Неукротимые удовольствия - Сюзанна Райт

глазами в ответ? Ну, знаешь, для практики. И в экспериментальных целях. Или что-то в этом роде. Нет, лучше не пытаться — она наверняка ошибётся. Она только что показалась жуткой и странной, а потом ей пришлось трижды моргнуть от напряжения.

Было бы лучше пойти домой и поиграть со своим вибратором. Потому что, хотя Мила была так же восприимчива к нему, как и другие женщины, её не интересовала интрижка. Её бывший был очень похож на GQ в том, что использовал секс как спасение и интересовался только односторонними отношениями. Она готова поспорить, что, как и Грант, GQ мог вежливо уговорить себя уйти из вашей жизни так же быстро и гладко, как он уговорил на это себя… каким-то образом заставив чувствовать себя хорошо, даже когда он положил конец тому немногому, что вас связывало.

Эти люди были просто грёбаной магией. С ними также было трудно общаться. Тот факт, что они всегда были окружены другими, означал, что вы постоянно соперничали за их внимание. Женщины будут стекаться к ним, и флиртовать прямо у тебя на глазах, вести себя так, как будто тебя там вообще нет. Мила быстро поняла, что такие парни, как GQ, не для неё.

Это не помешало её сердцу забиться немного быстрее, когда он бочком подошёл к ней, его рот изогнулся в медленной, ленивой улыбке. И теперь он снова трахал её глазами. На этот раз она не отвела взгляд. Нет, она заставила себя посмотреть ему в лицо, решив вести себя невозмутимо. Но её кровь закипела, когда его полуприкрытые задумчивые глаза откровенно оглядели её с головы до ног.

Сексуальная энергия гудела в воздухе, будоража её гормоны и доводя их до исступления. А его тёмный восхитительный аромат амбры, рома и карамелизированного сахара только усилил голод.

Его глаза вернулись к ней, блестя чем-то темным и горячим, что заставило её пульс учащённо забиться, а кошку насторожиться. Воздух сгустился. Зарядился. Затрещал. И маленькие электрические искры прошлись по телу Милы, заставляя её покалывать. Чёрт возьми, парень был невероятно силен.

Его взгляд опустился на её рот, который теперь был совершенно сухим. Когда он жадно уставился на него, его язык на мгновение высунулся и коснулся нижней губы. Её лоно задрожало. Задрожало. Чёрт, как он это сделал?

Этот мужчина был опасен. Слишком соблазнителен. Слишком неотразим. Явная угроза самообладанию всех женщин. Но будь она проклята, если позволит ему увидеть, что он с ней сделал. Нет, она была абсолютно полна решимости оставаться сильной под тяжестью всей этой сексуальной привлекательности. К счастью, у неё всегда хорошо получалось изображать незаинтересованность в вещах или людях.

— Мэдисон сказала мне, что ты одна из кошек Винни, — сказал GQ таким шелковистым голосом, что у неё мурашки побежали по коже. — Я Доминик. А ты?..

Имя ему подходило, подумала она.

— Мила.

Он наклонил голову.

— Почему ты выглядишь такой подавленной, Мила? Дай угадаю — тебе было больно, когда ты упала с небес, верно?

— Нет. Но вытащить свою задницу из ада было ублюдочным восхождением.

Усмехнувшись, он бросил быстрый взгляд на её бутылку с водой.

— Позволь мне угостить тебя настоящим напитком.

— Я бы предпочла просто наличные.

Брови Доминика приподнялись, глаза заблестели.

— Наличные?

— Да, мы живём в трудные времена.

— Верно. — Доминик кивнул в сторону горы мускулов позади себя, хотя не сводил с неё глаз. — Видишь там моего члена стаи? Он хочет знать, считаешь ли ты меня сексуальным.

— Зачем? Он положил на тебя глаз, и считает меня соперницей?

Улыбка Доминика стала шире.

— Да. Мы с ним оба геи. Думаешь, ты сможешь обратить меня?

Она фыркнула, а затем повернулась к Мэдисон.

— Он всегда такой?

Со вздохом сожаления Мэдисон кивнула.

— Да.

Доминик придвинулся ближе, его взгляд снова опустился на её соблазнительный рот. Сочный и дугообразный, он был прямо из каждой популярной фантазии, которая у него когда-либо была. Вблизи он мог видеть, что, хотя Мила была стройной, она не была сплошной кожей и костями, как он подумал сначала. Нет, у неё были изящные изгибы во всех нужных местах, и будь он проклят, если не хотел рассмотреть их получше.

У него чесались руки прикоснуться к её безупречной оливковой коже и посмотреть, такая ли она нежная, как кажется. Может быть, даже откусить кусочек. Его волку понравилась эта идея, он захотел оставить пару отметин на её теле — не из чувства собственничества, а чтобы привлечь её внимание. В ней было такое отчуждённое отношение «Мне всё равно», что его волк почувствовал себя незамеченным. Особенно сейчас, когда она болтала с Мэдисон, как будто Доминика даже не было рядом. Что, как ни странно, заставило его улыбнуться.

Она рассмеялась над чем-то, что сказала барменша, и, Боже, этот дымный звук был похож на пальцы, обхватившие его член. Он был твёрд как скала с тех пор, как она начала петь на сцене, и его член не подавал признаков того, что собирается опуститься. Жадное желание обладать ею сковало, и усугублялось электрической энергией, которую она излучала и которая трепетала у него на затылке. И, Боже, её запах… Замороженные ягоды, розовое дерево и сладкий мёд. Да, он ему нравился. Его волк хотел упиться в нём.

Странная нотка в её запахе подсказала Доминик, что её родители принадлежали к разным видам перевёртышей. Когда разные породы заводят ребёнка, указанный ребёнок будет принадлежать к породе одного из родителей. Но так же, как у них были бы физические характеристики обоих родителей, в их запахе чувствовался бы намёк на обе породы. Он чувствовал в ней запах кошки-манула, но не мог разобрать, что было дополнительной ноткой в этом запахе.

— Кто из родителей манул — твоя мать или твой отец?

Мила удивлённо уставилась на него.

— Мой папа.

— Кто твоя мама?

— Росомаха.

Его брови снова взлетели вверх.

— Твоя мать — росомаха? О, Мила, ты становишься все интереснее. Ты можешь представить меня ей? Я никогда не встречал росомаху.

Мила могла только пялиться на него. Парень хотел