Убить Герострата - Татьяна Рябинина

Теперь уже глазами хлопала Милка. Правда, пистолет она по-прежнему держала нацеленным на нас, а точнее, на меня. Только теперь ей приходилось левой рукой поддерживать правую, под локоть.

- Он? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, он? Видишь ли, подруга, Стасу тоже написали, где и когда мы встречаемся с ним и что делаем в постели.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом перевели взгляд на Корнилова, который уже перегнал оттенком отваренную с уксусом свеклу.

- …! – почти весело сказала Милка.

Что сказала я, честно говоря, не помню, потому что мир опять заволокло.

Не сговариваясь, мы бросились на него и начали бить, пинать и царапать. Пистолет сиротливо остался лежать на полу. Петя отшвырнул его ногой подальше в угол и в два счета скрутил Милку, как куклу.

Я, оставшись без поддержки, выдохлась и, наподдав Корнилову еще разок запрещенным приемом ниже пояса (“Что ж ты делаешь, ведьма? – ласково проворчал Петя. – Ему ведь больно!”), присела на диван отдышаться. Милка пыхтела, как носорог, и смотрела на него горящими глазами. Не смотря на все, что она сделала, и что собиралась сделать, я вдруг почувствовала к ней какую-то почти сестринскую жалость.

Не прошло и полугода, а точнее, минут сорок, как приехали менты. За компанию хотели арестовать и нас с Корниловым, который пришибленно сидел в углу и размазывал по физиономии кровяные сопли. Но Антон не дал. Он долго беседовал о чем-то с бравым старлеем, после чего мы все, включая Катю, Гену и Толика, написали какие-то заумные сочинения, которые бравый старлей сложил в синюю папочку, и дали торжественное обещание явиться куда призовут. По первому требованию.

Милку погрузили в “козла” и увезли. “И все-таки ты дура!” – сказала она мне на прощание.

- Ну, вот и все! – расслабленно пробормотала я, усаживаясь прямо на траву и пачкая зеленью белые брюки. – Лотка, паршивка, перестань целоваться! Где ты, интересно, была, когда из озера вынырнул “морской котик”? Почему не лаяла?

- Нет, Аллочка, к сожалению, еще не все, - Антон сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Быть может, чуточку демонстративно, но я не обиделась.

- Доиграем плохую пьеску до конца? – С другой стороны на траву плюхнулся Петя и боднул меня головой в плечо. – Тогда нам надо встать и синхронно, а главное, сурово, посмотреть вон туда.

“Вон там” стоял Корнилов. Андрей Евгеньевич. Стоял и тыльной стороной ладони вытирал нос.

- Наверно, я пойду? – промямлил он.

- Иди, дорогой! – кивнул Петя. – Вот, возьми, - он вытащил из кармана пятидесятирублевую бумажку. – Можешь не возвращать.

- И куда мне идти? – давя на жалость, словно казанская сирота, ныл Корнилов, торопливо запихивая деньги в карман.

- Куда-нибудь подальше, - посоветовал Антон.

- Например, к Лошади Ане, - добавила я. – Хотя, конечно, вряд ли ты ей понадобишься без денег. Но ничего, Россия велика, дур в ней – не меряно.

- Никак не пойму только, - задумчиво спросил в пустоту Петя, когда сгорбленная Геростратова спина скрылась из виду, - зачем он написал эти анонимки?

- Боюсь, что это останется тайной навсегда, - я упала на спину и стала жевать травинку, глядя в высокое небо, подернутое белесой испариной. – Хотел удержать нас при себе? Но почему тогда порвал со мной, когда узнал о нашем с Михаилом разводе? Наоборот, хотел избавиться? Тогда зачем расстроил Милкино замужество?

- Может, он как раз хотел избавиться от тебя и придержать ее, - поддразнил меня Петя.

- Вот свинья! – я пихнула его в бок. – Хотите, догоню и спрошу?

- Не-ет! – хором простонали мужчины. – Аллочка, что хочешь, но только не это!

         * * *

Всю дорогу я готовила себя к тому, что предстояло лицезреть.

“Видела бы ты свою квартиру!”

Одну и ту же фразу сказали Корнилов, Динка и вечная ему память Крюгер.

“Ну и что? Будешь жить у меня”, - Антон только плечами пожал. Хорошо, а если я ему надоем?

…После того, как Герострат избавил нас от своего присутствия, у меня наступило то, что называется “обратной реакцией”. Сначала я истерично хохотала по поводу и без повода, разгуливала по “поместью”, восторгалась цветиками-люнцетиками за соседским забором, обнималась с Лоттой. Потом забилась в уголок и всплакнула, сладко и болезненно жалея себя. И если раньше слезы смывали лишь самые верхние слои душевной дряни, принося временное облегчение, то теперь словно таял айсберг. Я никогда не плакала столько раньше, надеюсь, не придется и впредь.

Покончив со слезами, я вломилась на кухню и совершила набег на холодильник.

- Может, осетринки? Или грибочков? А может, грудку куриную быстренько поджарить? – квохтала Катя.

Я под завязку набила утробу всем, что попало под руку, - автоматически, почти не ощущая вкуса, и с трудом перевела дух. Как волк из мультфильма: “Щас спою!”. Но петь не хотелось. Навалилась апатия: вязкая и густая, как сливочный кисель.

Вяло махнув Антону рукой и бросив через плечо: “Пошла спать”, я вскарабкалась по лестнице, подумала секунду и вошла в его спальню. Душ принимала уже на автопилоте.

Было, наверно, заполночь, когда я почему-то проснулась. Антона рядом не было. Снизу доносились громкие голоса и смех.

Осторожно, на цыпочках я выбралась в коридор, дошла до площадки и посмотрела вниз.

Да… Дым коромыслом!

На столе – почти пустая литровая бутылка “Абсолюта”, рюмки, тарелки, какие-то закуски. Петюня, багровея бритым затылком, гонял по тарелке маринованный грибок и рассказывал что-то, вставляя через слово такие перлы, что у меня начали вянуть ко всему привычные уши. Антон, растрепанный, в расстегнутой до пупа рубашке, похожий на рядового бытового алкоголика, внимал ему, лениво хрумкая огурцом.

- Я, Владимыч, за вас любому глотку порву! – расчувствовался бравый секьюрити. – Дайте я вас обниму!

Ничего себе! Но Антон, начихав на субординацию, встал, обошел стол и сам обнял Пет.

- Наливай! – скомандовал он и покачнулся.

Я хихикнула и плавно отступила на запасные позиции.

Утром меня разбудила Катя.

- Полюбуйтесь-ка, что там творится, - она посмотрела на меня взглядом заговорщицы и протянула захваченный из моей комнаты халат.

Накинув его, я спустилась вниз и расхохоталась.

Петя спал на полу, положив ноги на кресло. Его храпу мог позавидовать трактор “Фордзон”. Рядом валялся стеклянный труп “Абсолюта”. Антон спал на “моем” диване, завернувшись в плед так, что из кулька торчал только нос и одна нога в сером носке.

Я села рядом, дернула за нос. Куль шевельнулся, и показался красный мутный глаз.

- Ну что, пьянчуга? – поинтересовалась я. – Головка бо-бо?

- Алла, - прохрипел Антон, - будь дружком, принеси водички. Холодненькой. И аспиринку.

Последнее меня успокоило. Если человек с бодуна просит не мерзавчик, а аспиринку, значит, все в рамках приличий.

Выхлебав ковш родниковой воды, Антон нетвердой походкой отправился приводить себя в порядок. В это время на “Ниссане” приехал Леонид.

- Алла Валентиновна, вы не хотите свою квартиру навестить? – он протянул меня связку ключей, которая хранилась у Динки.

На прощание Антон, уже умытый и выбритый, чмокнул меня в щеку и сказал, стараясь дышать в сторону:

- Потом поезжайте на Васильевский. Поживем пока там. Я сказал ментам, что ты будешь у меня. Приеду вечером…

Как-то неожиданно показался мой дом. Дом, в котором я прожила два с половиной года и в который теперь боялась войти.

- Смелее! – подбодрил Леонид, повернувшись ко мне. – Все уже закончилось. Странно, конечно, закончилось. Но лучше уж так.

- А как Алексей? – вспомнила я.

- Из комы вышел, но пока неважно. Будем надеяться на лучшее.

Наконец я решилась и вышла из машины. Леонид – за мной. Мы поднялись на девятый этаж, подошли к моей двери.

- Минутку, - Леонид остановил меня и позвонил в соседнюю дверь.

Я замерла.

Дверь открылась. Динка, бледная, подурневшая, стояла на пороге и смотрела на меня, как на привидение.

- Алка, ты?! – выдохнула она наконец и с визгом бросилась мне на шею, да так, что я чуть не упала. – Господи, я думала, что больше тебя уже не увижу. Да заходи!

Тут она заметила Леонида и кивнула ему как старому знакомому:

- Здравствуйте!

- Здравствуйте, - ответил тот. – Алла Валентиновна, я вас жду в машине.

- Неудобно вас задерживать, - замялась я.

- Будьте здесь сколько захотите. На сегодня я полностью в вашем распоряжении.

Динка присвистнула.

Зайдя в квартиру, я ахнула и чуть не села. И глупо спросила:

- У тебя что, ремонт?

- У меня погром, - усмехнулась она в ответ. – И у тебя тоже. Лучше расскажи, что это все значит? Ты что, склеила мафиозо?

- Почти. Только рассказывать ничего не буду, пока ты не расскажешь, что все это значит. Баш на баш.

- Или дашь на дашь, - кивнула Динка. – Ладно, пойдем на кухню. Вернее, туда, где она была.