Воин Забвения. Гранитный чертог - Счастная Елена

Как и кто унёс её в избу, она уже не видела.

***

Мысли путались. Вот одна промелькнула вдалеке, не позволив даже ухватить себя за хвост. И другая, ещё призрачнее предыдущей. Неразборчивым шумом пронеслись в стороне чьи-то голоса. Мазнул по векам свет. Ещё раз. Сотни ярких пятен скользили по лицу мягким, почти неощутимым теплом.

Млада лежала, но твёрдая постель под ней почему-то покачивалась и слегка тряслась. А скоро стал слышен стук колёс и копыт по засохшей, разбитой колеями дороге. Голоса стали чётче. Один из них был странно знакомым и почему-то поселял в душе спокойствие. Млада пыталась вникнуть в этот умиротворяющий рокот, хоть и не понимала слов. И будто покачивалась на волнах.

Раны приятно молчали. И, по сравнению с этим, то, что во рту пересохло – даже язык прилип к нёбу – казалось незначительной мелочью. Млада осторожно пошевелила рукой и поняла, что накрыта тёплым покрывалом. Кто-то зашебуршал рядом.

– Глянь! Кажется, она очнулась.

Другой голос. Как будто мальчишеский. Чей же? Она определённо где-то уже слышала его, да так много, что сейчас он даже слегка раздражал.

Телега остановилась. Горячая шершавая ладонь прикоснулась ко лбу. Слишком тяжёлая – вот-вот затрещит череп. Млада дёрнулась, пытаясь её сбросить, и снова провалилась в забытье.

Ещё несколько раз она приходила в себя. Один – когда лес, видно, сменился лугом. И от этого показалось, что в глаза воткнули раскалённые прутья. Таким ярким стал свет. Она снова хотела попросить пить, но не сумела даже разлепить губ.

Второй раз был, когда в уши ворвался городской шум: выкрики торговок, стук колёс и подков по деревянной мостовой, далёкие удары молотка бондаря. Пытаясь разобраться в звуках, Млада не заметила, как доехали до детинца.

Гомон города чуть стих. Вокруг началась суматоха. Стражники переговаривались так громко, что хотелось заткнуть уши, но Млада не могла поднять рук.

– Пойдите прочь! – и снова знакомый голос, но другой, с едва заметным северным акцентом. Почудилось, или в нём слышится тревога? – Отойдите, не представление на площади смотрите. Бьёрн, с тобой будет отдельный разговор, а пока отнеси её в дом! Живо!

Сильные руки легко, как пушинку, подняли Младу с повозки. Она с трудом приоткрыла веки и увидела лицо, заросшее короткой тёмной бородой. Карие глаза смотрели с беспокойством. Губы дрогнули в несмелой улыбке.

– А-а, Медведь, – хрипло протянула Млада, наконец вспомнив имя того, кто сопровождал её до города. – Я ведь нож твой… Потеряла.

Сейчас это казалось почему-то невероятно важным.

– Тихо-тихо, – проговорил он. – Всё закончилось, девочка. Хорошая моя. Ты молодец…

Кметь нёс её через двор. Она будто кожей чувствовала, как вокруг толпятся люди. Как смотрят с участием и в то же время – любопытством. Хотелось отмахнуться от них, словно от кружащей перед лицом мошкары. Свет пропал, когда Медведь занёс Младу в дом.

Тишина поглотила все звуки. Только лёгкое эхо торопливых шагов гуляло по сумрачному коридору. Пахло горящими факелами и прохладой камней. Было тепло от рук Медведя.

Хлопнула дверь.

— Раска, зови лекаря! Поторапливайся, ну! Приказ воеводы.

Дверь хлопнула снова. Медведь заботливо опустил Младу на лавку. Она из последних сил уцепилась за его рукав, будто так можно было сдержать темноту, которая накатывала с новой силой.

Сдержать не получилось.