Магическая Трилогия: Спящая Красавица - Вероника Сейнт

Пенелопа растеряно замерла, потом махнула рукой в сторону Виктора и отошла к окну, открывая форточку и закуривая.

Грейс перевела взгляд на Виктора. Гадатель почувствовал себя совсем как когда-то в детстве — ему было немного обидно и, в то же время, смешно. Когда Джека по каким-то причинам не было рядом, а от Виктора и Пенелопы требовали каких-то объяснений, маленькая Медиум, как правило, именно таким образом переводила всю ответственность на друга. Язык у Виктора был подвешен не так хорошо, как у Крысолова, так что он начинал сначала мямлить, а потом неожиданно дерзить, огрызаться и пытаться избежать дальнейших вопросов, и выглядел при этом ужасно жалко и комично.

— Пенелопа — Жрица. Она подвластна лунному циклу и вместе с Луной она проходит все стадии. Тебе повезло, ты застала ее в период растущей Луны. В такие дни Пенелопа олицетворяет собой юность, она цветет и пахнет, она готова свернуть горы и узнавать новое. Хотя сарказм у нее даже в этот период не отнять.

— Что значит повезло? — Грейс удивленно вскинула брови. Виктор терпеливо вздохнул и продолжил:

— Иероним познакомился с Пенелопой, когда Луна шла на убыль и умирала. Вместе с ней старела и умирала Пенелопа. Представь себе весь ее сарказм, тщательно приправленный старушечьей ворчливостью и уверенностью в своей мудрости, присущей только самым древним старикам. Это… тяжело, поверь мне, — он улыбнулся, снова посмотрев на Пенелопу. — В Полнолуние ей хуже всего. В детстве было немного проще — она становилась более женственной, взрослой и вила из нас с Джеком веревки, сама того не понимая, а сейчас… она даже поцеловать своего любимого человека не может, связанная клятвами, а три дня в месяце олицетворяет собой Женщину, готовую заводить семью. Или, точнее, она превращается в ту девушку, какой была бы, будь совершенно обычной. Юную, влюбленную и жаждущую любви в ответ.

— Ты меня запутал, но, кажется, я что-то поняла, — Грейс потерла виски и осеклась, когда дверь в номер открылась. Иероним спускался в бар, что бы позвать Аурику, и теперь привел ее с собой.

— Вот теперь все в сборе, — произнес альбинос, прикрывая за собой дверь. Виктор кивнул, залпом допил остывший кофе, и обвел присутствующих взглядом.

Ему все меньше хотелось здороваться или что-то объяснять — он был уверен, что они и так знают, зачем они здесь. Он краем посмотрел на Грейс, пытаясь подобрать нужные слова, что бы начать говорить, посмотрел на ее немного напряженную улыбку и, вдруг, вспомнил едкий запах лекарств, окружавший спящую девушку два года. Быть может, попытайся он обнять ее, он снова почувствовал бы этот запах. Этот запах наверняка останется с ней надолго — впитавшись под кожу, в каждую частицу ее тела, он смоется окончательно еще очень не скоро.

Виктор вспомнил тонкие некрасивые шрамы на запястьях, уродовавшие тонкую бледную кожу девушки в Безмирье и исчезнувшие сейчас. Он замечал иногда, как Грейс морщится и трет левое запястье, будто оно все еще ноет или болит, или и вовсе кровоточит по ночам.

Гадателю пришли в голову первые минуты ее пробуждения и то, как она, словно испуганная маленькая девочка, рыдала в его объятиях и все никак не могла успокоиться.

Ему давно было наплевать на то, что кто-то может хотеть его смерти. То-есть, конечно, это его шокировало и заставляло мысленно содрогаться, но в то же время он отчетливо осознавал, что может понять своих недоброжелателей. Он может понять их решения и поступки, даже если не может их одобрить.

Гораздо больше его выводило из себя то, что мистер Льюис втянул во все это Грейс, совершенно постороннюю девушку. А сиделки и Аурика ему подыграли.

Виктор сделал глубокий вдох и мысленно досчитал до десяти, прогоняя ярость и нервную дрожь, и оставляя вместо них спокойствие.

— Я думаю, мне нет смысла рассказывать вам историю о том, как Оливер усыпил свою собственную дочь для того, что бы заманить к себе кого-то из тех, в чьих жилах есть магия. По каким-то причинам он посчитал, что я буду лучшим вариантом. Возможно, именно в этом и была его ошибка, — Виктор с удивлением услышал, как тихо фыркнул Иероним. Обычно невозмутимый Чистильщик, казалось, не мог скрыть своего презрения к человеческой недальновидности.

Виктор почти физически ощутил, как напряглась Дэвиэна. Краем глаза он заметил намек на самодовольную улыбку на устах у Саши. Почему-то именно это придало ему бодрости.

— Еще Оливер обратился к тем, кто единственный может убить такого как я. Мало кто об этом знает, а откуда узнал Оливер мне, как весьма плохой копии Шерлока Холмса, еще только предстоит выяснить. Он заключил сделку с Чистильщиками, что стало причиной присутствия здесь и сейчас Белоснежки, — Виктор кивнул на Иеронима. Ухмылка тут же исчезла с лица Чистильщика, он недовольно сощурился, но промолчал. — Оливер даже нашел женщину, которая сделала ему вот это, — Виктор достал из кармана Ловца и показал всем. — Это такая штука, которая может забрать магию у умирающего колдуна и передать ее тому, кто, допустим, совершенно бездарен. Даже место, которое выбрал Оливер не случайно. За городом есть маяк, который построен в очень энергетически сильном месте.

Пенелопа прервала его, тихо кашлянув. Виктор обернулся и молча бросил ей Ловца, даже не задумавшись, просто зная, что она намекает именно на это. Девушка повертела камушек в руках, тут же убрала в карман и снова полезла за сигаретой.

— Вчера Иероним поймал Аурику. Ловец был у нее, она несла его мне, что бы подбросить в тумбочку. Иероним, по мнению Оливера, со своей работой не справился, так что он нанял еще одного Чистильщика. Я не знаю, где его искать, и когда он объявится, но что-то подсказывает мне, что совсем скоро. И это совсем не дар провидения, — Виктор развел руками: — Возражения?

— Зачем ты собрал нас? — тут же спросила Дэвиэна. Ее голос больше не звучал убаюкивающее. Ощущение, которое ее голос вызывал теперь, скорее было сравнимо с той тревогой, что испытываешь, стоит ветру стать чуть сильнее, чем обычно, а вою собак прозвучать чуть позже, чем пройдет ранний вечер.

— Что бы вы ответили на мои вопросы, принцесса Ди, а после прекратили ошиваться рядом с Грейс.

— С чего бы нам делать это? — Дэвиэна скрестила руки на груди и нахмурилась. Она старалась выглядеть безразличной, но серьезной, словно все еще не до конца осознавала, что происходит. Она защищалась, даже сама не до конца это осознавая, и Виктору даже показалось, что она готова наброситься на него.

— Потому, что это Ваш единственный шанс, Дэвиэна, доказать, что Вы отличаетесь от Оливера. Поверьте мне, я не побоюсь отдачи и прокляну Вас, если захочу. Я — Гадатель. Помните об этом, — он положил руки себе на колени, тыльной стороной вверх, что бы женщины постоянно видели его татуировки.