Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

— Как вы вернетесь в Оргорейн?

— Как и раньше: пересеку границу. У орготов ничего нет против меня.

— Это не ближе, чем в Сассиноте.

Я моргнул. Он улыбнулся.

— А ближе нет?

— Около ста пятидесяти миль. Мы прошли больше и в худших условиях. Здесь есть дороги, нам могут даже помочь с транспортом.

Я согласился, но перспектива нового зимнего путешествия угнетала меня. К тому же это было путешествие назад к проклятой границе, куда уйдет Эстравен и оставит меня одного.

Я подумал немного и, наконец, сказал:

— Есть одно обязательное условие, которое Кархид должен будет принять перед грядущим вступлением в Экумен. Аргавен должен отменить ваше изгнание.

Он ничего не сказал, но стоял, глядя в огонь.

— Я настою на этом, — добавил я.

— Спасибо, Дженри.

Голос его теперь был очень похож на женский. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Но не думаю, что я смогу скоро увидеть свой дом. Двадцать лет я провел в изгнании. Приговор короля немного добавил к моему изгнанию. Я позабочусь о себе, а вы позаботитесь о себе и Экумене. Это вам придется делать одному. Как можно быстрее вызовите корабль. Потом можно будет подумать и обо мне.

Мы еще два дня оставались в Куркурасте, откармливались и отдыхали. Мы ждали снегоочиститель, который мог бы подвезти нас на юг. Хозяева просили Эстравена рассказать, как мы шли через лед. Он рассказывал как человек, знакомый с устной традицией, так что рассказ превратился в сагу, полную традиционных выражений и даже эпизодов, но точную и ясную, от серного огня и тьмы между Дрампером и Дромаголом, до кричащих порывов бури, которые врываются в залив Гутон из горных ущелий с комическими вставками, вроде падения Эстравена в пропасть, с мистикой, когда он говорил о звуках и молчании льдов, о бестеневой погоде, о вечной тьме. Я слушал, как зачарованный, вместе с остальными, не отрывая взгляда от смуглого лица друга.

Мы покинули Куркураст в тесной кабине снегоочистителя, одной из тех больших мощных машин, которые утрамбовывают снег на кархидских дорогах, чтобы сделать их проходимыми зимой. Чтобы убрать снег с них, потребовалась бы половина денег и времени всего королевства, да и к тому же все переезды зимой совершались на полозьях. Снегоочиститель двигался со скоростью две мили в час и привез нас в следующую от Куркураста деревню уже затемно. Как и повсюду, нас гостеприимно встретили, накормили и приютили на следующую ночь. Следующий день мы шли пешком.

Теперь мы уже достаточно удалились от берега и от береговых холмов, которые принимают на себя главный удар северного ветра, и шли по более населенной местности, так что передвигались мы не от лагеря к лагерю, а от очага к очагу. Несколько раз нас подвозили снегоочистители, один раз на целых тридцать миль. Дороги, несмотря на частые снегопады, были в хорошем состоянии. С собой у нас всегда был запас пищи, данный предыдущим хозяином, а в конце дневного путешествия нас ждала крыша над головой и огонь в очаге.

Но эти девять дней путешествия по гостеприимной земле были самой тяжелой частью нашего странствия, худшей, чем подъем на ледник, худшей, чем последние дни голода.

Сага кончилась, она принадлежала Льду. Мы очень устали. В нас больше не было радости.

— Иногда приходится идти против колеса, Дженри, — сказал Эстравен.

Он был уверен, как всегда, но в походке, голосе, движениях рвение сменилось терпением и упрямством. Он был очень молчалив и мысленно почти не разговаривал со мной.

Мы пришли в Сассинот. Это город с несколькими тысячами жителей, лежащий на холме над замерзшей Эй: белые крыши, серые стены, холмы, покрытые черными пятнами леса и скал, поля и белая река. Вдоль реки спорная долина Синота, вся белая.

Мы пришли сюда с пустыми руками.

Большую часть своего походного снаряжения мы раздали многочисленным гостеприимным хозяевам, и теперь у нас не было ничего, за исключением печи Чейва, лыж и одежды, которая была на нас. Мы шли налегке, спрашивали встречных о дороге, шли не в город, а на отдаленную ферму. Ферма была не частью домейна, а находилась под управлением администрации Синота. Эстравен, будучи юным секретарем в администрации, подружился с владельцем этой фермы и, в сущности, купил для него ферму год или два назад, когда помогал людям переселяться восточное Эй в надежде решить спорный вопрос о долине Синота. Сам фермер, приземистый человек, ровесник Эстравена, открыл нам дверь.

Его звали Тессичер.

Через эту местность Эстравен прошел с надвинутым на глаза капюшоном. Он боялся, что его узнают. Не стоило беспокоиться — нужен был очень внимательный глаз, чтобы узнать в тощем, обветренном бродяге Харта рем ир Эстравена. Тессичер смотрел на него не в силах поверить своим глазам.

Тессичер принял нас гостеприимно, хотя возможности его были малы. Но чувствовал он себя неважно. Было ясно, что он предпочел бы не пускать нас. Это было вполне объяснимо: давая нам приют, он рисковал конфискацией всего своего имущества. Поскольку всем своим существом он был обязан Эстравену, казалось справедливым, что он в ответ пошел на некоторый риск. Эстравен, однако, просил помощи не как платы, а как проявления дружбы. И действительно, когда первая тревога прошла, Тессичер оттаял и с кархидским непостоянством стал вспоминать старые времена, чем и занимался с Эстравеном далеко за полночь. Когда Эстравен спросил, нет ли у него на примете убежища, какой-нибудь заброшенной фермы, где можно прожить месяца два, Тессичер ответил:

— Оставайтесь со мной.

Глаза Эстравена вспыхнули, но он отказался. Тессичер согласился, что жить так близко от Сассинота небезопасно, и пообещал найти для него убежище. Он сказал, что это будет нетрудно, если Эстравен примет вымышленное имя и наймется в качестве повара или батрака. Это не очень приятно, но все же лучше, чем возвращаться в Оргорейн.

— Какого дьявола вы делали в Оргорейне? На что вы там жили?

— В сотрапезничестве, — ответил мой друг со своей странной улыбкой, — все имеют работу. Никаких забот. Но я предпочел бы остаться в Кархиде, если вы действительно считаете, что это можно организовать.

У меня оставалась единственная ценная вещь — печь Чейва. Она служила нам до самого конца пути. На следующее утро после прибытия на ферму Тессичера я взял печь и пошел на лыжах в город. Эстравен, конечно, со мной не пошел, но объяснил, что мне делать, и все сошло хорошо. Я продал на рынке печь, затем на вырученную сумму купил право на десятиминутный разговор по радио. В данное время все радиостанции предоставляют такую возможность.

Ее обычно используют купцы, поддерживающие связи со своими агентами в Архипелаге, в Сите и Перунтере. Цена была довольно высокая. Но все же доступная, меньше стоимости подержанной печи Чейва.