Дети Дефолда - Екатерина Кернер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я шел от Факела на расстоянии пяти шагов, совершенно не выказывая, что иду за ним. Его задача была выбрать лавку, из которой я умыкну еду, когда он отвлечет продавца. Прежде чем что-то выбрать мы сделали два круга по рынку. Факел решил начать с мандаринов и апельсинов. Что ж, мудрый выбор.
Он встал в очередь к продавцу-айзербаджанцу, имевшему очень хмельной вид, который читался на его лице. Я ускорил шаг и, сделав еще один круг, встал в ту же очередь. Она двигалась медленно, потому что продавец медленно работал и был рассеян. Отлично, для нашего способа «покупок»– самый лучший продавец. Вот уже спелые мандарины и пара сомнительных апельсинов (впрочем, в таких ситуациях особенно некогда выбирать) от меня на расстоянии одного движения руки. Я даже думал не дождаться действий Факела и почти поднял руку, но в ту минуту я ощутил на себе чей-то взгляд и отменил свое намерение. «Рисково, рисково, подожди» -говорило чутье. Тем временем Факел начал свой маневр:
–Скажите, пожалуйста, а почем вон те апельсины?
Помню то, как его звонкий мальчишеский голос врезался в его похмелье и искривил человеку за прилавком лицо:
– Сорак пьять килограмм – лениво ворочая синими губами, еле-еле пробормотал продавец.
– А откуда они? Свежие, да? А то они что-то на вид не очень…
–Да свэжие, свэжие. Бери не пажалеешь .-
– А хурма? Тоже свэжая? – начал Факел одну из своих любимых издевок. Он был грешен в передразнивании и гримасах, особенно по отношению к приезжим. Этот поначалу был не в тех чувствах, чтобы их заметить. Хотя тогда это могло вылезти нам боком.
– Да тоже свэжая, как и все, что в моей лавка.
– Да что-то не верится, у тебя вон как за тобой все грязно, гнилое все небось!
Надо признаться, здесь он перегнул с провокациями. Продавец нахмурился, положил свои грузные руки на прилавок и нетривиально намекнул Факелу:
– Слышь ты, вали отсюда, э. Иначе я тэбя сам на свэжее пусчу, маляфка!
По-видимому, хамство действует отрезвляюще. Факел тоже по-своему протрезвился, и уходя сказал:
«Так-то у вас обслуживают клиентов!»
Еще к середине их разговора я стащил три мандарина и апельсин, а когда Факел отходил от прилавка был уже на другом конце рынка. Там мы встретились и вынесли добычу наружу, где сложили ее в общий пакет. У нас была хорошая подкованность в блатном жаргоне ( его наша компания усвоила из уличных песен) и поэтому этот пакет мы называли «общ` аг». Его состояние нас обрадовало, помимо того, что принесли мы, там уже лежало четыре моркови и пять огурцов. Значит, у остальных дела идут хорошо.
Одно наводило на мысли – не было ничего от Склада, более того мы не видели, чтобы он хоть раз выходил с рынка, ему зачем-то понадобилось постоянно курсировать в толпе, а это привлекает лишнее внимание. Внимание – наш враг, если на нас его обращали, то мы редко уходили оттуда спокойным шагом. Впрочем, наша группа не слишком думала об одиночке, во мне и Факеле разгорелся мальчишеский азарт, нам захотелось принести еще больше. В итоге нашими стараниями после второго захода в общаг добавилось еще два банана и четыре груши. В третий же заход случился форс-мажор рыночных воришек.
Когда мы были уже со спертыми яблоками по кофтам, то рынок огласил громкий собачий лай. Послышался вопль продавщиц из отдела сладостей и сухофруктов:
«Воришка! Вор, держи вора! Держи! А ну его!»
Через секунду рынок рассекала кофта Артема, бегущего во весь опор, с перекошенным от страха лицом. В его руках было что-то зажато, что и явилось его главной ошибкой. Именно поэтому за ним погнался один сознательный гражданин в щегольском пальто. Видимо, хотел показать себя героем, догоняя десятилетнего пацана.
Мы с Факелом встали как вкопанные. С одной стороны– нужно помочь Складу, с другой – нельзя выдать себя и остальных. Я и он мгновенно переглянулись, на секунду опустили глаза в пол, а потом начали рыскать ими в толпе, отыскивая Димку. Ведь решения всегда принимал он.
Но Капитана в поле зрения не было, и решать, что делать пришлось бы нам( и скорее всего мы бы остались на месте, чтобы вскоре потихоньку выйти),но еще одна глупость этого дня тоже заставила нас ускорить свое тело. Какой же все-таки идиот этот Малой!
Дело в том, что он запаниковал, услышав крики. Без причины сорвался с места и бросился бежать, чем в ту же секунду себя выдал. Мало того, что себя выдал, так и нас умудрился под монастырь подвести! Пробегая мимо, он крикнул, вернее даже взвизгнул:
– Бегите! Ловят! Палево!
Вдобавок как назло рядом курили двое охранников, в желто-черной форме.
Мне кажется, что в ту минуту я и Факел слышали мысли друг друга. И в них оба выругались, настолько крепко, насколько тогда умели. Еще раз переглянулись и побежали. Он к северному выходу, куда истерически перебирая ногами, несся Солоухин младший, а я к южному, куда прорывался струхнувший Склад с соседнего ряда. Отчетливо помню то, как бешено, будто у испуганного щенка, стучало сердце, как я искал путь в этой толпе, которая шла на меня встречным потоком.
Люди реагировали на меня как инфузория-туфелька на капельку соли, брезгливо отползая или расступаясь. Кто-то равнодушно, инстинктивно переводя взгляд на раздражитель, кто-то с почтительным порицанием, выпучивая вперед глаза, намереваясь произнести какое-то нравоучение из междометий. В таких ситуациях сильно обостряется слух, слышать начинаешь все и без разбора. Я тогда убегал не только от справедливого наказания¸ но и от этих голосов, которые заставляют чувствовать себя виноватым:
«Шпана! Даже не думай никогда также…»– с неприязнью в голосе сказала какая-то женщина своему маленькому сыну, которого я чуть не сбил с ног, когда оббегал.
« Лови-лови!» – неслось изо всех прилавков.
«Хорошо бежишь! Тебе бы в атлеты!»– пошутил какой-то мужчина мне в спину.
«Ба, совсем
