Заговорщик - Александр Прозоров

Зверев поначалу еле ворочал языком и оставил пояснения на потом. Выпив густого сладкого меда, он наконец-то согрелся и уснул. Разумеется, проспал почти до вечера, на рассказы времени не осталось. Но все равно, на этот раз холопы, все как один, проявили желание идти за повелителем в скрадывающих силуэты сумерках хоть к «дьяволу морскому».

– К дьяволу не нужно, – сурово поправил Андрей, в душе уже решивший простить струсивших вояк. – Нужно к османам на борт. Я надеюсь, они не поняли, отчего вдруг взорвалась галера. Если кто-то из сарацин и успел найти трупы и следы крови – этот умник вряд ли выжил при катастрофе. Скорее всего, они приняли гибель товарищей за несчастный случай. Но все равно – нужно готовиться к тому, что нас ждут и дадут отпор. Поэтому подплываем тайно, прячемся под борта, не издаем ни звука, собираемся у носа и кормы. По крику гагары… Илья, ты, вроде, умеешь?

– Умею, княже, – кивнул полусотник.

– По крику гагары все разом лезем наверх и убиваем каждого, кто подвернется под руку. Все ясно? Пахом: услышишь шум – сразу веди струги вперед. Причаливайте, прыгайте внутрь и рубите. Все готовы? Тростника в скрутку больше собирайте. Он, зараза, намокает быстро и плохо держит. Ладно, добры молодцы из морской пехоты… Вперед!

Чего Андрей боялся больше всего, так это ответной атаки. Если османы настороже, если готовы встретить врага, то все пловцы окажутся легкой добычей. Тридцать голов, качающихся среди волн, заметить не так уж и трудно. Один залп картечи – и все пойдут ко дну. Да что картечь? Достаточно дать ход и передавить корпусом. Человек на воде – существо беззащитное.

Но галера приближалась, становилась все различимее на фоне звездного неба – и оставалась тихой и сонной. Слабые фонарики на мачтах, шлепанье волн о борта, крики далекой ночной птицы.

Молча переглядываясь, холопы быстро окружили судно, ненадолго затаились в ожидании сигнала. И едва среди ночи в воде нагло каркнула ворона, дружно взмахнули руками, загоняя шипы в дерево, вскарабкались наверх.

– Ур-ра-а-а!!! – Андрей опять перемахнул борт между левыми пушечными люками, резко присел, загоняя косарь в грудь правого османа, а шипами на левом запястье пробивая череп другого, прыгнул дальше, полосуя горла сонных людей, кромсая шипами виски и лица. Быстрее, быстрее, пока никто не успел вскочить и схватиться за оружие!

– Кто-о?! – сверкнул-таки в воздухе ятаган.

Зверев вскинул руку, закрываясь привязанной к предплечью пластиной, ударил османа в живот – однако нож не смог пробить толстый широкий кушак. Басурманин попытался обойти справа – но его ударили косарем в спину. Холопы уже бежали навстречу друг другу по мостку над палубой гребцов, а снизу им кричали:

– Ура! Ура! Мы свои! Не убивайте! Мы русские!

– Что, уже все? – разочарованно развел руками князь.

Да, действительно, схватка закончилась, не успев начаться. Когда тридцать воинов нападают на такое же количество спящих врагов – другого исхода быть не может.

– Мы русские, русские! Вот вам крест! Мы православные, освободите нас! – прыгая на своих скамьях, просили гребцы.

– Утром, все утром! – прикрикнул Зверев. – Потерпите еще немного, сейчас не до того.

Он вышел на нос, на абордажный «клюв», с усмешкой глядя, как по воде скользят призрачные струги, поблескивая в слабом свете звезд обнаженными саблями и топорами.

– Ты ли это, Пахом? – громко поинтересовался князь. – Долго спишь. Расслабьтесь и никуда не прыгайте. Все уже кончено, галера наша!

– Ура князю!! – взорвались единодушной радостью струги. – Любо! Любо! Любо!

– Это точно, – признал Зверев. – Я молодец. Илья, ты где? Ты чего, ворону от гагары отличить не можешь? Я тебе как кричать велел?!

– Прости, Андрей Васильевич. Это я с холоду. Перепутал маненько.

– Ох, избаловал я вас, неслухов… Ладно, слушай мою команду. Трупы за борт, весла на воду! Уходим! Нечего нам тут более торчать.

Утро застало казачью флотилию возле облюбованного князем Сакульским острова, скрытого от степи широким болотом. Казаки осматривали добычу при свете дня, то и дело приходя в изумление:

– Смотри, смотри, атаман, – мавр! Черный какой… А этот тоже, как головешка! А этот красный. Где они красных-то набрали?

– Сие из земель египетских невольники, – пояснил один из гребцов. – Раскуйте нас, православные, Христом-богом прошу! Сколь можно в железе держать?! Вы же не басурмане. Тех, у кого чуб, тех всех От цепей смело освобождайте. А кто волосатый али совсем брит, того не надобно.

– Это почему? – заинтересовавшись, вышел на мостик Зверев.

– Дык, османы тем рабам, кого за душегубство али еще за какой грех судом на галеры приговорили, они тем головы наголо сбривают полностью. Позор у них страшный, коли голову обрить. А нам, невольникам, в полон на войне взятым иль у татар купленным, – нам по кругу головы бреют, токмо чуб посередь оставляют. Вот, видите? – Невольник наклонил голову, демонстрируя макушку с длинной прядью. – Кто же добровольно записывается, за серебро, тех и вовсе не трогают. Да токмо за плохую работу, али если с берега сами не приходят – так тоже на цепь таких приковывают. Коли отпустите, они вам нож в спину и загонят. Басурмане, что возьмешь? Тех же, кто с чубом, можно отпускать смело. Они хоть речи человеческой и не разумеют, но османам чужие.

– Почему речи не разумеют?

– Дык, сарацины специально так делают. Дабы гребцы о побеге не сговорились. С разных стран на каждую галеру невольников сажают. Тех же, кто из одной страны оказался, подальше друг от друга норовят… Раскуй нас, добрый человек? Не томи!

– Чем же я тебя раскую? Видишь, у меня, кроме ножа и сабли, нет ничего!

– Там кладовая в носу! Там и инструмент есть по железу, и жаровня, и угли – заклепки калить.

– Илья, – выпрямился Андрей. – Слышал, о чем невольник сказывает? Ищи инструмент да освобождай чубатых помаленьку. Но и вы, ребята, терпение проявите. Нам галера без вас, как лошадь без ноги будет. Я на ней еще пошалить собираюсь. Саразман, разгоняй казаков по стругам, рано прохлаждаться начали. Пора Крым навестить. На юго-запад правим, там теперь наша цель. Шевелись, смертные! На весла, на весла!

Пятерки по географии у Андрюши Зверева не было никогда, но очертания Крыма и Азовского моря он все-таки представлял. Правда, не очень разумел расстояния – а потому ночью, опасаясь в темноте вылететь на мель, приказал лечь в дрейф и отсылаться. С первыми лучами его эскадра снова двинулась в путь и к вечеру вышла к безлюдному песчаному побережью.

– Это он и есть, – уверенно решил князь. – Илья, поворачивай влево и двигайся вдоль берега.

Еще один ночлег, одно утро – и незадолго до полудня корабли наконец вышли к Керченскому проливу.