Замок на песке - Айрис Мердок

— Итонцам везде дорога, — заметил Пруэтт. Сам он окончил куда более скромный колледж.

— Вы ошибаетесь, — возразил Мор. — Они просто принимают его за какую-то знаменитость. И, в сущности, они правы.

— Что неприятно, — добавил Пруэтт, — так это видеть, как Эвви унижается перед этими чванливыми господами. Надо бы понимать, что они гораздо ниже его.

Вошла Нэн. При виде жены Мор почувствовал то самое удивление, которое всегда испытывал, когда видел ее в многолюдном праздничном обществе. На ней было сильно декольтированное черное шифоновое платье с очень широкой юбкой и чем-то вроде торнюра сзади. На плечи она накинула легкий желтый газовый шарф, расшитый золотистыми нитями. В ушах у нее сверкали серьги, купленные у Тима Берка, не совсем подходящие к этому платью. Очень открытая красивая грудь была округлой и гладкой, как мрамор. Волосы в стиле начала века обрамляли лицо, обрисовывая хорошую форму головы и подчеркивая изящество шеи. Она беспокойным взглядом обводила комнату. И наконец отыскала мужа.

Тут же следом за ней вошла миссис Пруэтт, рослая крупная дама, широколицая, с большими руками. На ней было кружевное платье кофейного цвета на чехле того же цвета, отороченное поверху каймой. Эта кайма пересекала ее внушительный фасад с запада на восток зубчатой линией, ниже, которой вырисовывались контуры обширного бюста, а над ним возвышалась обнаженная шея, загорелая до темно-красного цвета. Руки, без всяких следов загара, были несколько полноваты, что еще больше подчеркивалось короткими пышными рукавчиками. Она искала мистера Пруэтта. Увидев, с радостными возгласами поспешила к нему. Пруэтт, судя по всему, тоже обрадовался, увидев супругу. Он начал отпускать комплименты насчет ее внешности. С непонятным чувством досады Мор повернулся к Нэн. Ее как раз представляли сэру Леопольду, и она старалась казаться как можно более скромной и милой. Мор почувствовал себя неуклюжим и посторонним.

И тут вошли Рейн и Демойт. Приветственный хор голосов встретил их, и они тут же оказались в окружении гостей. Сэр Леопольд, исконный враг Демойта, к ним не присоединился, продолжая беседовать с Нэн и не спуская глаз с того места, где декольте не столько обнаруживало, сколько лишь намекало заманчиво на ложбинку между грудями. Мор чуть отступил, чтобы находясь вне поля зрения Нэн, наблюдать за новоприбывшими.

Демойт выглядел великолепно. Вечерний костюм сидел на нем как влитой, напоминая военный мундир, и он встретил своих врагов крахмальной манишкой, твердой как сталь. Он воинственно поглядывал на собравшихся, а на губах его уже дрожало презрение. Рейн рядом с ним казалась совсем крохотной. Она надела длинное белое льняное платье в синих цветочках, оконтуренных черной линией. Две нитки черных бус делали ее шею длиннее, а голову меньше. Волосы у нее были слегка растрепаны. Она походила на юного актера. Мор почувствовал, как сердце сжалось от душераздирающей нежности. Он глядел туда, где стояли они, и его любовь обнимала их обоих — старика и девушку.

Один из членов правления заговорил с Рейн, загородив дорогу Эвви, который тоже пытался пробиться к ней. Демойт беседовал с Бладуардом, всячески стараясь намекнуть, что учитель рисования один из немногих людей в этой комнате, с кем можно общаться без неприязни. Сэр Леопольд по-прежнему ворковал с Нэн. Нэн чуть повернулась, чтобы видеть Мора. Мор глядел в пространство. Ему не давало покоя желание отыскать, специально для беседы с сэром Леопольдом, тот особый тон, в котором нескрываемое высокомерие сочеталось бы с безукоризненной вежливостью.

Объявили начало обеда. Эвви, конечно же, не продумал заранее, кому за кем идти. Поэтому возникла куртуазная, но все же самая настоящая толкотня в дверях. Дам пропускали вперед. Кроме Рейн, Нэн и миссис Пруэтт приглашена была еще миссис Кингсли, жена одного из членов правления, прибывшая позже всех и оказавшаяся самой пожилой из присутствующих дам. Эвви теперь раскланивался перед Рейн, желая пропустить ее вперед, в то время как Рейн хотела уступить дорогу миссис Кингсли. Сначала все говорили одновременно, потом вдруг замолчали. В итоге сэр Леопольд прошел первым, держа под руки миссис Кингсли и Нэн. Эвви последовал за ними с миссис Пруэтт и Рейн. Затем вошли Демойт и Бладуард, а потом шумной толпой и все остальные.

К счастью, места за столом были строго обозначены, так что замешательство не повторилось. Почетное место находилось в голове стола, напротив картины. Здесь сел Эвви, слева от него Рейн, справа миссис Кингсли. Демойт поместился возле Рейн, а возле Демойта — сэр Леопольд. Нэн выпало сидеть рядом с ним. Прочие члены правления расселись по мере удаления от миссис Кингсли, а миссис Пруэтт села на другом конце стола, рядом с Бладуардом, с которым, ко всеобщему удивлению, у нее оказались отношения самые что ни на есть дружеские. Остальные гости заняли места вдоль той стороны стола, которая была ближе к камину. Мору досталось место напротив сэра Леопольда и обеих женщин — Нэн сидела слева, а Рейн справа. Подали рыбу и к ней белое вино. Мор надеялся, что Хензман уже вкратце сообщил Эвви о количестве и о качестве вина. Ему вдруг ужасно захотелось выпить и на какое-то мгновение он пожалел, что находится сейчас не в компании Хензмана и его гитары.

Суп и рыба оказались довольно приличными. Мясо было похуже, но этого не заметили ввиду большого количества красного вина. Мор расслышал, как кто-то из Правления поинтересовался названием и годом изготовления вина, и ответ ему понравился. Эвви кто-то предварительно проинструктировал, несомненно Хензман. Мор осушил еще один бокал. Тревога в его душе с каждой минутой становилась все глуше. Обед резво двигался к середине, и женщины пока не обращали внимания друг на дружку. В настоящий момент они не имели возможности даже толком рассмотреть одна другую, зато он видел их ясно и отчетливо. Демойт и сэр Леопольд делали вид, что не замечают друг друга. Сэр Леопольд беседовал с Нэн, в то время как Демойт беседовал с Рейн, с Эвви, да еще через стол с Мором. В паузах между репликами Мор наблюдал за женой и возлюбленной, мысленно перебирал все свои невеселые мысли и нетерпеливо ожидал, когда же закончится этот вечер.

Наконец подняли тост за королеву, после чего там и сям за столом вспыхнули огоньки сигар. Теперь на улице совсем стемнело, и свечи давали хоть и достаточный, но неяркий свет, в котором, как и предсказывал Хензман, легко скрадывалась обшарпанность стен. К счастью, никто не спешил задернуть занавески. Мор с удовольствием отметил, что уже настал черед мадеры с фруктами. Буфетчик не забывал о своих обязанностях, и бокал Мора снова наполнился. Отблески свечей горели на стенках бокалов, играли на серебряных приборах. Сквозь игру отражений он смотрел в сторону Рейн и сумел привлечь ее внимание. Она одарила его мгновенным взглядом, смешливым и любящим, и легонько подмигнула. Мор в ответ поднял бокал, как бы просто так, ни в чью честь. Она отвернулась. И тут что-то принудило его посмотреть на Нэн. По-прежнему оживленно беседуя с сэром Леопольдом, она пристально следила за ним. Мору показалось, что она немного пьяна.

Первый из официальных тостов, в честь Демойта, надлежало произнести сэру Леопольду, а Эвви затем должен был выступить с ответным словом. Второй тост, за школу, принадлежал Демойту, а ответный — Нэн. Сэр Леопольд поднялся, и установилась тишина, еще более благожелательная от того, что все уже были слегка пьяны.

Все взгляды сосредоточились на сэре Леопольде. Даже Мор сумел совладать со своим головокружением. Сэру Леопольду предстояла труднейшая задача — произнести тост в честь Демойта, но при этом не сказать о нем ничего приятного. Но сэр Леопольд оказался в определенном смысле гением. Он сумел избежать лестных слов о Демойте при помощи остроумнейшего трюка — вообще о нем не упомянул. Свою речь он составил из экскурса в историю Сен-Бридж, обзора ее традиций, перечисления длинного ряда учителей, здесь преподававших, и отдававших все свои силы задаче, которую мистер Эверард так метко определил как «полное развитие всех благих задатков личности», вне зависимости от умственной одаренности. Итак, в речи сэра Леопольда нелюбовь к Демойту одержала победу над презрением к Эвви. Он готов был снизойти до похвал Эверарду, лишь бы уязвить бывшего главу Школы. Демойт слушал внимательно, и по выражению его губ и глаз было видно, насколько он низкого мнения о выступающем. Сэр Леопольд вновь занял свое место, раздались довольно жидкие аплодисменты. Большой популярностью он не пользовался.

Мор с волнением ждал выступления жены. Он представлял, каково ей сейчас. Глупец, говорил он себе, ты сопереживаешь Нэн, в такую-то минуту? Но куда было деться от привычки, возникшей после стольких лет совместной жизни, куда было деться… от собственной нелепости. Но он не сомневался, что Нэн справится. Пусть с запинками, пусть волнуясь, но она наверняка произнесет вполне пристойную речь.