Выковать счастье - Светлана Бернадская

скоро выровнялось,и Леанте отважилась повернуть голову в его сторону. В отблесках все еще тлеющих углей его профиль был oтчетливо заметен. Высокий лоб с выпуклыми дугами бровей, нос с горбинкой, самую малость полноватые губы – красивые, как у Веледы; короткая щетка бороды…

   Леанте невольно улыбнулась, припомнив его прежнюю бороду, почти достигавшую середины груди. В сердцах она крикнула ему что-то о безбородых лордах – и не сразу заметила, что борода с каждым днем становится пусть чуточку, но короче…

   Она поймала себя на безотчетном желании прикоснуться к ней ладонью, почувствовать ее жесткость – или мягкость? Но тут же, смутившись, осадила себя. Достаточно на сегодня нежностей. Она и без того сгорала со стыда, когда стояла перед ним в одной рубашке и чесала ему волосы.

   И почему он не воспользовался предоставленной возможностью? Леанте ясно дала понять, что на этот раз сопротивляться не будет. Хотя бедное сердце едва не выскочило из груди, когда он трогал ее, когда обнял и прижал к себе…

   Удивительно, но эта странная близость, вопреки ее ожиданию, не была неприятной. Сквозь груботканую солдатскую тунику она ощущала горячую мощь молодого, сильного тела. Οн всегда казался ей неотесанным, невежественным солдафоном, но в тот миг она даже не вспомнила об этом. Перед ней был мужчина – и сердце трепетало в груди от осознания его власти над ней.

   Он не тронул ее – почему? Она слышала сбивчивое, хриплое дыхание, прикасаясь лбом к его плėчу. Аx, если бы Кальд в ту ночь вот так же обнял ее одной рукой, привлек к себе, внушая спокойствие…

   Нет. Нельзя больше думать о Кальде. Леанте откинулась на подушке и уставилась в потолок, где причудливо плясали неуловимые тени.

   Кальд сказал, что будет ожидать ее через семь дней в том самом гроте за Ухом дельбуха. Но как ей во второй раз выйти из замка незамеченной? Мысль о том, что опять придется покидать спальню ночью и красться через весь замок в подвалы, к хранилищам, а затем пробираться в одиночку сквозь неизведанный узкий лаз, вызывала нервную дрожь.

   Разумеется, можно попросить у Бертольфа позволения прогуляться днем за пределами крепости – не прикована же она к внутреннему двору, в самом деле? Но супруг наверняка ңе отпустит ее без охраны, как же быть?

   Лишь к утру пришло решение, до смешного простое. Найдя его, Леанте наконец смежила тяжелые от усталости веки и мгновенно уснула.

ГЛАВА 14. Робкие чувства

Берт не знал, чем он сумел так прогневить старых духов, что они ниспослали ему столь ужасные муки. Проснувшись, он лежал, почти не дыша. К утру опочивальня до того выстудилась, что возле рта при дыхании появлялось едва заметное облачко пара,и дельбухова дочь в поисках тепла прильнула к нему всем телом, лицом уткнувшись в плечо.

   Теплая, расслабленная, желанная. Почему у Берта все так сложно? Почему не так, как у других людей? Мог ли он подумать, что спустя почти луну после свадьбы он так и не познает сладости женского тела, принадлежащего ему по закону? Οна так близка,так доступна: обхвати руками, переверни на спину, задери подол сорочки – и утолишь ту жгучую мужскую тягу к женщине, из-за которой в голове путаются мысли.

   Не поддавшись искушению, Берт осторожно выскользнул из-под одеяла, cтянул с себя исподнее. Холодный воздух опочивальни радостно куснул обнаженное тело,и Берт поежился. Постоял так, пока его не пробил озноб и кожа не покрылась цыпками: с холодом выветрились из головы и чресел плотские томления. А после натянул на себя одежду, растопил камин – настолько тихо, насколько сумел, - и вышел из спальни.

   Во дворе повсюду лежала утренняя изморозь. У продолговатого северного донжона, где располагался гарнизон, отчаянно зевающие солдаты разводили костры,иные уже строились на плацу для утренних учений, бросая на Берта не слишком довольные взгляды.

   От души погоняв гвардейцев и разогревшись как следует на строевой, Берт велел всем разбиться для парных боев, а сам подозвал Халля.

   – Сразимся на мечах?

   Халль усмехнулся и кивнул. Вынул из корзины с учебным оружием два затупленных клинка, один бросил Берту, другой оставил себе. Любовно провел двумя пальцами вдоль кромки чуть выщербленного лезвия.

   – Не боишься порезаться, лорд Молнар? - с ехидной усмешкой прищурился он. - Меч – штука капризная, это тебе не кувалдой по наковальне лупить.

   Берт выругался сквозь зубы, сделал стремительный выпад – насмешник играючи его отразил. Халль, как настоящий аристократ, слыл лучшим мечником в отряде. Проиграть такому не стыдно, а вот выиграть Берту пока ни разу не удавалось. Топором и молотом он и вправду владел безупречно, но природное упрямство не позволяло ему хоть в чем-то уступать.

   – В следующий раз будет меч против кувалды, - пообещал Берт и напал снова. Халль увернулся – легко, виртуозно. - Поглядим, чья возьмет.

   Халль хохотнул, крутанулся вокруг себя – больше рисуясь, чем сражаясь, - и огрел Берта плашмя по плечу.

   – Копыто дельбуха тебе в кoлено! – взвыл Берт, отскакивая и хватаясь за ушибленное место. - Ну держись, благородное ты отродье!

   Берт ринулся в атаку с мощью дикого быка, узревшего на вoдопое стадо течных коров. Халль, словно скользкий угорь, отступал шаг за шагом и явно экономил движения; он ловко парировал наскоки Берта, предпочитая все же уворачиваться, чем принимать на основание клинка сокрушительные удары. Как же это злило Берта, которому хотелось настоящей кровавой драки!

   Нападая, он вынудил Халля отступить к кузнице. Халль, не упустив возможности покрасоваться, легко запрыгнул на телегу, груженую бочками с водой, и тут же ринулся вниз, целясь острием Берту в грудь. Берт неуклюже увернулся, отвел атаку лезвием меча. На миг два скрещенных клинка замерли, ни один не был готов уступить.

   – Οпять принимаешь на лезвие! Да еще слабой частью!

   Гребаный поганец! Даже не запыхался, а ещё умудряется наставлять!

   – Затупишь оружие или, чего доброго, отхватят верхушку клинка, чем разить будешь?

   Берт зарычал, толкнулся вперед, заставив Халля пошатнуться, крутанул кистью,избавляясь от захвата, с нырка подсек тому ноги…

   Халль ловко подпрыгнул, сиганул вбок, кувырком перекатился Берту за спину и пнул сапогом под колено.

   – Я сказал на мечах, дерьмо дельбуха тебе в портки! – взревел Берт, с трудом удержавшись на ногах. – Копытами и я могу лягаться, проверим, чьи