Одна ночь с тобой - Софи Джордан

— Не то чтобы это много для меня значило. Это не изменит моих чувств к нему. Мне просто любопытно, и я хотела бы услышать твое мнение.

— Да, он привлекателен. Таковым его сочла бы любая женщина. Но, Джулианна… — Джейн покачала головой, собираясь с мыслями. — О каких чувствах ты говоришь?

— Я люблю Грегори. — Девушка вновь подалась вперед, положив ладони перед собой на скатерть. — Только ничего не говори Сету, Джейн. Он не поймет. Поклянись, что не скажешь. Дай мне слово.

Джейн окончательно растерялась, не представляя, как сможет утаить от Сета нечто подобное. Благополучие сестры означало для него так много. Он даже женился ради Джулианны! Как Джейн сможет промолчать о том, что узнала? И что сделает ее супруг, если ему станет известно, что она была посвящена в эту тайну?

— Джейн…

В ее мысли ворвался голос Джулианны, настойчивый и полный отчаяния.

— Пообещай, что ты ничего не скажешь моему брату.

Чувствуя себя так, словно собственными руками затягивает на шее петлю, Джейн со вздохом сдалась:

— Обещаю.

При виде женщины, раскинувшейся в шезлонге, Сет почувствовал, как у него во рту появился горький привкус. Солнечные лучи, льющиеся в окно, осыпали ее волосы сверкающей позолотой, на которую было больно смотреть.

Маделин. Когда-то от одного ее вида у Сета начинало учащенно биться сердце. Скрестив руки на груди, он смотрел на женщину, которая некогда олицетворяла собой все его мечты, и на него вдруг снизошла равнодушная отстраненность, пока он разглядывал безупречно одетую леди с аккуратной прической. Маделин небрежно вертела в руках хрустальную вазочку.

За эти годы Маделин сильно изменилась. Ее лицо вытянулось, щеки утратили прежнюю округлость, обретя взамен нежную угловатость. А вот худенькая девичья фигурка, напротив, округлилась в нужных местах. Талия перестала быть осиной. Груди, которые Маделин позволяла ему ласкать под лучами ласкового летнего солнца, налились силой и увеличились в объеме.

Впрочем, несмотря на эти перемены, она по-прежнему оставалась одной из самых красивых женщин, каких Сету доводилось встречать на своем веку. Но сейчас, глядя на нее, он не испытывал ничего. Ровным счетом ничего. За исключением горького сожаления о том, что мог потерять голову из-за этой пустышки в красивой обертке, и вновь обретенной решимости больше не повторять однажды сделанной ошибки из-за какой угодно красавицы.

— Ваша светлость, — учтиво произнес Сет, отвесив Маделин поклон.

Ее голова резко повернулась в его сторону.

— Сет, дорогой мой!

Маделин проворно поставила хрустальную вазочку обратно на стол и плавным, грациозным движением поднялась на ноги. Блестящие губы герцогини изогнулись в хищной улыбке.

— К чему формальности? В конце концов, мы теперь одна семья. — И она направилась к нему, соблазнительно покачивая бедрами.

Одна семья. При мысли об этом по спине Сета пробежал холодок.

Остановившись перед ним, Маделин положила руку на бедро, выставляя себя напоказ.

— Хоть меня и не пригласили на свадьбу. — Ее точеный, безукоризненной формы носик сморщился. — Видимо, это объясняется тем, что бракосочетание было несколько поспешным. — Маделин принялась перебирать кружева, которыми был оторочен низкий, весьма откровенный вырез ее платья, чем неизбежно привлекла внимание Сета. — Впрочем, Джейн едва ли могла рассчитывать на знаки внимания со стороны своих мужей.

Руки Сета непроизвольно сжались в кулаки; он даже не был уверен в том, кому именно было адресовано оскорбление — ему или его супруге. А еще напоминание о том, что Джейн уже была замужем, хоть и не стало для него откровением, вызвало странное стеснение у него в груди.

— Все объясняется целесообразностью, Мэдди.

Ее взгляд смягчился.

— Ты был единственным, кто так меня называл. — Ее пальцы бережно коснулись щеки Сета в том месте, где ее пересекал шрам. В глазах Маделин вспыхнули жаркие огоньки. — Ты кажешься мне таким большим и свирепым. И очень привлекательным, если хочешь знать. — Понизив голос, она ласково проворковала: — Мне очень жаль, Сет, что так вышло. У нас с тобой все могло получиться…

— Перестань, — презрительно бросил он. — Что было, то прошло.

И в следующий миг понял, что сказал правду.

Глядя на безжизненную красоту Маделин, настолько безупречную, что она могла бы соперничать со статуями, Сет вдруг с изумлением осознал, что когда-то испытывал к этой женщине вовсе не любовь, а всего лишь симпатию — а точнее, жажду обладания той, которая, как уверяли его окружающие, никогда не будет принадлежать ему. И теперь он никак не мог уразуметь, что же тогда нашел в Маделин, кроме смазливого личика.

Внезапно Сет испытал невероятное облегчение оттого, что не женился на ней. Теперь, повзрослев, он сумел разглядеть под потрясающей красотой мелкую, продажную душонку.

Вслед за этим озарением на него снизошло и другое. Оказывается, его отношения с Джейн были далеко не такими простыми. В детстве и юности они вместе играли, проказничали, разговаривали, смеялись и делились самым сокровенным. «Да, пожалуй, можно сказать, что мы с Джейн любили друг друга», — понял Сет. Вот только его влюбленность в Маделин положила этому конец. Неудивительно, что на протяжении последних лет Сет мысленно часто возвращался к Джейн. Их отношения были настоящими.

Улыбка Маделин увяла.

— Кажется, военная служба напрочь лишила тебя хороших манер. — В ее глазах блеснуло раздражение.

— Чего ты хочешь? — прямо спросил Сет, убирая ее руку от своего лица.

— Разве можно так со мной разговаривать? — Маделин, окруженная облаком дорогих духов, резко выпрямилась. — А я-то надеялась, что мы вновь станем друзьями.

— Мы никогда не были друзьями, Мэдди.

Эта женщина превратилась для него в навязчивую идею. Она никогда не была его другом. В отличие от Джейн.

— Разве? — хищно усмехнулась Маделин. — Помнится, ты умолял моего отца, чтобы он позволил тебе на мне жениться.

К горлу Сета подступила желчь.

— Это была юношеская блажь.

Маделин рассердилась, и ее губы сжались в тонкую линию.

— Я тебе не верю! — заявила она, тряхнув копной золотистых локонов. — Ты всегда любил меня. И любишь до сих пор.

Сет равнодушно пожал плечами.

— Мне все равно, во что ты веришь.

Румянец гнева нарушил безупречную красоту ее лица.

— Ты все еще хочешь меня, — продолжала настаивать Маделин, расправив плечи и выставив на его обозрение грудь, грозившую вот-вот вывалиться из глубокого выреза на платье.