо.

Какое же счастье чувствовать на себе вот такую заботу. Он отдал ей теплую одежду, сам несет сумки, позволив ей лишь нервно сжимать лютню. А ведь он думает, что она тоже мужчина.

Боги, пожалуйста, сделайте их союз вечным. Благословите их быть вместе до самой смерти!

— Держитесь поодаль – сначала я должен убедиться, что снаружи никого нет. – Катарина переступила выбитую алхимиком дверь и, бросив тоскливый взгляд на комнату с редкими ингредиентами, выглянула наружу.

Тяжелое темно-серое небо угрожающе висело над крепостью. Казалось, еще немного, и оно упадет, разрываясь на лоскуты, ранясь об изогнутые крыши сторожевых башен. Снежинки медленно сыпались на землю. Как будто кто-то водрузил над крепостью огромный мешок, перевернул его, и все содержимое теперь падает на землю.

Особенно яркими на белом фоне были призраки. Они ни капельки не потускнели. Наоборот, за ночь, кажется, набрались сил и теперь выглядели как живые люди. Жуткие, разложившиеся, но вполне реальные. В старых истлевших одеждах.