Возвращение - Пол Кемп

Разве не так?

Она не знала, и эта неуверенность терзала ее.

Хотя голова Халисстры была занята молитвами к Эйлистри, она ловила себя на том, что жадно следит за проявлениями пробуждающейся силы Ллос, струящейся в бесконечный сумрак Астрального Уровня.

После того как сила Паучьей Королевы нахлынула на череду душ и оживила их, весь Астральный Уровень просто взорвался хаосом. Тут и там в небе возникали водовороты разноцветной энергии, образовывались свирепые смерчи, которые стремительно вращались на протяжении нескольких мгновений или часов и исчезали, рассыпаясь яркими фонтанами разноцветных искр. Зазубренные стрелы черной и красной энергии в несколько лиг длиной периодически пронзали пустоту, на миг разрывая ее на части и заставляя волосы на голове и руках Халисстры вставать дыбом. Уровень был буквально насыщен силой Ллос.

И сила эта была иной, чем помнила Халисстра, — более исполненной жизни, но в то же время какой-то незавершенной.

Халисстра воспринимала хлещущие потоки силы как мучительное подтверждение мощи Паучьей Королевы, как заманчивое напоминание об иных молитвах, об ином поклонении. Сила Ллос была повсюду вокруг нее. Казалось, это сама Ллос была повсюду, испытывая ее, искушая, нашептывая ей.

И в шепоте этом все время звучало одно: Йор'таэ.

В этом слове таились обещание, угроза и проклятие. Халисстра не знала, смеяться или плакать всякий раз, как она слышала это слово, вздыхающее сквозь ветра Астрального Уровня, Ей, как владеющей магией баэ'квешел, было ведомо многое из забытого знания, и она знала, что означает это слово. Оно произошло от двух слов на высоком дроуском: Йори, «служитель божества», и Ортаэ, «священный». Йор'таэ была Избранной Ллос, ее священной слугой, тем сосудом, посредством которого Ллос… что-то делает.

Но что именно, Халисстра не знала. Хотя значение слова было ей известно, она не понимала, что оно означает для нее или для Ллос. Снова неизвестность.

Халисстра понимала силу слов — ее магия баэ'квешел отчасти зависела и от слов. И, подобно песни-заклинанию баэ'квешел, повторяющееся шепотом «Йор'таэ» зачаровывало ее, червем вползало в ее душу и сеяло там семена сомнения. Она вела борьбу с самой собой и пыталась справиться с этим раздвоением.

Она с двумя жрицами Эйлистри, Улуйарой и Фелиани, казалось, целую вечность следовали за вереницей душ дроу. Три живые души тащились вслед за множеством мертвых, заставляя свои тела скользить сквозь бесконечный серый туман Астрального Уровня силой воли.

Кажущееся бесконечным небо простиралось повсюду, серая пустота, нарушаемая лишь цепочкой душ, редкими островками парящих вращающихся камней и цветистыми кружащими водоворотами возвратившейся силы Ллос. Плывя в этой пустоте, Халисстра ощущала, как чувства ее притупляются от монотонности. Ей то и дело приходилось бороться с головокружением, хотя она и не могла бы сказать, было ли его причиной бескрайнее небо под ногами или же внутренняя борьба, что шла в ее душе.

— Мы должны подобраться поближе к порталу, — сказала Улуйара из-за ее спины.

Халисстра не обернулась, лишь кивнула.

С каждым мгновением три жрицы подбирались все ближе и ближе к своей цели, однако Халисстра все менее и менее сохраняла уверенность в себе и в их задаче. Несколько часов назад Сейилл, бывшая жрица Эйлистри, пожертвовала своей душой, чтобы защитить Халисстру от силы, которую пробудившаяся Ллос выплеснула в Астральный Уровень. Сейилл, женщина, убитая Халисстрой, избрала полное уничтожение своей собственной души ради того, чтобы Халисстра смогла выполнить свою задачу и убить Ллос Лунным Клинком Эйлистри.

Но Халисстра начинала думать, что на нее возложена еще какая-то задача, что-то, чего она пока не понимает.

Йор'таэ, — прошептал эфир, и тело Халисстры ослабело.

Она начинала подозревать, что Сейилл решилась на самоуничтожение не столько для того, чтобы защитить Халисстру, сколько для того, чтобы не дать силе Ллос коснуться ее и сообщить ей нечто очень важное. Сейилл ушла в небытие ради Эйлистри, не ради Халисстры.

Она чувствовала, что стоит на пороге тайны, что в следующий момент озарение посетит ее. Если бы только Сейилл позволила силе Ллос добраться до Халисстры, она бы…

— Нет, — сказала она. — Нет.

Но слово это тоже не значило ничего.

Путь ее казался Халисстре таким ясным, когда она глядела в спокойные темно-красные глаза Сейилл, когда слышала в словах умершей жрицы обещание надежды и прощения через веру в Эйлистри, обещание того, что Ллос и ее подданные сочли бы слабостью. Но потом Халисстра неожиданно столкнулась с душой Рилда Аргита. Он стоял в одном строю с остальными мертвецами, бесцветный, ожидающий своей вечной участи. Она смотрела в его мертвые глаза, слушала его безразличные слова и ощущала, как рассыпается в прах ее уверенность в правоте их дела. Прежние чувства, похороненные на самом дне ее души, вскипели вновь. Она всегда гадала и не переставала думать об этом сейчас, что будет с Рилдом, если она каким-то образом сумеет убить Ллос. Будет ли он, подобно Сейилл, обречен на полное уничтожение?

При этой мысли внутри ее все сжималось. Она не обречет своего возлюбленного на небытие; она просто не сможет этого сделать! Но что тогда? Ведь это правда, что она от всей души любит все то, чем обязана Эйлистри, и Темная Дева избрала ее для того, чтобы уничтожить Ллос, и вложила ей в руку оружие, способное, как гласит пророчество, сделать это.

Но близость силы Ллос возбуждала Халисстру, искушала ее, обращалась к ней. Халисстра слышала, как Эйлистри взывает к ее сердцу, но чувствовала, как Ллос обращается к ее душе. Это и ужасало, и восхищало ее.

Она была испугана.

Йор'таэ, — выдохнула пустота.

Халисстра зажмурилась и замотала головой.

— Чего ты хочешь? — прошептала она.

Она смутно ощущала, как ее тело медленно опускается вниз в сером небе, но ей не было до этого дела. Она отреклась от Ллос — отреклась! Добровольно сделалась клятвопреступницей. Она выбрала веру Эйлистри, в лунном свете Верхнего Мира дала обет Покровительнице Танца.

Но…

Но перейти в другую веру ее заставило острие клинка. Ей грозили смертью жрицы, которых она стала потом называть сестрами. Так не было ли это решение лишь обманом, продиктованным необходимостью для бездомной жрицы-дроу, лишившейся всей своей магии, обрести приют хоть где-нибудь?

«Нет», — подумала она и крепко прижала ладони к лицу, словно могла запустить пальцы в мозг и вырвать из него ту часть себя, которая так страстно стремилась к Ллос. Ее переход в иную веру не был вынужденным. Он был добровольным, красивым, искренним…