Оазис грез - Филип Шелби

После продолжительной прогулки в квартире ее ждала восхитительная прохлада. Катя прислонилась к двери, прикрыла глаза. В знакомой обстановке она вдруг осознала, какая она грязная. Она сморщила носик от кислого запаха слезоточивого газа, исходившего от ее одежды.

– Катя, это ты?

Катя обошла угол, войдя в Г-образную комбинированную гостиную-столовую, и увидела Теда, который растянулся на диване. Он был не один. Рядом с ним сидела молодая девушка с ангельским личиком мадонны и с фигурой красотки из журнала «Плейбой». Судя по набору мазей и бинтов на кофейном столике, можно было заключить, что этот ангел милосердия израсходовала все се медицинские запасы.

– Привет, меня зовут Розмари, – бросила девушка и продолжила оказывать помощь, смазывая на первый взгляд просто царапину на щеке Теда.

– Эй, Катя, ты нормально себя чувствуешь? В груди у Кати закипел гнев.

– Нет, не нормально! Понимаешь ли ты, чем обернулась твоя выходка? Видел ли ты, чем она закончилась для многих из твоих людей?

Катя проковыляла поближе к ним и плюхнулась в кресло.

– Господи Иисусе, Катя. Виноват, я не заметил, что ты ранена. Что случилось?

– Меня избили, вот что случилось! А я среди тех, кому повезло. А что случилось с тобой?

Тед приподнялся, слегка прикоснулся к Розмари.

– Почему бы тебе не приготовить нам чаю? Катя, извини, – продолжал он, глядя на нее откровенным взглядом. – Когда полицейские начали нас дубасить, я пытался увести оттуда своих людей…

– Насколько я знаю, именно ты напустил толпу на полицейских.

– Это неправда. Мы имели полное право находиться там. Свобода собраний. Если бы администрация направила кого-нибудь для переговоров с нами, то, возможно, не было бы необходимости идти на Спрул.

Тед подался вперед и дотронулся до ее щеки, от чего Катя вздрогнула и отстранилась.

– Катя, я действительно сожалею о том, что с тобой случилось. Но ты же видела, что вытворяла полиция. Поэтому-то я попросил тебя прийти туда. Я знал, что произойдет столкновение. Хотел, чтобы ты стала свидетелем.

Катя пришла в отчаяние, слыша искренность в голосе Теда, видя его глубокое убеждение, что только он представляет себе правильно ход событий. Она слишком утомилась, чтобы спорить. Где-то позади себя Катя услышала свист чайника.

– Я разговаривала с одним из офицеров, с лейтенантом Крандалом, – устало произнесла она. – Он намерен получить ордер на твой арест. Если ты сам не сдашься, то сюда пришлют наряд, чтобы задержать тебя. Он намекнул, что они не будут проявлять мягкости.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – Он вскочил с дивана, явно забыв о своих болячках. – В чем они обвиняют меня?

– Для начала в подстрекательстве к мятежу.

– Дерьмо собачье! Ты сама видела, что произошло!

Катя твердо смотрела на него:

– Да, видела.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что полиция располагает фотографиями, которые доказывают, что ты провоцировал толпу к насилию.

– Господи, Катя! Подумай, что ты говоришь! Тебя они тоже сломали!

– Тед, они скоро явятся за тобой. Мне надо вымыться, переодеться. Тебе лучше сделать то же самое.

– В этом и заключается твой юридический совет, плестись как бараны на бойню?

Придя в ярость, Катя рывком поднялась с кресла.

– Поступай как знаешь! Через полчаса я буду готова, если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой.

Горячий душ успокоил ее, немного сняв боль и недомогание. Вытираясь полотенцем, Катя заметила на руках и ногах синие и желтые ушибы. Вспомнив кровавую схватку, она сочла, что ей повезло. Она отправилась в спальню и начала переодеваться.

– Да, они хотят, чтобы я пришел к ним с повинной, но у них это не пройдет. Когда я явлюсь туда, то посоветую им подтереться своим ордером…

Катя слушала через приоткрытую дверь, что планирует предпринять Тед на ступеньках лестницы полицейского участка. Перед завершением разговора она услышала фамилию и поняла, что он разговаривает с симпатичным журналистом из «Сан-Франциско кроникл». Новость о том, что Тед Баннермен выступит в суде против полиции, распространится в средствах массовой информации как лесной огонь. Простое его появление там превратится в «событие».

Когда Катя вышла из спальни, он опять звонил по телефону. То, что он говорил, поразило ее.

– Это тот человек, о котором я подумала? – спросила Катя.

Тед оглянулся, как мальчишка, который попался, когда запустил руку в коробку со сладостями.

– Джейк Хирш, – пробормотал он.

– Вот как? Ты меняешь адвоката?

– Послушай, Катя. Я понимаю, что случившееся действительно потрясло тебя. Ты сейчас не в состоянии пререкаться в суде.

– И ты вот так, запросто, вызываешь Хирша по телефону?

Джейк Хирш был известным в Сан-Франциско адвокатом по уголовным делам, который специализировался на защите важных клиентов. Он мастерски манипулировал прессой и любил корчить из себя важную персону. Катя помнила свою встречу с Хиршем во время собрания, которое Тед организовал в греческом амфитеатре в Беркли. Она помнила, что оба они ушли куда-то и провели вместе довольно много времени. Позже она спросила Теда об этом, но он отвечал уклончиво. Катя предостерегла тогда его относительно Хирша, указав на невысокое мнение о нем судей и прокуроров.

Теперь, видя волнение Теда, Катя догадалась о том, что произошло.

– Ты позвонил Хиршу сразу же, как вернулся домой, верно? Ты сообразил, что на этот раз полиция займется тобой. Тебе захотелось подготовиться.

– Катя…

– В то время как ребята ждали, что ты покажешь им пример, когда их молотили по головам, ты готовился ко второму акту своего командирского представления!

– Перестань, Катя! Мне надо позаботиться о своей защите…

– Ты это делаешь очень умело!

Тед посмотрел на нее и грустно улыбнулся: – Ты ничего не понимаешь, верно? Этот случай более значительный, чем просто протест. Он связан с коренными процессами, проходящими в стране. С правами людей, которые готовы занять позицию…

– Пожалуйста, избавь меня от банальностей. Катя, казалось, могла задохнуться в наступившей тишине.

– Послушай, сейчас не время говорить об этом. Розмари отвезет меня в участок. Когда там все выяснится, я позвоню.

Ошарашенная, Катя смотрела, как они уходят. Розмари по-свойски положила руку на плечо Теду. Она все еще смотрела им вслед, хотя дверь за ними уже закрылась. Потом она повернулась к кофейному столику и начала собирать пузырьки, тюбики и бинты. Все это она сложила в шкафчик в ванной комнате и вернулась, чтобы отдохнуть. Только тут она заметила бросающийся в глаза желто-черный конверт компании «Вестерн юнион», на котором была напечатана ее фамилия. Тед и не подумал сказать ей об этом конверте.

Была глубокая ночь. Светящиеся стрелки будильника показывали примерно три часа. Катя протянула руку и зажгла еще одну свечу, добавив ее к тем, которые она выстроила перед пустым камином. Свежий фитиль трещал и вспыхивал, потом пламя стало гореть ровно, отодвигая тьму в гостиной.

Она села перед мраморной окантовкой камина, глядя на желтый бланк телеграммы, печатные буквы которой покачивались при свете свечи.

«Я даже не знала, что он уехал в Париж или отправится в Швейцарию. Господи Иисусе, я ведь совсем его не знаю».

Телеграмма пришла от Арманда Фремонта. Это имя вернуло в ее памяти события десятилетней давности. Тогда ей было всего двенадцать, наступила весна и они с отцом находились в Бейруте. Она вспомнила роскошный отель, гостиницу «Сент-Джордж» – так она называлась – и приятного человека, который подошел к отцу, когда они вошли в дверь, поприветствовал его и улыбнулся ей.

– Вы, наверное, очаровательная мадемуазель Катерина, – произнес он, наклонился и поцеловал ей" руку.

Катя на всю жизнь запомнила, как с его губ скатилось ее имя, произнесенное с типично французским акцентом, как чудесно она почувствовала себя дамой от его любезного обращения. С тех пор она просто влюбилась в Арманда Фремонта, лучшего друга своего отца.

Позже, когда прошла целая вечность, отец привел ее в «Восточный салон» – импозантный зал, покрытый красным и черным лаком, разделенный богато украшенными китайскими ширмами, на которых были изображены покрытые туманом горы, драконы и мелкие птички, прячущиеся в густой листве деревьев. Официантки были одеты в подбитые мехом шелковые платья, а таких сладостей она никогда раньше не пробовала. Катя была так очарована, что вздрогнула, когда кто-то назвал ее имя.

– Привет, Катерина!

Опять перед ней стоял он, высокий, потрясающе красивый, под взглядом его черных глаз она краснела и чувствовала себя скованно.

Катя пришла в ужас, когда ее отец извинился и пошел звонить по телефону. Голос Арманда Фремонта, казалось, доносился издалека, хотя он сидел напротив нее.

– Катя, не расскажете ли вы кое-что о себе? – спросил он ее. – Например, о том, что вам нравится делать, что вам хотелось бы посмотреть здесь?