Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин

через которые предстояло пройти армиям вторжения. Следовало что‑то немедленно предпринять, чтобы исправить положение: ведь никакие соглашения не остановят столь решительного агрессора, как Наполеон. С точки зрения Минто, никто не был лучше готов к этой миссии, чем Малкольм, уже знавший о Персии больше любого другого англичанина. Его сопровождала небольшая группа тщательно отобранных офицеров. Официально им предстояло обучать шахскую армию европейским методам ведения войны, но прежде всего они должны были выяснить все, что удастся, относительно военной географии Персии – точно так же, как раньше это делали люди Наполеона.

Однако этим дело не ограничивалось. Дальше на восток в диких пустынях Белуджистана и Афганистана, через которые захватчикам предстояло пройти после Персии, уже работали другие британские офицеры, тайно изучавшие эти страны. Что ж, затеянная игра требовала крепких нервов, изрядной смелости, а также любви к авантюрам.

Среди пятидесяти сыновей шаха не было ни одного, кто не мечтал бы о троне. Почти половина из них, будучи правителями провинций или городов, располагала собственными вооруженными силами и арсеналами. Малкольм был уверен, что если бы Петербург поддержал одного из соперничающих претендентов (несмотря на обязательство помочь наиболее бесспорному наследнику Аббасу-Мирзе), то в ходе неизбежно возникших беспорядков «великолепно обученные и дисциплинированные русские войска оказались бы способны возвести на трон своего собственного ставленника».

– Я не понимаю, почему русские не могут додуматься до столь нехитрой политической интриги! – говорил Малкольм своим соратникам по миссии. – Ведь, как только шах оказался бы у них в кармане, для русских не составило бы труда спровоцировать известных любовью к грабежам персов двинуться на Индию. В конце концов, разве не предшественник нынешнего шаха Надир‑шах заполучил, таким образом, Павлиний трон и алмаз «Кохинор»? Вторжение могло даже быть спланировано русскими, хотя их войска и не участвовали бы в походе, что позволило бы императору Александру умыть руки!

Удивительно, но в головах лондонских джентльменов отсутствовала даже мысль, что на белом свете не все столь циничны и прагматичны, как коварные англосаксы!

* * *

А в это время перед Гудовичем встал ребром непростой вопрос, что делать дальше? Приближалась зима, во время которой эффективно поддерживать блокаду Эривани было бы нереально. Надо было на что-то решаться – или уходить в Грузию, или штурмовать?

– Переговоры могут идти бесконечно, а толку от них – кот наплакал! – раздраженно высказывал Гудович своим генералам.

Буквально вчера он написал очередное письмо коменданту Эривани с призывом сложить оружие и получил вполне ожидаемый ответ: гарнизон скорее ляжет костьми, чем сдастся.

При этом лазутчики докладывали, что заявление – не пустая бравада:

– Воины в Эривани набраны из внутренних провинций, где аманатами остались их жены и дети. Поэтому для них лучше самим принять смерть, чем подвергать смерти свои семейства.

Теперь подолгу рассматривая зубчатые стены Эривани, Гудович взвешивал все за и против.

К этому времени крепость была уже полностью окружена русскими войсками, причем в ряде мест наши вышли на дистанцию ружейного выстрела. На эспланаде в нескольких десятках саженей от крепости были устроены две брешь-батареи, выстрелами которых был пробит большой пролом в стене и сбита с нее часть артиллерии. Кроме этого, крепость была отрезана от всякой помощи. Поэтому, в конце концов, фельдмаршал решился на штурм.

Для атаки войска были сведены в четыре штурмовые колонны. Первую колонну, в 1100 штыков, возглавили генерал-лейтенант барон Розен и полковник Симонович. Эта колонна должна была атаковать проделанные брешь-батареями проломы. Вторая колонна, в 500 штыков, под начальством майора Новицкого, должна была атаковать северо-восточный выступ крепости. Третья колонна, в 730 штыков, под начальством капитана Челищева, наступала на южном выступе. И, наконец, четвертая колонна, в 650 штыков, под начальством майора Борщова, переправившись через реку Зангу, ниже садов, должна была атаковать большую угловую башню. При себе в резерве Гудович оставил два пехотных батальона, эскадрон драгун и две казачьи сотни.

16 ноября войскам зачитали диспозицию. Колоннам было велено идти на приступ как можно поспешнее, ставить к стенам лестницы и взбираться по ним наверх, при этом «под жестоким штрафом» было запрещено стрелять прежде, чем солдаты влезут на стену. «Взлезши на стену, – значилось в диспозиции, – стрелять по неприятелю, ибо тогда равный бой, но покуда на банкете не соберется довольное число, вниз на штыки с банкета не сходить». Кроме этого, солдатам запрещалось убивать жен, детей и в особенности христиан-армян и не кидаться на грабеж, пока неприятель не будет истреблен окончательно.

В ночь перед штурмом солдаты, как обычно, готовили амуницию и оружие и молились, чтобы завтра Господь был милостив к их жизням. Офицеры писали письма родным.

17 ноября 1808 года, перед восходом солнца в пять часов утра был подан условный сигнал – три пушечных выстрела. После этого штурмовые колонны дружно двинулись вперед.

Заметив движение наших войск, персы бросили несколько светящих ядер и, осветив ими местность, как днем, открыли сильный ружейный и артиллерийский огонь. Персы дрались отчаянно, при этом было очевидно, что обучение французских инструкторов не прошло даром.

Первая колонна, устремившаяся к пролому в стене, была остановлена во рву разрывами бомб, которые осажденные сбрасывали со стен в большом количестве. Кроме этого, рядом со рвом были размещена замаскированные пушки, которые начали расстреливать атакующих в упор. Шедший впереди колонны полковник Симонович уже в самом начале атаки был тяжело ранен; заступивший его место майор Вылазков смог дойти до рва, где также был ранен. Второй колонне на первых порах повезло больше, и она дошла до крепостной стены. Более того, авангард даже взобрался на стену, но, не будучи поддержан вовремя остальными, авангард колонны был отбит, при этом начальник колонны майор Новицкий тяжело ранен. Принявший после него команду подполковник Борисоглебского драгунского полка Булгаков вскоре был убит. Несмотря на это, некоторые офицеры с гренадерами все же ворвались в город, где ожесточенно дрались на штыках с неприятелем. Однако персы, имея огромное численное превосходство, в конце концов окружили их со всех сторон и принудили отступить. Гудович пытался развить успех второй колонны, но не смог. Посланный им резерв был встречен во рву жестоким картечным огнем, и солдаты не смогли взобраться на стену. В третьей колонне все обстояло еще хуже – приставленные к стенке лестницы, несмотря на свою пятисаженную длину, оказались слишком короткими, и офицеры с солдатами просто топтались под стенами, под огнем противника.

Опытному Гудовичу не составляло труда понять, что штурм не удался и чем дольше он будет его затягивать, тем понесет больше бесполезных потерь. Скрепя сердце фельдмаршал приказал барабанщикам бить отбой. Отступив в