Возвращение живых мертвецов - Екатерина Савина

«Странно, – подумала я, – что это он так себя ведет? Как деревенский ухарь на  завалинке. Он вроде не ухарь. Вроде охранник в солидной фирме. Смотрел на меня,  так словно облизывал – с головы до ног. Ну и тип… Даже не спросил у меня документы,  не позвонил осведомиться – я же все-таки к президенту фирмы иду, а не…»

Я прошла гулкий коридор до конца. Вдоль стен коридора тянулась галерея запертых  дверей – с прибитыми табличками, на которых были выгравированы номера.

«Кабинета президента здесь нет, – подумала я, – наверное, у него-то дверь – если  не обита кожей, то хотя бы снабжена табличкой – с указанием фамилии, имени,  отчества и должности. Только вот где эта дверь? Не возвращаться же мне к этому  уроду-охраннику, чтобы спросить…»

Коридор вовсе не заканчивался тупиком. Я толкнула широкую стеклянную дверь – она  не оказалась заперта – и вышла на лестницу.

Позади меня раздался короткий веселый свист. Это еще что за новости?

Обернувшись, я увидела, что охранник, приняв позу загулявшего колхозника, вольно  облокотился на свою конторку – смотрит на меня, чему-то посмеиваясь. Конечно,  это он мне свистел, кто же еще…

– Эй, красавица! – пробасил охранник. – Тебе на третий этаж и налево. Там увидишь  – дверь такая большая… Давай! – он снова свистнул, как Соловей-разбойник, –  счастливо!..

– Ненормальный какой-то… – пробормотала я, поднимаясь по лестнице на третий этаж.  – Наверное, его и оставляют дежурить, когда в здании почти никого нет – вечером  в субботу, например – как сейчас – или в воскресенье, или в праздники… А этот  президент Гольдман Михаил… как его по батюшке… Гольдман Михаил Саулович – значит,  человек настолько занятой, что нашел время принять меня только вот сейчас. А  будние дни у него все заняты. Это хорошо – с деловым человеком приятно работать…

Двери в приемную была приоткрыта. Секретарши нигде не было видно – рабочий стол  был прибран, никаких бумаг, ничего. Только выключенный компьютер и аккуратная  карандашница.

– Тоже домой ушла, – решила я, – рабочий день у сотрудников фирмы закончен.

Не задерживаясь, я прошла прямо к двери с соответствующей табличкой и  постучалась.

– Да-да, – немедленно ответили мне, – проходите, пожалуйста. Садитесь, – сказал  мне довольно молодой человек с тонким шнурком черных усиков под длинным немного  крысиным носом, – вот сюда, в кресло.

Я уселась в кресло напротив стола. Михаил Саулович – а это был, несомненно, он –  несколько секунд внимательно всматривался в мое лицо, потом сдержано улыбнулся и  заглянул раскрытый еженедельник.

– Ольга Антоновна, – прочитал он, – рекламное агентство «Алькор». Минута в  минуту. Ценю точность.

– Я рада, – улыбнулась я.

– Михаил Саулович, – быстро представился он, прекрасно, наверное, сознавая, что  никакой нужды в этом нет – просто из элементарной вежливости, – вы извините, что  я назначил встречу в такой… неурочной час, но… я так занят сейчас, – заговорил  он, откинувшись на спинку кресла. – Фирма только-только начала работать, компетентных  сотрудников пока немного, так что почти все приходится делать самому…  Ответственность-то перед моими западными коллегами целиком на мне… М-да. Давайте,  перейдем прямо к делу. Времени у меня… – он посмотрел на свои наручные часы, –  совсем мало – через час еще одна деловая встреча, да и у вас, скорее всего,  какие-нибудь дела…

– Почему вы так решили? – поддержала я пока еще не совсем официальный разговор.

– Ну… как… – Михаил Саулович снова улыбнулся, – молодая девушка. Молодая, красивая  девушка, – поправился он.

– Спасибо, – сказала я, а Михаил Саулович стер со своего лица улыбку и положил  руку на объемистую папку, лежащую на столе, справа от него.

– Вот здесь, – сказал Михаил Саулович, – подробное изложение рекламной концепции  моих зарубежных коллег. Вы, как мне сказали, настоящий профессионал, так что должным  образом обработать эти материалы для вас, я думаю, не составит никакого труда.

– Спасибо, – снова сказала я.

– Честно говоря, – признался Михаил Саулович, – я в эту папку так и не заглядывал  – замотался с другими делами. Но в целом рекламную концепцию предприятия я,  конечно, представляю… Вы посмотрите, позже мы с вами встретимся и поговорим.  Поделимся, так сказать, впечатлениями. Когда вы будете готовы для разговора.  Завтра? То есть, извините, послезавтра?

Я с сомнением посмотрела на пухлую папку. Работы здесь было, по меньшей мере,  дня на три-четыре. Это, если не заниматься другими делами. Но ведь оперативность  в бизнесе цениться прежде всего… После качества, конечно.

– Во вторник, – сказала я, – задание ответственное, так что, я думаю, лучше не  спешить. Или в среду.

– В среду, – подытожил Михаил Саулович. – Спешить и правда не стоит, но нужно…  как бы это… поторапливаться.

– Сделаем! – с готовностью ответила я.

– Теперь еще… – Михаил Саулович наскоро пролистал свой еженедельник, – ага, вот…  Я бы хотел осведомиться у вас относительно расценок.

– Пожалуйста, – проговорила я, – итак…

Славик какое-то время задумчиво теребил массивный золотой крест на своей груди.  Потом он глянул на часы и откровенно зевнул.

– Скучно, – молвил он, ни к кому из присутствующих в комнате специально не  обращаясь, – и долго наш гость будет мне мозги парить?

Сразу после того, как эти слова растаяли под низким потолком темного полуподвального  помещения, раздался звонкий хлопок сильной пощечины, а спустя еще секунду –  тоскливое хныканье.

Славик поднял глаза на того, кто стоял прямо перед ним.

– Говорить будешь или как? – спросил он.

– О чем говорить-то? – всхлипывая, забормотал низенький человечек в черном  деловом костюме, уже кое-где порванном и запачканном подвальной пылью; руки коротышки  были скованы за спиной наручниками, а по бокам стояли два молодых человека с  традиционно-бульдожьим выражением на гладких лицах и настороженно следили за  интонациями и жестами своего босса – определяя, когда, с какой силой и в какие  места бить втиснутого между ними человечка.

– Он не знает! – притворно всплеснув руками, вздохнул Славик. – Он забыл, о чем  ему нужно мне рассказать! Он у нас забывчивый.

Славик едва заметно подмигнул одному из молодых людей, и коротышка незамедлительно  получил звучный удар по уху.

– Теперь вспомнил? – поинтересовался Славик.

Коротышка несколько секунд мучительно морщился, явно страдая от непереносимого  звона в ушибленном органе слуха, потом ответил, с трудом двигая разбитыми губами:

– Мне про Захара ничего не известно… Они никогда никому про себя ничего…

Коротышка с хрипом втянул в себя порцию воздуха и немедленно получил страшнейший  удар в глаз, отчего его лицо сразу залила хлынувшая из рассеченной брови кровь.

– И долго ты нас будешь еще мучить? – осведомился Славик, закуривая дорогую сигарету.  – Вы посмотрите, какой изверг! Фашист прямо! Гитлер. Ну-ка, Лысый, хватит,  играть с ним. Сделай ему по-настоящему больно.

Коротышка коротко вскрикнул, закашлялся и, отхаркиваясь кровью на земляной пол  что-то неразборчиво забормотал.

– Что-что? – переспросил Славик, с удовольствием затягиваясь. – Нихт ферштейн,  майн фюрер. Говори, падла, нормально!

– Я правда… ничего не знаю… – хрипнул гаснущим голосом коротышка и снова уронил  голову.

Молодые люди посмотрели на Славика, ожидая дальнейших приказаний. Славик тяжело  вздохнул и резким щелчком отшвырнул от себя недокуренную сигарету. Минуту он сидел  совершенно неподвижно, а потом его взорвало.

– Сука!! – заорал он, вскакивая со стула. – Ты чего, гнида магаданская, мне  втираешь здесь, а? Да я тебя, сучара бацильная, на куски порву, понял? Гандон!  Хватит дуриком прикидываться! Когда Захар появлялся здесь полтора года назад,  кто на него работал? Скажешь, не ты, пидарасина? Кто, как крыса бегал, ему информацию  собирал? Ты! Ты, падла, ты! А теперь, когда я точно знаю, что Захар снова в  городе, ты говоришь, мне, что его не видел!! Да мне лучше других известно, что  Захар постоянно пользуется твоими наводками крысиными! Это ведь ты у нас, крыса,  везде шныряешь и все вынюхиваешь! Штирлиц сраный! Колись, урод, где сейчас Захар  находится!! Сука! Сука! Сука!

Славик, встрепанный и красный, подбежал к поддерживаемому молодыми людьми  коротышке и несколько раз сильно ударил его по лицу.

Тяжело дыша, Славик навис над едва шевелящимся на человеком и медленно разжал  окровавленные кулаки.

– Ну все, урод, – тяжелые и полные смертельной угрозы слова закапали на избитого,  как воск с оплавляющейся черной свечи, – если сейчас не начнешь говорить – тебе  пиздец. Понял?

Очевидно, для того, чтобы убедиться, понял ли его коротышка или нет, Славик присел  на корточки и, брезгливо сморщившись, повернул к себе окровавленное и распухшее  лицо коротышки – заглянул в его глаза.