Ловцы человеков - Олег Геннадьевич Суслопаров

испытать, опробовать. Тут даже скорее любопытство многими девицами движет… Подвернется мужчинка вроде ничего – можно и замуж сходить, вдруг следующий на тебя внимание обративший хуже будет… Живет так замужем она сама по себе, прошло полтора года или десятка лет – половой задор угас, сложившийся быт далеко не праздничен, вот и пошли тихо мыслишки красться: а тому ли я дала, вот в чем вопрос… – развел руками говорящий. – Так и расходятся, хотя вроде бы могли и жить, все, как говорится, у бабы было. Что делать, господа: богатство, которого не ценят, заставляет чувствовать себя очень бедненьким. Вы мне не верите? А вы посмотрите статистику по разводам – разводится-то в основном не молодежь, а почти сорокалетние.

Перед Игорем сидел, увлекшийся своим рассуждением седой сухой жилистый мужчина непонятного на вид возраста. Можно было издали сказать, что ему лет пятьдесят пять, можно было, приглядевшись к иссушенной годами коже на лице, дать гораздо больше. Но четкие движения и живой взгляд выдавали тренированность и тела, и ума, и чувств говорившего.

– Так что наше житие в мире иллюзий распространяется и на семейную жизнь, – продолжал тот. – Абсолютное большинство браков разрушается по вышеизложенной банальной причине. А общественная мораль, лживее чего, поверьте, ничего на свете нет, утверждает, что это-де мужики слабы и не умеют любить. Вообще, распространенные в нашем обществе мнения о нем самом чудовищно лживы. Вот, например, поминают у нас при каждом случае, что российские женщины-де чуть ли не больше всех в мире ценят семью, так свой дом любят, что и в горящую избу войдут… Да гляньте статистику: мы на первом месте в мире по женскому алкоголизму и по числу разводов! Причем абсолютное большинство разводов – по инициативе женщины и от ее дури.

– Знаете, зрелищем этой печали очень нетрудно вам нас огорчать, вы бы, коллега, теперь показали светлую сторону… – перефразировал его собеседник другую строку из некрасовского стихотворения.

– Рад показать! – подхватил рассказчик, поднявший серебряную рюмочку с коньяком. – За любовь, господа, она на свете есть, и тех некоторых счастливцев, которые смогли поймать и удержать ее в своих руках. Случается же такое, что женщина вышла замуж по искренней любви за ничем не приметного парнишку, а он благодаря ее поддержке стал весьма примечательным товарищем! Ну, это я опять к тому, что богатыми себя чувствуют, когда ценят то, что имеют.

– И если мужчина любит по привычке…

– В женщине привычка, наоборот, убивает всякую любовь. Они же крепче мужиков на предмет выживания в суровых условиях, но от спокойной жизни быстрее раскисают. Вот всякий раз, как женщин спросят, какое в мужчине главное качество, за которое он более всего достоин любви, все они наперебой клянутся, что надежность. Врут, глазом не моргнут – если ж он надежен, то какой резон его и любить? Он же все равно никуда не денется, не пошлет тебя к чертовой матери и не уйдет к другой!

– Может, это исключение из правил все-таки?

– Ничего подобного. В женщинах животный инстинкт правит нередко посильнее разума, тем более в личной жизни. А животный инстинкт что требует: добей ослабевшего, уважай силу. Это к ответу на вечный вопрос: почему хорошие девушки выходят за плохих парней.

– Его просили светлую сторону показать, а он рисует какую-то беспросветность…

– Нет, я не договорил. Тут лекарство есть – романтикой называют. Уж как сможешь, создай ей время от времени романтичность в самом простом деле или подарке. Без этого женщины, увы, забывают об истинных ценностях и считают ими всякие шубы и прочую шелуху.

Без романтики, увы, женщины легко портятся. Я знаю одну пару: жили вроде ничего, но без романтики. Так случилась беда – жене вдруг стали платить на ее работе в несколько раз больше, фирма в гору пошла. И пошли скандалы – дескать, муж уже не кормилец и не указ, значит. Так и развелись, осталась она одиночеством с испорченным характером. А самый прикол в том еще состоял, что сразу после развода и фирма, где она работала, разорилась.

– Нет, ну хорошо сказал! – воскликнул его оппонент, светлобородый, длинноволосый и полнолицый, лет сорока обладатель внешности, которая неплохо подошла бы настоятелю какого-нибудь небольшого храма. По внешности и плавным жестам в нем тоже угадывался представитель творческой или артистической элиты или человек, умеющий вести какое-то действо на публике.

– Но вот главное забыл сказать! – продолжил он. – Про важность национального духа. Вот представляешь, прихожу я домой, ступаю за порог и вопрошаю: А что у нас к трапезе, Домна Ионовна? А мне в ответ: баранинка с кашей, Афанасий Фемистоклюсович, не изволите ли рюмочку перед кушаньем отведать, как ваш батюшка любил? Изволю, драгоценная… И все вот так чинно-важно-спокойно, все по-нашему, все в нашем духе, где нету места поганым мыслишкам… Эх, где вы, Домна Ионовна, найду ли такую?

– Сам – ни за что! – печально махнул рукой первый. – К тому же ты даже не Афанасий. Видишь ли, влюбленному дураку всегда мерещится, что стоит только благосклонности дамы добиться, а все остальное потом прекрасно сообразуется. Любое важное дело надо делать на холодную голову, почему женитьба должна быть исключением?

– То есть…

– То есть креститься надо, когда мерещится! А в добрую старину доверяли выбор более трезвомыслящим и искушенным товарищам. Вот свахи были, например. Или родители женихающегося свой пригляд и оценку товара не спеша производили. Вот без этого и не стало драгоценных Домен Ионовон. Или Домн Ионовн? Сейчас какой попало купец хвать какой попало товар.

– Да, без помощи-то и в сердечных делах недалеко до конфуза… – растянул все печалившийся светлобородый. – Вот и у меня пока с этим одни конфузы получаются по жизни, как у местного Сидора Мусульдея. Мне рассказывали про такого мужичка, который когда-то в этом поселке жил. Его так прозвали после того, как про него врач сказал, что он после обрезания явно не православный сейчас, а то ли мусульманин, то ли иудей.

– Тут в лесах практиковали такие процедуры? – вскинул седеющие брови его оппонент по предыдущему обсуждению.

– Люди-то и не практиковали. Но была у этого Сидора псина ленивая, которую он откормил до безобразия. Каждый раз, как выпьет, дома всем внушение сделает и потом на крыльцо выйдет с косточкой из супа, только руку с ней опустит – эта бочка несется к нему мясо из руки выхватывать. Привыкла видать, что раз самогоном от мужика пахнет, то угощенье самое вкусное будет. Вот и вышел он как-то выпивши в темноте уже на крыльцо, но на этот раз без косточки. Облегчиться торопился по-легкому, а до будки-то клозетной еще идти надо, вот он и решил в темноте с крыльца. Распаковался,