Зеркальная месть - Сергей Бакшеев

О, господи! Размечталась! Разве имею я право вмешиваться в личную жизнь двадцатилетнего парня Николая Субботина, который лишь на днях узнал, что у него имеется непутевая мать, скрывающаяся от полиции. И если бы только это! В девять месяцев по моей вине он чуть не погиб, а прошлым летом из бабьей жалости я умудрилась с ним переспать. Как после этого пройдет наша встреча?

Квартира находится на пятом этаже. На лифте мы поднимаемся на седьмой и спускаемся по лестнице. Это тоже одна из привычек вечного беглеца. В данный момент я не контролирую ситуацию. В преддверие встречи колотится сердечко, ноет душа, а в голове полный сумбур.

Кирилл Коршунов открывает дверь квартиры и пропускает меня вперед. На ватных ногах я вхожу в темный коридор. Свет не зажигаю, чтобы не вычислили с улицы. Предосторожности во мне на уровне инстинктов, и сейчас я рада, что ночь скрывает мое потерянное лицо.

Я прохожу в комнату и вижу взрослого парня. Не могу поверить, что это тот самый сынишка, которого я баюкала на руках. Николай поднимается с дивана. Он ждал меня. Мы стоим в метре друг от друга. Зыбкий свет ночного города, пробивающийся сквозь шторы, позволяет разглядеть лишь фигуру. И это хорошо. Я надеюсь, что моих слез никто не заметит.

От переизбытка эмоций я не могу вымолвить ни слова. В горле ком, мышцы скованы, шея одеревенела. Стыд, смущение и радость разрывают сердце. Сейчас я не безупречный киллер со стальными нервами, а обыкновенная баба, совершившая в жизни кучу ошибок.

Я благодарна Коршунову, что он поведал обо мне сыну без утайки. У меня не хватило бы сил. Теперь Коля знает самое главное. А я способна произнести единственное слово.

Как бы сын меня не принял, я обязана повиниться:

— Прости.

Я слышу свой голос, словно со стороны. Мое сознание расщепилось, часть неподвижна, а часть кружится, подхваченная вихрем. Я вижу картину сверху. В темной комнате замерли две фигуры самых родных на свете людей. Для них время застыло. Они оказались в центре бушующего торнадо. Стены рассыпались, город разрушился, весь мир вращается с бешеной скоростью, однако они ничего не замечают. Горловина торнадо закручивается вплотную за их спинами, малейшее движение вспять, и жизнь разметает их навсегда. Ураган усиливается, вихрь сужает свои тиски, и становится понятно, что стихия ждать не будет. Торнадо способен зацепить кого-то из них и выбросить в никуда.

Та часть моего сознания, которая вращается в урагане, хочет крикнуть, предупредить меня, что спасение в единстве. Но я понимаю, что это бесполезно. Тело не услышит меня. И даже если услышит, оно не способно сдвинуться. Сказав единственное слово, попросив прощения, я не имею право принимать решение. Я могу лишь надеяться. Решение должен принять человек, стоящий напротив. Он родной мне по крови, но не обязан любить маму, обрекшую его на сиротское детство.

И вот я вижу, как Коля делает шаг и обнимает женщину. О, боже! Ее надежда сбылась. Он простил ее, они воссоединились!

Ураган теряет мощь и уходит в небытиё. Комната обретает прежние черты, а я возвращаюсь в себя. Мои щеки влажные от слез. Это не только мои слезы, а и слезы сына. Я реву, не стесняясь. Вот оно — счастье. Я обрела сына.

Теперь я могу говорить. Слов много, остаток ночи проходит в разговорах. Я узнаю о сыне, а он о своем погибшем отце, у которого тоже были два смешных темечка на макушке. Как же я любила прикасаться к ним!

Утром меня ждет еще одна радость. Коля спохватывается и показывает коробку, где мирно спит Пифик. Вчера в Коломне, положив диктофон на террариум, он все-таки потратил драгоценные секунды и, рискуя жизнью, вынес черепаху.

9

В середине дня обширная парковка перед гипермаркетом «Реал» не пустовала. Свободными оставались лишь крайние ряды, где ночью состоялась встреча с Рысевым.

Прежде чем остановить машину Кирилл Коршунов несколько минут петлял по парковке. Вчерашних противников он заметил сразу. Они не таились. Гном курил рядом с заведенным автомобилем, а хмурый Лесник развалился за рулем. Оперативники приехали на прежней «трешке» БМВ, в которую успели вставить стекла.

Из магазина выходили покупатели с тележками, подъезжали новые машины. Наибольшее беспокойство у Коршунова вызвал белый фургон по доставке воды в офисы. К подобному маскараду часто прибегали сотрудники Конторы. Да и в прибывавших то и дело легковушках могла оказаться группа захвата. Для волнения всегда найдется причина, однако формально условия встречи были соблюдены.

Коршунов остановил джип «чероки» перед капотом машины оперативников. Гном осклабился и показал свободное место в общем ряду. Коршунов покачал головой. Он планировал сохранить возможность выехать первым.

С минуту бывшие коллеги изучали друг друга, словно ожидая подвоха.

— Один? — кивнул на пустое сиденье Гном.

— Она в багажнике.

Вспышка радостного удивления мелькнула на лице Гнома, сменилась понимающей усмешкой и завершилась угольками злости в глазах.

Отсутствие Светлого Демона являлось главной страховкой Коршунова. Он прекрасно понимал, кто является основной целью Рысева в смертельной схватке. Если первым устранят его, то задача агентов усложнится, Светлая станет менее уязвимой. Каждый охотник подтвердит, что пару хищников преследовать проще, они оставляют вдвое больше следов.

Кирилл Коршунов наполовину опустил правое стекло, жестом раскрывающихся ладоней показал, что ждет досье, и ткнул пальцем на пассажирское сиденье.

Из БМВ вышел Лесник. В руках он держал красную канцелярскую папку на тесемочках. Потертые края свидетельствовали, что завели досье давно. Коршунов узнал особый идентификационный номер на обложке, означавший высшую степень секретности. Досье тайного киллера хранилось лично у Рысева. По его приказу Коршунов пополнял содержимое папки после каждого выполненного Светлым Демоном задания. Рысев не доверял электронным носителям, все документы печатались на машинке в единственном экземпляре.

— Надо поговорить, — с ленцой в голосе заявил Лесник.

— Сначала досье, — указал Коршунов.

Лесник стянул вязаную шапочку, под которой оказалась свежевыбритая голова, и, морщась, притронулся к пластырю на макушке.

— До сих пор башка трещит. Мне бы отлежаться, а я вынужден выполнять условия бешеной сучки.

Коршунов ежесекундно бросал взгляды в зеркала, контролируя ситуацию. Засада, если и была предусмотрена, пока никак себя не проявляла.

— Папку! — Коршунов протянул руку к приоткрытому окну.

— У тебя последний шанс вернуться к своим.

— Бросай документы!

Лесник оценил узкий зазор между дверцей автомобиля Коршунова и капотом своей машины.

— Подай вперед. Я сяду, и объясню кое-что.

— Досье! — Коршунов категорично хлопнул ладонью по сиденью.

— Нервишки у тебя ни к черту.

Лесник швырнул папку на сиденье. Коршунов развязал тесемки, быстро перелистал разнообразные бумаги, перебрал конверты с фотографиями. Вне всяких сомнений это был оригинал досье Светлого Демона. Помимо общих сведений об исполнителе в папке были собраны подробные детали каждого заказа, выполненного СД по поручению Конторы.

Внутреннее напряжение немного отпустило Коршунова. Он быстро осмотрелся. Вокруг на парковке ничего не изменилось. Что ж, первая часть плана выполнена. Рысев пошел на сделку. Досье — это обоюдоострое оружие, которое таит опасность, как для исполнителя, так и для заказчика. Теперь предстояло уехать в тихое место и уничтожить документы. А затем оторваться от слежки, которая наверняка будет. Если его не задержали здесь, значит, хотят выйти на Светлого Демона.

На сиденье шлепнулся небольшой планшетник.

— Нажми на «play», прежде чем уедешь! — приказал Лесник. В его голосе появилась жесткость.

Коршунов опустил взгляд. На экране в странном антураже застыло испуганное лицо девушки, которую он сразу узнал. Танечка, Татьяна Коломиец — родная дочь Коршунова, проживающая в Калининграде! В груди неприятно заныло, словно в сердце загнали ржавый гвоздь.

— Мы не выпустим тебя, пока не посмотришь запись, — предупредил Гном, угрожая бесформенным пакетом, через который просматривался пистолет.

Коршунов ткнул палец в стрелку воспроизведения на сенсорном экране. Изображение ожило. Татьяна сидела на табурете в комнате с бетонными стенами, ее запястья были сцеплены наручниками. Некто медленно двигался вокруг перепуганной девушки и снимал на камеру.

«— Это не мой пакет. Не мой! Мне его подбросили! — на грани истерики объясняла Татьяна.

— На пакете ваши отпечатки. Есть свидетель, готовый подтвердить, что вы ему сбывали героин. Неоднократно. — Монотонно говорил человек за кадром.

— Какой героин! Я ничего не знаю!

— Полкило высококачественного героина. Сбыт в крупном размере. До двенадцати лет строго режима.