В самое сердце - Алекс Джиллиан

– Считаешь меня опасной? – ее улыбка глумливая, но не менее сексуальная, чем обычно. Я протягиваю руку, чтобы провести большим пальцем по ее нежным чувственным губам. Боже, они такие мягкие, теплые.

– Смертельно, – хрипло шепчу я, закрывая глаза, ослепнув от накативших на меня чувств. Однозначно, я спятил. Просто помешался из-за этой девушки. Мы молчим какое-то время, ощущая близость между нами, как приближающийся шторм или ураган. Опускаю руку, соединяя наши пальцы, открывая глаза, и смотрю на ее ладонь, нелепую татуировку на запястье. Когда и зачем? И разве девушки колют себе пауков? Обычно девушки кричат и плачут при виде пауков.

– Я буду плакать, когда убью тебя. – произнесла она совершенно серьезно, глядя мне в глаза. Странно, пока я думал о пауке на ее запястье, Лили размышляла о моем убийстве. Мы оба сумасшедшие. Наверно, поэтому наш секс такой неповторимый.

– Я хотел бы это увидеть. – произношу я, теряясь в ее глазах. Она хмурится.

– Что?

– Как ты плачешь из-за меня.

– Тебя заводят слезы?

– Нет. Меня заводишь ты. И я хочу, чтобы ты что-то чувствовала ко мне, кроме постельного интереса.

– У меня нет к тебе постельного интереса, – она натянуто улыбается, плотно сдвигая коленки. Я читаю ее, как открытую книгу. Наклонюсь еще ближе, кладу ладонь на бедро, медленно поглаживая, и не сводя взгляда с ее лица.

– Спорим, твои трусики уже промокли? – чувственно произношу я.

– Нет! – слишком активное отрицание.

– Нет? Сними их и дай мне, или я сам сейчас проверю.

Лили нервно смеется, оглядывая респектабельный зал ресторана.

– Ты не посмеешь!

– Ты так думаешь?

Она испуганно выдыхает, когда я быстро придвигаюсь к ней и сдвинув ладонь между ее коленей, уверенно скольжу вверх, забираюсь под ее платье. С губ срывается ругательство, когда я вспоминаю и ощущаю, что Лил не надела нижнее белье. И да, я оказался прав.

– Малышка, ты определенно на взводе. – мягко улыбаюсь я, убирая руки. И отстраняясь, занимаю свое место. От греха подальше. – Ты больше не злишься за ту неудачную ночь, когда я слегка перестарался?

– Мне кажется, что ты не сильно сожалеешь по этому поводу.

– Ты не ответила на вопрос, но судя по тому, как два часа назад ты чертовски круто отсосала у меня, ты не злишься. – самоуверенно взглянув на вспыхнувшую девушку, я делаю знак официанту, чтобы тот налил нам вина в опустевшие бокалы.

– Тебе обязательно говорить такие грязные пошлости?

– Значит делать грязные пошлости можно, а говорить о них нет? Странная мораль у тебя, Лил.

– Я просила не называть меня так! – по слогам, сквозь зубы произносит девушка. – Я хочу домой. – она берет бокал и залпом осушает его, вытирая рот тыльной стороны ладони. – Настроение пропало и спать хочу.

–Из-за того, что я сказал про минет? Брось, малыш, это комплимент.

– Я не твоя чертова шлюха! – закричала Лили, вскакивая на ноги. В ресторане воцарилась тишина. Все смотрели на нас. Наверно, ей никто не поверил.

– Пошли. – я протягиваю руку. Я не хочу сцен. Пытаюсь быть милым м мягко улыбаюсь. – Извини, хорошо? Просто пошли.

Она смотрит на меня не моргая, тяжело дыша. Потом медленно кивает и протягивает руку. Мы едем на такси в полном молчании. По разные стороны машины. Я курю в приоткрытое окно. Лили делает вид, что спит. Я невольно вспоминаю, как мы впервые трахались в машине пять лет назад. И ее первый оргазм, и то, как я понял, что нежные ласки не для моей девочки. Что она любит больно, жестко и грубо. Я так долго пытался найти ключи к ее чувственности, но все оказалось … Невероятно. Тогда я был в шоке, но научился понимать и ее желания, и ее саму.

Но сейчас… У меня голова идет кругом, потому что я даже на миллиграмм не осознаю, что происходит между нами, что творится в ее мыслях. Несмотря на переменчивое настроение и явные проблемы с контролем гнева, Лили вовсе не кажется мне сломленной девушкой, пережившей муки ада. Она однозначно страдает и испытывает боль в душе, но с чем это связано? А ее неожиданная страсть к ванильному сексу? Она загорается от одного только взгляда, я же вижу, как темнеют ее глаза и расширяются зрачки. Она хочет меня с той же одержимостью, но иначе. Совсем не так. Совсем. Я могу поверить, что можно стать хмм … любителем нестандартного секса после каких-то трагических событий, связанных с насилием. Но, чтобы наоборот?

Утром я позвонил Барбаре. И задал прямой вопрос. Пять лет назад Лили не выносила обычный секс, не любила поцелуи и нежные объятия. Вообще, любые ласки. Она просто лежала подо мной, как статуя, без эмоций. Но стоило мне связать ее и взять плетку, Лили дрожала от возбуждения. А сейчас все наоборот. Хотя я не психолог, но я думаю, что после пережитого в сексуальном рабстве, убийства своего насильника и мучителя, последующей мести другим обидчикам и мне, Лили, как минимум, должна была возненавидеть все, что связано с сексом, как максимум, стать лесбиянкой. И у меня нет объяснения ее открывшейся чувственности, хотя я счастлив, что она такая. И я хочу ее именно такую. Но мне нужно понять. Барбара выслушала меня, и потом ударилась в дебри непонятной мне терминологии психоанализа. Все доводы сводились к тому, что стрессовая ситуация в детстве сделала девушку немного отличающейся от остальных, а потом, когда история повторилась, то все вернулось на круги своя. Не сразу, конечно. Лили долго лечилась у разных психоаналитиков и сексологов. Ей помогли найти путь к себе настоящей. Барбара искренне верила в то, что говорила и пыталась убедить меня. Я расслабился, но так и не смог понять до конца. Моя голова не справлялась. И сейчас глядя на хрупкие плечи Лили, которые вынесли на себе так много, на ее тонкий красивый профиль и стройное тело, которое она превратила в одну сплошную мышцу, я понимал, что столкнулся с борцом, сила духа которого восхищала меня до глубины души. И