Исламское государство. Армия террора - Майкл Вайс

Высшие руководители не живут в той провинции, которой они управляют. Например, губернаторы Минбиджа, Аль-Баба и части провинции Дайр-эз-Заур, которую ИГИЛ обозначила как вилайят Аль-Кхаир (от города Дайр-эз-Заур до границ Альбу-Камаля), живут в Ракке, Шаддади и Эль-Хасаке. Губернатор вилайята Аль-Фурат (Альбу-Камаль и Эль-Каим) живет в Ираке и редко бывает в Сирии. То же самое можно сказать и о губернаторах иракских провинций.

Ракка и Мосул де-факто стали столицами ИГИЛ, и эмиссары этих территорий часто встречаются в резиденциях, захваченных группировкой. Члены ИГИЛ получили указание как можно меньше демонстрировать на публике свое оружие; в Минбидже, например, они хранят его в конфискованных домах.

На блок-постах бойцов также немного; иногда это те, кто лишь недавно присоединился к ИГИЛ и все еще проходит обучение.

Когда соединения сил безопасности ИГИЛ проводят какую-либо операцию, для их усиления прибывают иностранные и местные боевики из города и окрестностей. Демонстрация военной мощи в ходе операций по обеспечению безопасности — одна из составляющих применяемой ИГИЛ стратегии сдерживания. Эта стратегия, которую можно назвать «повсюду-и-нигде», служит по крайней мере двум целям ИГИЛ. Во-первых, она удерживает местных жителей от мятежных выступлений против «Исламского государства», потому что предоставляет им возможность в определенных границах решать свои проблемы самостоятельно. Во-вторых, она формирует образ ИГИЛ как верховного арбитра при разрешении конфликтов. Жителям проще конфликтовать друг с другом, чем выступать против ИГИЛ как организации, при этом некоторые из них даже утверждают, будто иностранные боевики более дисциплинированы и ведут себя лучше, чем местные.

ИГИЛ разрешает боевикам из других группировок держать при себе оружие и после окончания операций, пока они находятся на передовой. Любой, получивший оружие, боеприпасы и продовольственный паек от ИГИЛ, должен сообщить об этом эмиру ИГИЛ и уделять службе установленное количество часов в неделю. При увольнительной с линии фронта необходимо сдать оружие. Члены других группировок должны следовать тем же правилам, если они хотят сами управлять своими территориями. В Фаллудже и на новых захваченных сирийских землях ИГИЛ предлагает выбор: дать клятву верности или уйти. «Сначала ИГИЛ ставит жесткие условия, чтобы надавить на них, — рассказывал нам летом 2013 г. боец ССА из Дайр-эз-Заура. — Им было сказано, что если они не будут регулярно приходить в аэропорт (Дайр-эз-Заура), то им придется сдать свое оружие».

Разоружение местных общин — это также одна из важнейших причин, по которым население принимает ИГИЛ. Во время правления ССА, в условиях разгула беззакония и воровства, все вынуждены были вооружаться. Вот как описал это один из жителей Эль-Хасаки: «Все ходили с оружием — и дети, и взрослые. Если у вас не было при себе оружия и вы приходили на рынок, вам следовало быть крайне осторожным. Ведь, ввязавшись даже в мелкий конфликт, вы были обречены». Таким образом ИГИЛ обращает себе на пользу усталость местного населения от беззакония, предлагая себя в качестве единственной альтернативы общественному распаду. И подобно любому правительству она стремится сохранить за собой монополию на насилие.

ТАКФИРИНОМИКА

ИГИЛ сочетает авторитарное правление с удивительно успешным ведением экономики. ССА и исламистские группировки, контролировавшие нефтяные месторождения восточной Сирии, тратили часть своих прибылей на то, чтобы наладить работу школ и обеспечить население электричеством, телекоммуникациями, водой, продовольствием и т. п. Но в некоторых деревнях и городах начались перебои со всем этим: это было вызвано тем, что ИГИЛ направляла нефтяные доходы в другие города Сирии и Ирака, находившиеся под ее контролем, установив свою собственную систему распределения на подконтрольных территориях. В результате в богатых нефтью областях влияние местных повстанческих группировок пошло на спад.

Кроме того, в Сирии ИГИЛ заставила муниципальных служащих работать, в отличие от прежних группировок, которые позволяли им получать жалованье (от режима) и сидеть дома, ничего не делая и платя за это определенную мзду. «Улицы сейчас намного чище. Раньше 70 % госслужащих не работали, хотя зарплату они получали, — рассказал один бывший медиаактивист ССА из Дайр-эз-Заура. — ИГИЛ отменила привычный выходной день в субботу, сделав вместо этого выходным четверг».

Регулирование и контроль цен стали еще одним направлением, в котором ИГИЛ успешно проявила себя. К примеру, она запретила рыбакам использовать для глушения рыбы динамит и электричество. Также она запретила жителям Аль-Джазиры захватывать, пользуясь неразберихой военного времени, земельные участки в Сирийской пустыне, где они, к неудовольствию соседей, строили новые дома или открывали бизнес. Помимо этого, ИГИЛ ограничила размер прибыли от продажи нефтепродуктов, льда, муки и других товаров первой необходимости. До того как «Исламское государство» установило контроль над восточной Сирией, суточный объем нефтедобычи составлял примерно 30 000 баррелей, а стоимость одного барреля равнялась 2000 сирийских фунтов — это 11 долларов США. Семьи местных жителей, занимающиеся перегонкой нефти, получали 200 лир (чуть больше доллара) за каждый переработанный примитивным способом баррель. После того как власть перешла к ИГИЛ, баррель нефти подешевел, поскольку она установила стоимость литра сырой нефти в 50 фунтов (30 центов). ИГИЛ также под угрозой конфискации запретила таким семьям устанавливать нефтеперегонное оборудование вблизи жилых зон. В результате кому-то пришлось вовсе распрощаться с нефтяным бизнесом. Но в совокупности контроль над ценами и регулирование в этой сфере сбалансировали снижение ресурсов и объема услуг.

Денежные поступления из стран Персидского залива, где работают многие жители подконтрольных ИГИЛ территорий, помогли некоторым семьям приобрести электрогенераторы, для которых нужно покупать продукты нефтепереработки. «Те, кто работает в странах Персидского залива, привыкли посылать деньги раз в месяц, а теперь присылают их дважды в месяц, поскольку понимают, какая здесь ситуация, — говорит бывший медиаактивист ССА. — Цены растут. В 2010 г. килограмм курятины стоил 190 фунтов (1 доллар США), а теперь — 470 фунтов (2 доллара 60 центов)».

Пока Коалиция не начала воздушные бомбардировки, нефть была основным источником дохода ИГИЛ. По некоторым подсчетам, она зарабатывала на сирийской и иракской нефти миллионы долларов в месяц — от одного до двух миллионов в день9. После воздушных ударов доходы ИГИЛ значительно снизились. Но контрабандные поставки в соседние страны, такие как Турция и Иордания, а также другие провинции Сирии и Ирака все еще обеспечивают ИГИЛ значительные финансовые поступления. Резкое снижение добычи нефти сильнее сказалось на мирных жителях, чем на «Исламском государстве», которое может получать доходы и из других источников, однако ему стало труднее обеспечивать местные общины (особенно таким желанным товаром, как баллонный газ). «По моим оценкам, из-за авианалетов объем денежных поступлений ИГИЛ сократился на 5 %, — сказал медиаактивист, который все еще живет в Дайр-эз-Зауре. — Бомбардировки повлияли в основном на бизнес, связанный с нефтью. С продовольствием все в порядке, большая его часть поступает из Турции и Ирака. Границы открыты, и, если вам не нравятся здешние цены, вы едете в Аль-Анбар. По мне, так все нормально».

Предприимчивость, проявляемая ИГИЛ в делах нефтяного рынка, произвела впечатление на многих обозревателей, хотя Дерек Харви не входит в их число. «Я достоверно знаю, что саддамисты, занимавшиеся контрабандой нефти в 1990-е гг., чтобы обойти санкции ООН, теперь занимаются тем же самым для ИГИЛ, — сказал он. — Люди говорят, что они продают ее по 35 долларов за баррель. Недавно мы разбомбили несколько местных нефтеперегонных заводов. Если вы продаете нефть по такой стоимости, то это на 50–55 долларов ниже текущей рыночной цены. Но происходит вот что: нефть продают посредники, и при этом имеет место откат, который поступает высшему руководству ИГИЛ, получающему посредством этого отката еще 20–25 долларов, но это никак не регистрируется и никем не учитывается. Деньги идут в общак на вершину этой пирамиды. Боевики ИГИЛ в Дайр-эз-Зауре ничего об этом не знают».

Местные жители в восточной Сирии научились выживать за счет денежных переводов из стран Персидского залива и местной экономики еще до начала восстания. Высокие цены на нефть привели к тому, что люди стали меньше полагаться на производство сельхозпродуктов из-за затрат на электроэнергию, требуемую для подачи воды из Евфрата или Тигра на их земли, расположенные за много километров от этих рек. После начала войны подешевевшая нефть дала толчок возрождению сирийского агробизнеса. На подъеме оказались и контрабанда, и животноводческий рынок. Когда ИГИЛ захватила Аль-Джазиру, люди уже покупали нефть для ирригации и производства электроэнергии, и им не нужны были дотации.