Взгляд на звёзды (СИ) - Забудский Владимир

А затем наступили долгие месяцы вдвоём на марсианской орбитальной станции, где их жизни полностью зависели друг от друга. И бесчисленные часы в необходимом для сложных работ нейрослиянии, когда мысли одной становились мыслями другой, и граница между ними почти стиралась. И это изменило всё. Они стали даже ближе, чем родные сёстры. Но вряд ли между нами ещё когда-то всё будет так, как прежде.

— Она написала мне, когда я сидела в Клерво, — после колебаний поделилась она с Купером непростым воспоминанием. — Её сообщение дошло до меня, в отличие от многих других, которые отфильтровала тюремная администрация. А это само по себе кое о чём говорит. Сказала, что знает о произошедшем в Марселе, и рада, что я жива. А дальше начала говорить штампами. О том, что «меня втянули в это безумие люди, преследующие свои корыстные интересы», «ещё не поздно всё исправить», и прочее бла-бла-бла.

— Люди иногда вынуждены говорить то, чего от них хотят другие.

— Это — не тот случай, Дом. Я знаю Хилл. У неё в голове стоит система распознавания «свой-чужой», как на истребителе. Она очень твёрдая в убеждениях и верная — не только близким людям, но и идеалам, на которых выросла. Она будет в этой гонке на той стороне, на которой будет её страна и американские аэрокосмические корпорации. А это значит — не на нашей.

Купер вздохнул и с сожалением пожал плечами.

— Как жаль, что мы поделены на все эти «стороны». Как будто там, в космосе, не хватает вызовов, тайн и опасностей, перед которыми нам стоило бы сплотиться.

— Мне тоже жаль, Дом. Но наш мир — таков, каков он есть.

Некоторое время они молчали, обдумывая сказанное и услышанное.

— Кажется, нам обоим следует отдохнуть, — наконец изрекла Саша. — У меня в голове ужасный сумбур. А Мейер хочет, чтобы я уже завтра всерьёз приступила к работе.

— Отправляйся спать, Саша.

— Как насчёт тебя?

— Мне ещё требуется сделать пару вещей у себя в кабинете.

— Ты же не собираешься провести здесь всю ночь, правда?

Доминик добродушно улыбнулся.

— Не беспокойся за меня, девочка моя. Старикам требуется намного меньше времени для сна.

Глава 17: Чувства и грёзы

Посёлок Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

10 июля 2120 года. 21:40 по местному времени (00:40 по Гринвичу)

Фирменный беспилотный аэромобиль — такой же, как тот, что доставил их с Марией с аэродрома в штаб-квартиру «Terra Nova» — высадил Сашу прямо у порога выделенного ей симпатичного одноэтажного таунхауза, расположенного на одной из террас живописного посёлка на берегу Южной Атлантики. Круглосуточное служебное аэротакси принадлежало к числу корпоративных сервисов, которые были доступны Саше с того момента, как она заполнила и скрепила своей электронной подписью формуляры, официально сделавшие её заместителем руководителя направления аэронавтики и астронавтики сектора космической инженерии компании «Terra Nova» (ещё никогда у неё не было должности, состоящей из стольких слов). Саша так устала, что лишь бегло пробежалась по строкам акцептированного ею предложения о трудоустройстве. Отметила лишь, что цифры в нём выглядят весьма прилично (в RPS, со всеми надбавками за вредную и опасную работу в космосе, она зарабатывала лишь немногим больше, а переменчивый доход от собственного бизнеса до этих цифр частенько не дотягивал). Её мысли были в тот момент очень далеки от финансовых вопросов.

Ночное освещение и фоновая музыка из её плэйлиста включились автоматически, как только она отперла замок, приложив к сканеру отпечаток пальца, введя персональный код доступа и позволив видеокамере зафиксировать свой лицевой паттерн. В коридоре стояли две дорожных сумки и небольшой штабель из коробок с вещами — все её пожитки из Паксе. Воздух внутри был насыщен озоном и хорошо увлажнённым, как она любила.

— Добро пожаловать домой, доктор Тёрнер. — услышала она в ушных раковинах приятный синтетический женский голос. — Я — «Афина», центральный искусственный интеллект компании «Терра Нова». С этого момента я нахожусь в вашем распоряжении всегда и всюду, где доступны телекоммуникации. Согласно условиям подписанного вами контракта, я заменила все используемые вами ВИ-модули, и буду теперь выполнять их функции.

Тот факт, что продвинутый корпоративный искин, стоящий сотни миллионов криптокредитов, будет выполнять рутинные действия вроде управления её персональными аккаунтами в различных приложениях и домашней электроникой, мог навести на мысль о напрасной трате ресурсов. Однако Саша знала, что квантовый компьютер, являющийся ядром «Афины», мог без труда выполнять миллиарды процессов одновременно.

Восприятие искинов как неделимых единиц было не более чем капризом человеческого мозга, который со свойственным ему антропоморфным мышлением упрямо желал воспринимать всё, что имеет человеческий голос, как некий отдалённый аналог личности. Но на самом деле искин являлся совокупностью бесчисленного множества виртуальных сущностей, которые могли выполнять определённые задачи вместе или отдельно, и могли и вовсе не быть связаны друг с другом.

Тот факт, что частичка «Афины» будет организовывать пополнение продуктов в холодильнике Саши и помогать ей в навигации по Алькантаре, не помешает другим частичкам «Афины» в ту же секунду администрировать какую-нибудь сверхважную нейроконференцию по распоряжению доктора Мейер и проводить сверхсложные математические вычисления для проекта.

— Желаете ли вы, чтобы я выступила гидом по вашему жилищу и помогла с обустройством? Или вы сразу хотите перейти к вопросам, связанным с проектом?

— Пока ничего не нужно. Просто разгрузи мою нейросеть и дай мне прийти в себя, — проворчала Саша, проходя в своё обиталище и на ходу стягивая с себя одежду.

— Как скажете, доктор Тёрнер. Не буду вас беспокоить. Обратитесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

Душ без ограничений по времени, с нормальным шампунем и гелем, без присмотра французской тюремщицы был именно тем, что было нужно Саше в этот момент. Она провела много времени в душевой кабине, наслаждаясь волшебным ощущением того, как тёплые струйки воды обволакивают её тело, сбрасывая с него накопившееся напряжение. Тёрнер провела жизнь, в которой экстрим и экшн преобладали над комфортом и уютом. В её жизни было немало периодов, когда она могла лишь мечтать о такой роскоши как длительный тёплый душ. И это научило её получать от таких моментов максимум удовольствия. Ведь кто знает, что её ждёт завтра.

Выйдя из душа, вытершись, но ещё не накинув халат, она бросила на себя короткий взгляд в зеркало. Там она увидела 32-летнюю женщину, находящуюся в самом расцвете сил, красоты и здоровья. В её теле, главным образом в головном мозге, находились некоторые кибернетические импланты, без которых она не смогла бы сделать карьеру в сфере, которой решила посвятить жизнь. Но внешне ни один из них не был заметен — разве что нейропорт, если заглянуть за правое ухо.

При росте 174 сантиметра и весе 61 килограмм она не имела ни грамма лишнего веса, но смотрелась не худощавой, а стройной и спортивной. Мускулатура, которую она поддерживала в тонусе не препаратами, а регулярными физическими упражнениями и занятиями по муай-тай, не была гипертрофирована, как у культуристок, но всё же тело выглядело скорее тренированным и атлетическим, чем хрупким и нежным. Кубики брюшного пресса, подкачкой которых она заморочилась в юности, всё ещё чёткими линиями выделялись под плоским животом. Груди второго размера были подтянутыми и упругими. Круглые ягодицы — такими же подтянутыми и подкачанными, без намёка на целлюлит — хоть показывай в рекламе фитнесс-клуба. Смуглая кожа не была такой идеально-бархатной и шелковистой, как у барышень, которые выкладывали на уход за ней тысячи кредитов в месяц, но оставалась чистой и здоровой, свидетельствуя о правильном образе жизни. Короткая стрижка пепельно-чёрных волос, обычно причёсанных нарочито небрежно, и прямой, пронзительный, даже задиристый взгляд тёмно-зелёных глаз, делали её образ далёким от ангельского или кукольного и как бы вызывающе говорили: «да, я не подарок».