От сентября до сентября - Валентин Гринер

— Почему же вы ушли с боевого поста главного технолога?

— Интересно, что бы вы запели, если бы вашу жену через день и каждый день поднимали среди ночи и везли на комбинат, препоручая вам грудного ребенка…

— У вас грудной ребенок?

— Теперь уже не грудной. Скоро два годика моей прелести… Я слишком долго была хозяйкой производства и потому запоздала быть хозяйкой дома. Согласитесь, что женщине это необходимо. Иначе мы грубеем… После декретного отпуска просила директора по семейным обстоятельствам перевести на рядовую работу. Александр Александрович обиделся, назвал меня «предательницей». Потом обдумал, подобрел, вошел в мое семейное положение, но на рядовую работу не перевел, а назначил начальником технического отдела…

Теперь мы стояли в пролете производства беленой сульфатной целлюлозы. Широченное полотно ползло мимо нас, автоматически разрезалось на квадраты, автоматически упаковывалось в тюки, которые уплывали по конвейеру и заглатывались нишей в бетонной стене.

Тамара Ивановна, глядя на это нескончаемое движение, вдохновенно проговорила:

— Знаете, если бы я обладала поэтическим даром, то обязательно написала бы «Гимн бумаге»…

БРИГАДИР ГИРШ, ГОСПОДИН ШТЕРЦ И ХРУСТАЛЬНЫЙ КУБОК РОГАЧЕВА

Это была третья за месяц иностранная делегация. После американцев и французов пожаловали представители посреднических и бумагоделательных фирм

Во многие государства попадает сегодня продукция Котласского комбината. Бумага офсетная и для глубокой печати, типографская, картон, древесноволокнистые плиты обыкновенные и покрытые эмалью, целлюлоза сульфатная, сульфитная и вискозная… Короче говоря, вся заграница получает в разных видах и при разных посредничествах «дары русского леса», добытые усилиями тружеников таежного поселка Коряжма.

Торговля идет принципиальная и взаимовыгодная. Качество товара определяет спрос. Спрос диктует жесткие ультиматумы качеству. И, не доведись, в цистерне меду окажется случайная капля дегтя, иностранные фирмы немедленно командировали бы в Коряжму своих представителей или, более того, на дальний Север прибыли бы собственной персоной первые лица: генеральные директора и президенты компаний, фирм, контор и агентств, торгующих на мировом рынке продукцией Котласского комбината.

Многие иностранные представители приезжают на Котласский ЦБК ради любопытства, не праздного, конечно, любопытства, а делового: им интересно видеть и знать, сквозь какие «круги ада» проходит русское бревно прежде чем стать полуфабрикатом для дальнейшей переработки или же готовой продукцией. Они внимательно приглядываются к технологическим процессам, беседуют с инженерами и рабочими, высказывают руководителям комбината свои пожелания. Ну, скажем, им очень хочется получать целлюлозу, упакованную не в мешочную бумагу, а в ту самую листовую целлюлозу, чтобы перед запуском советской целлюлозы в дальнейшую переработку ее не надо было освобождать от упаковочной бумаги и, таким образом, затрачивать на эту операцию ручной труд.

Много всяких предложений и просьб. В меру сил, возможностей и, естественно, выгоды (на ЦБК умеют считать деньги, потому и значатся постоянно в числе лучших предприятий отрасли), руководители комбината учитывают пожелания зарубежных партнеров, усматривая в таком сотрудничестве не только коммерческие цели, но и цели политические, способствующие взаимопониманию и сближению народов, развитию мирного соревнования систем. Пусть капиталисты производят больше тетрадей для просвещения, альбомов для рисования, бумаги для издания честных книг и новогодних хлопушек. Это несравненно лучше, чем производить «хлопушки», способные убивать людей.

Так вот, в том месяце деловая делегация из ФРГ была третьей, после американцев и французов. Гостям показали все, что пожелали увидеть. Они приехали основательно подготовленными, располагали, несомненно, значительным объемом информации, кроме того, в кармане у каждого лежала книжица, изданная каким-то пресс-бюро. В этом светокопийном экспресс-издании были помещены статьи и фотографии, перепечатанные из различных зарубежных газет и журналов. Заглавная статья называлась «Котлас — гигант России».

Гигант! А кто-то когда-то сомневался, что Советский Союз способен построить Днепрогэс, Магнитку, Харьковский и Сталинградский тракторные, Россельмаш и другие гиганты первых пятилеток…

Теперь представители бумагоделательной промышленности Западной Германии рассматривали один из многочисленных гигантов России, возведенных в северной тайге упорством и мужеством советского человека. Среди тех, кто его возводил, было много недавних фронтовиков…

Мы стояли с представителями западногерманских фирм в огромном зале бумагоделательного производства третьей очереди, у машины номер пять, которая каждую минуту мотала на рулон 360 метров тепленькой еще офсетной бумаги. И эту бумагу неудержимо хотелось потрогать рукой.

— Гут, — повторяет господин Штерц. — Какой фирмы машина?

— Фирма имени товарища Артема, — отвечает представитель комбината.

— Где находится эта фирма?

— В городе Днепропетровске… Это отечественная бумагоделательная машина, по она не уступает заграничным образцам…

— Какова ее проектная мощность?

— Сорок тысяч тонн в год. Плановая — сорок пять. Но наши бригады и эту цифру значительно перекрывают.

Господин Штерц задумался. По выражению лица трудно понять — о чем. Неторопливо идет вдоль стометровой громадины, всматриваясь и вслушиваясь в нее, как внимательный врач всматривается и вслушивается в своего пациента.

— В конце года машина будет остановлена на реконструкцию, — сообщает представитель комбината.

— Что это даст? — интересуются гости.

— Примерно на десять тысяч тонн увеличится годовая производительность. Бумага будет представлена на присвоение государственного Знака качества…

У одного из пультов, расположенных слева от машины, господин Штерц останавливается. Его внимание привлекает вымпел, укрепленный на специальном штоке. Гость поднимает на лоб свои красивые очки и читает русские слова на красном треугольнике. Там написано: «Победителю социалистического соревнования бригаде Гирша Г. Ф.»

— Кто такой Гирш? — спрашивает господин Штерц, водружая очки на переносицу.

— Хозяин машины.

— Немец?! — скорее утверждает, чем спрашивает гость.

— Не знаю, — пожимает плечами гид. — Никогда не интересовался. Он прекрасный специалист. Это известно всем. А национальность не имеет значения.

— Он немец! — убежденно восклицает господин Штерц. — Гирш — классическая немецкая фамилия… Я бы хотел с ним познакомиться.

Представитель комбината смотрит по сторонам, замечает на переходном мостике человека в клетчатой рубашке и делает ему пригласительный жест рукой. Человек быстро подходит, и его представляют гостям:

— Вот это и есть бригадир Густав Филиппович Гирш.

— Вы объясняетесь по-немецки? — спрашивает Штерц.

— Немного, — отвечает Густав Филиппович по-немецки.

— Это же ваш родной язык!

— Родных у меня два: русский и немецкий.

— А где вы родились?

— В Одесской области.

— Женаты?

— Конечно… Я уже дед, — смеется бригадир.

Штерц тоже сдержанно улыбается.

— Вы меньше всего похожи на деда, — говорит он. — Вам, очевидно, не более сорока?

— Сорок шесть. Просто я хорошо сохранился и мог бы сойти за жениха. Но восемь месяцев назад старшая дочь сделала меня дедом. И приятно и грустно.

— Почему грустно? — насторожился Штерц.

— Одна русская поэтесса сказала: «Осенью всегда бывает грустно, даже если не о чем грустить…»

— До осени еще далеко. — Господин Штерц дружески похлопал Гирша по плечу. — Жена тоже немка?

— Нет. Русская.

— Если у господина Штерца есть желание поговорить с Густавом Филипповичем, я рекомендую пройти в комнату мастеров, — предложил представитель комбината. — Здесь очень шумно… А потом мы встретимся на целлюлозном производстве…

— С удовольствием! — быстро соглашается Штерц. — Вы не против, Густав?

Гирш пожимает костистыми плечами:

— Пожалуйста, если вам интересно…

Мы покидаем делегацию и направляемся в комнату мастеров. Коридорная перегородка и массивная дверь надежно предохраняют помещение от машинного шума. Но шум застрял в ушах, он звенит в наступившей тишине игрушечными колокольчиками, и господин Штерц пытается указательными пальцами унять этот звон. Он удобно устроился в кресле, пытливо осматривает комнату. Здесь много цветов — на подоконниках, на столах, на специальных подставках. Стены отделаны полированным деревом, потолок звукопоглощающими плитами — уют и покой. Даже не верится, что в десяти шагах грохочет сотнями моторов и колес огромное производство.