Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер - Андрей Васильченко

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

24 мая 1936 года

Дорогой Рудольф!

Поскольку я не знаю, когда смогу лично увидеть тебя, то направляю тебе с письмом две брошюры. Прошу тебя незамедлительно одну из них передать фюреру, а вторую я презентую тебя для твоей библиотеки. Это небольшие, но очень глубокие по своему смыслу свидетельства того, почему правящий класс Японии находит понимание именно у нас, но не у других народов Земли. Это происходит из-за определенного духовного родства. Когда будешь преподносить фюреру эту работу, то обрати его внимание на место, где говорится о японских кузнецах, производящих мечи. Японскую сталь куют с любовью. Она после многократной перековки идет на почитаемое оружие.

Поскольку живые соратники чествуют погибших членов НСДАП, не являвших родственниками, ты можешь найти сходные разъяснения, относящиеся к одному из самых великолепных иностранных примеров аналогичной практики.

Еще раз прошу, удели брошюре хотя бы полчаса. Для такого быстрого читателя, как ты, этого будет вполне достаточно, чтобы ознакомиться с ее содержанием. Ты также можешь обнаружить и другие отрывки, на которые бы мог указать фюреру. Конечно же, ему лучше давать рекомендации, предварительно познакомившись с этой работой.

Если говорить о делах «Немецкой Академии», то в полдень 16-го числа был с визитом у д-ра Геббельса. Я очень благодарен тебе за то, что ты помог организовать эту встречу. Я думаю, что он полностью разберется в делах, так как я подготовил и направил ему специальную докладную записку. В ней говорится о необходимости выделения 200–250 тысяч рейхсмарок, что позволило бы продолжить работу «Немецкой Академии». Эта сумма определена исходя из того, что Родде удается регулярно доставать еще 200 тысяч рейхсмарок. По своему объему эти суммы, конечно, не достигают финансирования культурных проектов, которые реализуются во Франции, но тем не менее они позволят продолжить борьбу и выстоять в ней.

Имел продолжительную беседу в Брокхаузеном. Она была успешной. Затраченные на командировки средства будут компенсированы. Об инциденте с Раушиннгом уже проинформировали Данциг, о чем я надеюсь рассказать тебе во время нашей следующей личной встречи.

Вечером сего дня направляюсь в Байройт к твоим национал-социалистическим учителям, чтобы рассказать о геополитике Восточной марки, на чем настояли они сами. Передавай поклон фрау Ильзе.

Хайль Гитлер!

Старый, преданный тебе Карл Хаусхофер.

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

9 июля 1936 года

Дорогой Рудольф!

Я надеялся, что не буду беспокоить тебя еще долгое время. Однако направляю два приложения, которые не терпят никакого промедления. Одно из них касается визита в Берлин очень важного министра Октавиана Гоги[35], главы румынской Национально-христианской партии. Его сопровождает весьма талантливый профессор Йон Сан-Гиоргиу. В настоящее время они находятся в доме пастора в Карлсбаде, где до 23 июля ожидают ответа. 30 июля оба этих господина направляются в Берлин, где, возможно, хотели бы встретиться с фон Риббентропом в отеле «Эспланада». Об аудиенции у фюрера будет ходатайствовать румынский посол. Он очень опасается того, что на своих плечах могут принести эти двое. Сан-Гиоргиу утверждает, что в Румынии в ближайшее время может смениться правительство. Это может привести к изменению румынской внешней политики. Гога отказался заключать пакт с Россией и намерен начать выступления против Леона Блюма[36]. Как видишь, эти люди готовы на очень многое, а потому имело бы смысл организовать у нас их встречу с ключевыми политическими фигурами. Это первая проблема.

Вторая относится к моему пожеланию, чтобы ты (когда выдастся свободное время) ознакомился с весьма благоразумным меморандумом одной из австрийских рабочих групп. Она высказывает некоторые идеи, которых так недостает тебе. Только постарайся, чтобы этот документ не попал «не в те руки».

Письмо Карла Хаусхофера, адресованное Рудольфу Гессу

27 сентября 1936 года

Дорогой Рудольф!

Два дела вынуждают меня в очередной раз помешать твоему отдыху. Оба дела — служебные. Однако одно из них совершенно не касается моей деятельности. С него и начну. Ты найдешь приложенным к письму наброски и фотографии архитектурных форм, которые Советы планируют представить на Парижской выставке 1937 года, как раз напротив германского павильона. Это настоящий культурно-политический вызов! Поскольку это является вызовом, то считаю необходимым дать достойный ответ, который бы не ограничивался художественными моментами. Обрати внимание фюрера на двухстороннее обрамление моста в Йене, чтобы можно было понять суть внешнего культурно-политического противостояния. Вероятно, ты припомнишь достойного градостроителя, внимание которого обратишь на присланные мною вещи.

Другой вопрос касается моей отставки, в которую я намерен подать 1 октября. Этот шаг стал неизбежным результатом внутренней штабной войны, которая едва ли позволит сохранять доверительные отношения. Я знаю, что в НСДАП недоброжелательно относятся к противостоящим мне господам: доктору Тирфельдеру, майору Фену и неуклюжему в своих действиях д-ру Йобсту. Они смогли заручиться поддержкой Малого Совета (к сожалению, даже Брукмана), который я всегда рассматривал как опору своей деятельности. Мне ничего не остается, кроме как подать в отставку. Несмотря на помощь Родде и его усердных помощников, которые предприняли просто нечеловеческие усилия, [ «Немецкую Академию»] так и не удалось сделать политическим инструментом Третьего рейха.

К нынешнему штабу я не имею ни малейшего доверия, а потому вынужден отказаться от какого-либо сотрудничества с ним и буду рассчитывать только на самого себя. Оставляя эту должность, могу лишь дать тебе совет — поручи какому-нибудь способному человеку беспощадную унификацию [ «Немецкой Академии»], с соответствующим изменением состава ее руководства. Для данной роли лучше всего бы подошел Родде, который сведущ в этих делах. «Немецкая Академия» могла бы принести много пользу, но, к сожалению, только в случае, если произойдет смена генерального секретаря, директора и референта по работе с прессой. Родде в этом мог бы помочь партайгеноссе Шмидт, под их руководством можно было бы также использовать д-ра Вайснера. Сам же я более не могу продолжать сотрудничество с мюнхенским руководством [ «Немецкой Академии»].

Судьба отвела мне весьма подходящий час для прекращения работы. Я сравниваю это с событиями в университете… Опыт, который я приобрел в «Немецкой Академии», очень тяжелый. Ты знаешь, как я ратовал за этот проект, как я старался спасти эту идею от бездарных служащих. Оказалось, что я могу отнюдь не все. Мне горько признавать, что, наверное, было бы лучше, если бы Академию сразу же унифицировали под началом ничтожного гимназического учителя, который захватил ее сейчас. Однако я был склонен относиться к людям лучше, чем они того заслуживали. Моя деятельность и мой идеализм оказались несовместимыми…