Антология сатиры и юмора XX века - Евгений Львович Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
УЧЕНЫЙ. Буду. Все не так просто, как кажется. Мне казалось, ваши мысли гармоничны, как вы… Но вот они передо мной… Они вовсе не похожи на те, которых я ждал… И все-таки я люблю вас…
ДЕВУШКА. Любите?
УЧЕНЫЙ. Я люблю вас…
ДЕВУШКА. Ну вот… я все понимала, ни во что не верила, мне все было безразлично, а теперь все перепуталось…
УЧЕНЫЙ. Я люблю вас…
ДЕВУШКА. Уйдите… Или нет… Нет, уйдите и закройте дверь… Нет, я уйду… Но… если вы завтра вечером осмелитесь… осмелитесь не прийти сюда, на балкон, я… я… прикажу. нет… я просто огорчусь. (Идет к двери, оборачивается.) Я даже не знаю, как вас зовут.
УЧЕНЫЙ. Меня зовут Христиан-Теодор.
ДЕВУШКА. До свидания, Христиан-Теодор, милый. Не улыбайтесь! Не думайте, что вы ловко обманули меня. Нет, не огорчайтесь… Я говорю это просто так… Когда вы сказали так вот, вдруг, прямо, что любите меня, мне стало тепло, хотя я вышла на балкон в кисейном платье. Не смейте говорить со мной! Довольно! Если я услышу еще хоть слово, я заплачу. До свидания! Какая я несчастная девушка, сударь. (Уходит.)
УЧЕНЫЙ. Ну вот… Мне казалось, что еще миг — и я все пойму, а теперь мне кажется, еще миг — и я запутаюсь совсем. Боюсь, что эта девушка действительно принцесса. «Все люди негодяи, все на свете одинаково, мне все безразлично, я ни во что не верю» — какие явственные признаки злокачественного малокровия, обычного у изнеженных людей, выросших в тепличном воздухе! Ее… Она… Но ведь все-таки ей стало тепло, когда я признался, что люблю ее! Значит; крови-то у нее в жилах все-таки достаточно? (Смеется.) Я уверен, я уверен, что все кончится прекрасно. Тень, моя добрая, послушная тень! Ты так покорно лежишь у моих ног. Голова твоя глядит в дверь, в которую ушла незнакомая девушка. Взяла бы ты, тень, да пошла туда, к ней. Что тебе стоит! Взяла бы да сказала ей: «Все это глупости. Мой господин любит вас, так любит, что все будет прекрасно. Если вы Царевна-лягушка, то он оживит вас и превратит в прекрасную женщину». Словом, ты знаешь, что надо говорить, ведь мы выросли вместе. (Смеется) Иди!
Ученый отходит от двери. Тень Ученого вдруг отделяется от него. Вытягивается в полный рост на противоположном балконе. Ныряет в дверь, которую девушка, уходя, оставила полуоткрытой.
Что это?.. У меня какое-то странное чувство в ногах… и во всем теле… Я… я заболел? Я… (Шатается, падает в кресло, звонит.)
Вбегает Аннунциата.
Аннунциата! Вы, кажется, были правы.
АННУНЦИАТА. Это была принцесса?
УЧЕНЫЙ. Нет! Я заболел. (Закрывает глаза.)
АННУНЦИАТА(бежит к двери.) Отец!
Входит Пьетро.
ПЬЕТРО. Не ори. Не знаешь, что ли, что отец подслушивает тут, под дверью?
АННУНЦИАТА. Я не заметила.
ПЬЕТРО. Родного отца не замечает… Дожили! Ну? Чего ты мигаешь? Вздумала реветь?
АННУНЦИАТА. Он заболел.
ПЬЕТРО. Разрешите, сударь, я помогу вам лечь в постель.
УЧЕНЫЙ(встает.) Нет. Я сам. Не прикасайтесь, пожалуйста, ко мне…
ПЬЕТРО. Чего вы боитесь? Я вас не съем!
УЧЕНЫЙ. Не знаю. Ведь я так ослабел вдруг. (Идет к ширмам, за которыми стоит его кровать.)
АННУНЦИАТА(тихо, с ужасом). Смотри!
ПЬЕТРО. Что еще?
АННУНЦИАТА. У него нет тени.
ПЬЕТРО. Да ну? Действительно нет… Проклятый климат! И как его угораздило? Пойдут слухи. Подумают, что это эпидемия…
Ученый скрывается за ширмами.
Никому ни слова. Слышишь ты?
АННУНЦИАТА(у ширмы). Он в обмороке.
ПЬЕТРО. Тем лучше. Беги за доктором. Доктор уложит дурака в кровать недели на две, а тем временем у него вырастет новая тень. И никто ничего не узнает.
АННУНЦИАТА. Человек без тени — ведь это одна из самых печальных сказок на свете.
ПЬЕТРО. Говорят тебе, у него вырастет новая тень! Выкрутится… Беги!
Аннунциата убегает.
Черт… Хорошо еще, что этот газетчик занят с дамой и ничего не пронюхал.
Входит Цезарь Борджиа.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Добрый вечер!
ПЬЕТРО. Ах, вы тут как тут… Дьявол… Где ваша баба?
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Ушла на концерт.
ПЬЕТРО. К дьяволу все концерты!
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Ученый в обмороке?
ПЬЕТРО. Да, будь он проклят.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Слышали?
ПЬЕТРО. Что именно?
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Его разговор с принцессой.
ПЬЕТРО. Да.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Короткий ответ. Что же вы не проклинаете все и вся, не палите из пистолета, не кричите?
ПЬЕТРО. В серьезных делах я тих.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Похоже на то, что это настоящая принцесса.
ПЬЕТРО. Да. Это она.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Я вижу, вам хочется, чтобы он женился на принцессе.
ПЬЕТРО. Мне? Я съем его при первой же возможности.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Надо будет его съесть. Да, надо, надо. По-моему, сейчас самый подходящий момент. Человека легче всего съесть, когда он болен или уехал отдыхать. Ведь тогда он сам не знает, кто его съел, и с ним можно сохранить прекраснейшие отношения.
ПЬЕТРО. Тень.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Что — тень?
ПЬЕТРО. Надо будет найти его тень.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Зачем же?
ПЬЕТРО. Она поможет нам. Она не простит ему никогда в жизни, что когда-то была его тенью.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Да, она поможет нам съесть его.
ПЬЕТРО. Тень — полная противоположность ученому.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Но… Но ведь тогда она может оказаться сильнее, чем следует.
ПЬЕТРО. Пусть. Тень не забудет, что мы помогли ей выйти в люди. И мы съедим его.
ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Да, надо будет съесть его. Надо, надо!
ПЬЕТРО.
