Магическая Трилогия: Спящая Красавица - Вероника Сейнт

Но Дэвиэна молчала.

— Дэвиэна, ведь уже понятно, что у Оливера ничего не получится, — Виктор закатил глаза. — Зачем же упрямиться?

— Ты недооцениваешь мистера Льюиса. И пока он сам не скажет, что провалился — я ничего не расскажу о том, что знаю. Даже если этот белый варвар подвергнет меня пыткам.

— Белый варвар, — Виктор не смог сдержать улыбки и посмотрел на Иеронима. Чистильщик был невозмутим. Он встал, повернулся к Виктору и замер, как если бы ждал распоряжений.

— Быть может, нам и правда стоит попробовать пытки? — тихо, но четко произнес он и, видимо приняв молчание Гадателя за согласие, направился к шкафу.

После того, как Виктор позволил ему занять диван в гостиной, Иероним сдал ключ от своего номера и перенес весь свой скудный багаж к Гадателю.

С собой у него был лишь странного вида небольшой темно-коричневый чемоданчик, позвякивающий каждый раз, когда Иероним рылся в нем или передвигал с места на место, и сумка побольше, в которой Чистильщик хранил одежду.

— Дэвиэна, Вы знаете, кто такие Чистильщики? — Виктор подался вперед и посмотрел на Дэвиэну исподлобья. — Это детище Святой Инквизиции. Они не остановятся ни перед чем, что бы узнать правду, — он скосил взгляд на Иеронима и нервно прикусил губу. Ему никогда не нравился ни этот металлический звон чемоданчика Иеронима, ни мысль, что в чем-то Братство Чистильщиков все еще не далеко ушло от своих корней.

Чистильщик молча положил на стол чемоданчик и открыл его, демонстрируя Виктору и Дэвиэне содержимое.

Виктор несколько раз напряженно моргнул, глядя на набор из нескольких пар тонких и, по-своему, изящных щипцов, спиц и игл. Здесь были и странные устройства цилиндрической формы, казалось бы полые внутри, но в то же время с торчащими на одном из конце шипами, что-то напоминающее пилу, обратные ножницы, ножи и снова спицы, но теперь как части странных приспособлений.

Виктор, в силу своей причастности к магии, избегал лишних знаний о пытках. Мысль о том, что родись он в средневековье, ему пришлось бы выдержать все это и, скорее всего, он даже не смог бы погибнуть, заставляла его содрогаться.

То, что он увидел сейчас, мало походило на то, о чем он когда-либо читал. Жуткие инструменты одновременно и приковывали к себе взгляд, и вызывали ощущение ужаса.

— Наверное, страх перед такими вещами у меня в крови, — пробормотал Виктор. Ему не стало дурно, но вдруг стал душить приступ кашля, и продолжил он лишь успокоившись.

— Ты в порядке? — спросил Иероним. Виктор посмотрел на него краем глаза и коротко кивнул, понимая, что это не столько знак внимания, а попытка намекнуть ему, что здесь и сейчас все эти инструменты не имеют к Гадателю никакого отношения.

— Дэвиэна, — Виктор видел во взгляде женщины и страх, и решительность и это ему совершенно не нравилось. Он потер подбородок, задумавшись, и не переставая на нее смотреть.

Ему нужно было найти ее слабое место до того, как Иероним пустит в ход свои инструменты. Чистильщик, похоже, понимал, что Виктор не хочет спешить, и специально не торопился, осторожно, но тщательно проверяя остроту каждой иглы и каждого ножика.

Иероним пугал Дэвиэну тем, что умеет. Виктор слабо улыбнулся и решил, что должен действовать так же.

Достав из кармана колоду и быстро ее развернув, он пару раз перетасовал карты и вытянул одну. Посмотрев на играющих на поляне детей и лося, держащего на рогах солнце, Виктор лениво произнес:

— Дэвиэна, у Вас ведь есть внуки? — он взглянул на женщину и снова опустил взгляд, глядя на собственные руки, тасуя колоду. — Не бойтесь, отвечайте. Это никак не связано с Оливером.

— Да. Вы сами знаете об этом, — произнесла женщина, неохотно. Виктор заметил едва слышный стук зубов, как будто женщина боялась сильнее, чем ей самой хотелось бы.

— Сколько? — Виктор вытащил еще одну карту и посмотрел на трех детей, собирающих в корзины монетки, которое им сыпало с неба солнце. — Трое? Два мальчика и девочка?

— Откуда Вы… — Дэвиэна удивленно выдохнула и привстала. Иероним тут же махнул рукой, останавливая ее, и усадил обратно:

— Не приближайся к нему, — пояснил Чистильщик. Виктор почувствовал себя неловко, но постарался сдержать удивление.

— Откуда Вы узнали? — переспросила Дэвиэна.

— Я — Гадатель, сколько можно Вам повторять, — Виктор чувствовал, что повторяя уже второй раз за утро эту фразу, чувствует раздражение. Он вытащил еще одну карту и произнес, вглядываясь в изображение красной башни, обвитой змеей, и многорукой богини войны и смерти у ее подножия: — Что же с их родителями? Они погибли? В аварии?

Дэвиэна молчала. Она не побледнела — посерела. Виктор напугал ее и женщина, похоже, не знала, как ей реагировать на происходящее. Гадатель отложил карты в сторону и склонился к женщине:

— Сколько Вам лет, Дэвиэна? Пятьдесят? Или больше? — Гадатель кивнул ей на Иеронима и тихо спросил: — Как Вы думаете, Вы выдержите пытки?

Женщина молчала. Виктор покачал головой. Ему не было жалко Дэвиэну, даже не смотря на то, что он был против насилия. Ему было жалко тех детей, которые потеряют последнее, что осталось от их семьи. А в том, что это произойдет, если Иероним возьмется за пыточные инструменты, он не сомневался.

— Вы не сделаете ничего, крики услышат в отеле и…

— Я могу купить этот отель, Дэвиэна. Вы думаете, бизнесмены уровня Оливера платят мало тем, кто занимается прогнозами для них? — Гадатель покачал головой. — Подумайте о своих внуках, Дэвиэна.

Женщина молчала. Виктор посмотрел на Иеронима. Чистильщик натягивал тонкие кожаные перчатки, в некоторых местах запачканные чем-то бурым. Гадатель прикусил губу — ему становилось все неуютнее.

— Я могу начать с иголок под ногти. Или отрывания ногтей. Или… — начал Иероним, снова перебирая свои инструменты, и вдруг замолк. Он вскинул голову, глядя на Дэвиэну, и просто молчал.

Виктор повернулся к женщине. Дэвиэна сидела закрыв руками лицо, ее мелко трясло, как от холода, страха и отвращения к себе одновременно:

— Я расскажу, хорошо. Я расскажу.

Виктор испытал облегчение, хотя и сам толком не мог понять, потому ли это, что сиделка все же заговорила, или потому, что Иероним так и не пустил в ход все свои инструменты.

Дэвиэна опустила руки к своему подбородку и так и замерла. Она смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела. Похоже, Виктор и Иероним напугали ее настолько, что даже не применив к ней пытки, довели ее до состояния, в котором человек готов признаться в чем угодно, лишь бы его отпустили. Присмотревшись, Виктор увидел, что она плачет — тихо, неслышно и почти незаметно. Не трясет плечами, не шмыгает носом и даже не стонет. Только слезы, бегущие по щекам и выдавали ее.