Приятное и уединенное место - Эллери Квин

— Все еще работаешь? — устало спросил он и быстро удалился при виде мучительного зрелища.

Но через пять минут старик появился вновь, неся запотевший стакан с зеленоватым коктейлем, которым успел освежиться. Эллери стучал себя кулаком по виску.

Инспектор Квин опустился на диван, продолжая потягивать коктейль.

— К чему колотить себя по мозгам? — осведомился он. — Кончай работу, сынок. У тебя на этой странице меньше, чем было, когда я уходил утром.

— Что? — отозвался Эллери, не оборачиваясь.

— Заканчивай работу.

Эллери наконец обернулся:

— Не могу. Я и так запаздываю.

— Еще наверстаешь.

Эллери коротко усмехнулся:

— Если не возражаешь, папа, я все-таки попытаюсь работать.

Инспектор поднял стакан:

— Приготовить тебе то же самое?

— Что именно?

— «Типперери», — терпеливо объяснил старик. — Особый рецепт дока Праути.

— Из чего он состоит? — спросил Эллери, поправляя вставленный в машинку лист на сотую долю дюйма. — Я уже пробовал особые рецепты дока Праути и убедился: они все отдают запахом его лаборатории. Что это за зеленая гадость?

— Шартрез, смешанный с ирландским виски и сладким вермутом.

— А не с мятным ликером? Храни нас Боже от профессиональных ирландцев! Если ты заделался барменом, папа, приготовь мне «Джонни на камнях».

Старик принес скотч. Эллери сделал глоток, поставил стакан рядом с машинкой и начал сгибать пальцы. Инспектор снова сел на диван, сдвинув колени, как викарий во время официального визита, потягивая «Типперери» и наблюдая. Когда пальцы сына готовились опуститься на клавиши, отец семейства со вздохом промолвил:

— Жуткий был денек.

Сын медленно опустил руки, откинулся на спинку стула и потянулся к стакану.

— Ладно, — сказал он. — Я слушаю.

— Нет-нет, сынок, я просто подумал вслух. Ничего важного — жаль, что я прервал твою работу.

— Мне тоже жаль, но факт, как сказал бы де Голль, свершился. Теперь я смог бы напечатать не больше, чем лежа на смертном одре.

— Я же сказал, что сожалею, — проворчал инспектор, вставая. — Вижу, мне лучше убраться отсюда.

— Сиди, где сидишь. Очевидно, ты вторгся в мои владения с заранее обдуманными дурными намерениями, как любила говорить моя знакомая леди из шоу-бизнеса, вопреки правам, гарантированным четвертой поправкой к конституции.[30] — Старик снова сел с озадаченным видом. — Между прочим, как ты смотришь на то, чтобы не разговаривать на пустой желудок? Миссис Фабрикант оставила нам свое знаменитое — точнее, пользующееся дурной славой — ирландское жаркое. Сегодня Фабби пришлось уйти раньше…

— Я не хочу есть, — быстро прервал инспектор.

— Превосходно! Тогда я позже спущусь в забегаловку Сэмми и закушу горячей кошерной пастромой с еврейским жареным хлебом и пикулями. А стряпню Фабби мы можем отдать сеттеру Дилихэнти, поскольку он ирландец.

— Отлично. Тогда как насчет еще одной порции? — Эллери с трудом принял вертикальное положение, размял затекшие мышцы, подошел со своим стаканом к отцу и взял у него пустой стакан. — Ты все еще идешь долгим путем?

— Долгим путем?

— До Типперери.[31] Каковы пропорции?

— По три четверти унции ирландского виски, сладкого вермута и…

— Знаю. — Эллери содрогнулся и направился в гостиную. Вернувшись, он сел не за письменный стол, а в мягкое кресло лицом к дивану. — Если ты нуждаешься в амбулаторной помощи, папа, то я не в состоянии поднять зад. Срок сдачи книги дышит мне в затылок. Но если тебя удовлетворит совет, данный в кресле… Короче говоря, в чем дело?

— В трети от полумиллиарда долларов. И тут нечего ухмыляться, — сердито добавил инспектор.

— Это истерия разочарованного писателя, папа. Я правильно расслышал? Полмиллиарда?

— Абсолютно правильно.

— Ну и ну… Чьи же они?

— «Импортуна индастрис». Слышал что-нибудь об этом предприятии?

— Только то, что это конгломерат из множества компаний, больших и малых, иностранных и местных, которым владеют три брата по фамилии Импортуна.

— Неправильно.

— Неправильно?

— Им владеет один брат по фамилии Импортуна. Двое других носят фамилию Импортунато.

— Они стопроцентные братья? Не единокровные, единоутробные или сводные?

— Насколько я знаю, стопроцентные.

— А как возникла разница в фамилиях?

— Нино, старший брат, очень суеверен, и у него пунктик насчет счастливого числа или еще чего-то… Мне приходится ломать голову над куда более важными вещами. Короче говоря, он сократил свою фамилию, а его братья нет.

— Допустим. Что дальше?

— Проклятие… — Старик с отчаянием сделал большой глоток. — Предупреждаю, Эллери, что получилась чудовищная неразбериха. Не хочу отвечать за то, что втянул тебя в нее, когда ты занят своей работой…

— Заранее отпускаю тебе грехи, папа. Могу это сделать в письменном виде. Ты удовлетворен? Тогда продолжай.

— Ну ладно, — вздохнул инспектор с явным облегчением. — Три брата живут в принадлежащем им многоквартирном доме в Верхнем Ист-Сайде, выходящем фасадом на реку. В доме девять этажей и пентхаус, его спроектировал какой-то знаменитый архитектор в конце 90-х годов прошлого века. Купив дом, Нино Импортуна восстановил его первоначальный облик, модернизировал водопровод и отопление, установил новейшие кондиционеры — короче говоря, сделал его одним из самых шикарных в районе. Насколько я понимаю, арендаторы проходят там более строгую проверку, чем охранники, прикомандированные к президенту.

— Почему? — осведомился Эллери.

— Этот дом — один из многих, которыми братья — особенно Нино — владеют на всем земном шаре, но именно в «99 Ист», как его называет Импортуна, они осуществляют управление конгломератом — по крайней мере, его американскими компонентами.

— Разве у них нет офисов?

— Офисов? У них куча офисных зданий, однако все главные решения принимаются именно там… Но прежде чем я перейду к убийству…

При этом слове нос Эллери дрогнул, как у сенбернара.

— Не мог бы ты хотя бы сказать мне, кого прикончили, как и где?

— Потерпи минутку, сынок! Ситуация следующая: Нино занимает пентхаус, а его братья Марко и Джулио — апартаменты на верхнем этаже, прямо под пентхаусом. На каждом этаже дома две огромные квартиры — не знаю, сколько в них комнат. У братьев общее доверенное лицо — парень-секретарь по имени Питер Эннис, красивый и, очевидно, смышленый малый, иначе он не удержался бы на такой работе…

— Доверенное лицо, секретарь — слишком неопределенное понятие. Какую именно работу Эннис выполняет для братьев?

— Он говорит, что в основном занимается их личными делами, но поскольку братья управляют предприятиями из дома, то Эннис наверняка осведомлен и об их бизнесе. Как бы то ни было, сегодня рано утром…

— Все братья женаты?

— Только Нино — двое других холосты. Так ты хочешь, чтобы я перешел к убийству, или нет?

— Я весь внимание.

— Когда Эннис утром явился на работу, то обошел все три квартиры, как, по его словам, делает всегда, и обнаружил младшего брата, Джулио, мертвым. Там было настоящее кровавое месиво…

— Где именно он его обнаружил?

— В библиотеке квартиры Джулио. Ему размозжили голову — одним ударом превратили мозги в кашу — во всяком случае, с одной стороны. Убийство само по себе скверная штука, но, учитывая то, что прикончили одного из членов правящей династии империи Импортуна, пошли взрывные волны…

— Какие еще волны?

— Ты не слушал шестичасовые новости?

— Я не включал радио всю неделю. Так что произошло?

— Убийство Джулио Импортунато потрясло фондовую биржу. Не только Уолл-стрит, но и европейские валютные рынки. Это первое следствие. Есть и второе. Комиссар давит с одной стороны, мэр — с другой, а я оказался между двух огней.

— Черт! — Эллери метнул злобный взгляд на пишущую машинку. — Ну, продолжай.

— Какой смысл? Это бесполезно, Эллери. Возвращайся к своей работе. — Инспектор сделал вид, что встает. — Я уж как-нибудь справлюсь.

— Ты знаешь, что можешь здорово действовать на нервы? — сердито сказал Эллери. — Что значит «бесполезно»? Польза всегда есть! Но я не могу быть полезным, пока ты держишь меня в неведении. Каковы факты? Есть какие-нибудь улики?

— Есть. По крайней мере две. — Старик умолк.

— А конкретно?

— Обе указывают прямиком на убийцу, — бодро ответил инспектор.

— На кого именно?

— На Марко.

— Брата жертвы?

— Верно.

— Тогда в чем проблема? Не понимаю, папа. Ты выглядишь озадаченным и в то же время говоришь, что у тебя имеется пара улик, непосредственно связывающих брата убитого с преступлением.