Роман строгого режима - Кирилл Казанцев

Работы было море. А после «массовых увольнений», которым он подверг свои «авгиевы конюшни», — еще больше. Но поработать удалось минут пятнадцать, после чего начались паломничества — одно за другим! Первой прибыла машина из районного управления внутренних дел. Остановилась на обочине под раскидистым столетним дубом, с заднего сиденья высадились двое и побрели к плетеной загородке. Алексей скрестил пальцы и покосился через плечо. Ворота в конюшню были открыты. Конюх Рябченко (не замеченный в связях с Раковичем, а потому сохранивший «хлебную» должность) еще минуту назад был на виду, драил пегого Казбека, которым Алексей планировал заняться после обеда. А теперь пропал — вместе с ведром. Только Казбек, недобро пыхтя, смотрел на приближающихся милиционеров — можно подумать, что-то понимал…

Гости были высокие и, безусловно, дорогие. Первым тащился целый майор — начальник управления, Гаркун Егор Тимофеевич. Главный мент в славном городе Аргабаш. Мужику было глубоко за пятьдесят, он имел избыточный вес, страдал одышкой. «Заинтересованные стороны» сходились во мнении, что Егор Тимофеевич нормальный мужик. Не самодур, без подлости, неплохо разбирается в жизни и в людях. И если уж милиция неизбежное зло, то пусть за порядком в городе взирает именно он, а не кто-то другой. Его сопровождал капитан Пузыкин — неприятный, неряшливый и рябой тип («шилом бритый» — говорят про таких в определенных кругах общества). Капитан к загородке не пошел, смерил конюшни брезгливым взглядом, повернулся боком и уставился на столетний дуб. Одновременно начал ковырять в носу.

— Приветствую, Алексей, — припадая к загородке, прокряхтел майор.

— Доброе утро, Егор Тимофеевич. — Корчагин подъехал к ограде с внутренней стороны, и майор невольно отстранился — наличие звериной морды в зоне личного пространства не всегда радует. Алексей потянул носом — от местного «шерифа» сквозило перегаром. — Вы неважно выглядите, Егор Тимофеевич.

— Да, Алексей, я не в лучшей форме, — согласился майор. — У самого-то как? Ничего не случилось?

— Да вроде нет, — пожал плечами Алексей и открытым дружелюбным взором уставился на офицера милиции. — А что должно случиться?

Тот посмотрел очень пристально своим фирменным корябающим взглядом — дескать, уши не шлифуй, мальчишка, я все знаю. У воцарившегося молчания была очень интересная интонация. Майор подумал и решил зайти «с червей» — то есть пока по-доброму.

— Тут что-то странное творилось ночью, Алексей, — он понизил голос, покосился на заместителя. Тот уже не ковырял в носу, починил. — Двоих урок крепко избили — Птицына и Синелина… Ну, ты их, наверное, не знаешь, верно?

— Откуда, — пожал плечами Алексей. — Мне оно надо, Егор Тимофеевич?

— Да знаю, что не надо, — вздохнул майор. Покряхтел, поохал и начал намекать буквально оглоблей! Дескать, эти не очень законопослушные господа (у обоих в активе куча разбоев и долгие, к сожалению, уже отбытые сроки) минувшей ночью чего-то мутили, наблюдалась подозрительная возня. В общем, неважно, куда они ходили и что делали, но, по свидетельству очевидцев, вернулась парочка в Аргабаш просто никакая. Не в смысле пьяная, а в смысле битая, да так, что не всякая больница теперь возьмется за восстановление. Сожительницы в шоке, кореша на ушах. Обоих увезли в районную больницу, положили в коридор — мол, утром разберемся. А утром пришли — у обоих языки отрезаны! Под корень! Сами кровью исходят, но пока живые. Те, кто рядом лежал, как водится, оглохли и ослепли. Типа спали. В больницу, в принципе, любой может проникнуть. Эти двое, конечно, не самые почетные жители нашего городка, но вроде как по закону мы должны реагировать…

— Вот так кунштюк, Егор Тимофеевич… — Алексей почувствовал, как волосы на голове шевелятся. — Не, если вы про языки — то это точняк не наша тема…

— А все остальное? — с интересом склонил голову майор. — Нанесение побоев, все такое. Как там у вас? Смекалка, сноровка, монтировка…

— Не в курсе, — опомнившись, замотал головой Корчагин. — Сами подумайте, с какой стати нам кого-то избивать?

«И при чем тут монтировка?» — подумал он.

— Вот и кореша твои о том же говорят, — вздохнул майор. И проницательно прищурился. — Хотя, если подумать… Ладно. — Он досадливо махнул рукой. — У самого-то имеются соображения — кто их мог отделать?

— Имеются, — кивнул Алексей. — Вы разве не слышали, что в окрестных горах объявилась секта панков-старообрядцев? Колотят всех, кто не с ними.

— Чего-о? — отвесил челюсть майор. А обнаружив, как смеются глаза у паренька на лошади, сплюнул. — Тьфу на тебя, все шутишь… Ракович на месте? — кивнул он на конюшню.

— Уволен Ракович.

— Когда? — изумился майор.

— Вчера. А что, Егор Тимофеевич?

— Да как тебе сказать… Он в ночное куда-то по работе собирался, утром домой не пришел — жена примчалась в отделение, учинила дикий ор, дескать, не в привычках это ее мужа… Ладно, будем надеяться, что найдется. Ты уж береги себя, Алексей, мало ли что…

Начальник милиции развернулся и грузной поступью побрел к машине. Алексей задумчиво смотрел ему вслед. Егор Тимофеевич нормальный мужик, но всё ли в его власти? Капитан Пузыкин, с любопытством подслушивавший разговор, развернулся и потащился за шефом. Несколько раз он оглядывался, окидывал хозяина «ранчо» неприязненным взглядом. С этим типом сложнее — неприятный, физиономия — из тех, по которым плачет кирпич или лопата. Он явно что-то знал. «Шваркнуть бы тебе в торец», — тоскливо подумал Алексей, отводя жеребца от загородки.

И вновь не дали поработать. Вампир бежал по кругу нетвердой иноходью, когда раздался рев двигателя и из-за рощицы выпрыгнул подержанный японский джип. Водитель несся по дороге, как шахид, которому не хватило взрывчатки! Но нет, никакой спешки, просто данный индивид предпочитал именно такой стиль езды. Джип лихо встал напротив ранчо, из машины выбрался русоволосый стройный субъект в элегантном костюме, осмотрелся и закурил. Он выглядел импозантно, даже залысины на высоком лбу его не портили. Алексей не реагировал, продолжал гонять коня по кругу. Рудницкого Леонида Константиновича, первого зама главы районной администрации, он на дух не выносил. И не только за то, что тот подбивал когда-то клинья под Лиду (и, похоже, продолжал это делать), но и за некоторые прочие «язвинки». Зачем тебе власть? Чтобы что-то украсть? Жуковатый, мстительный тип… Про Рудницкого ходили слухи, что он подворовывает из городского бюджета, мухлюет с земельными угодьями вокруг озера Алтын-Коль и водит дружбу с криминальными авторитетами Алтайской республики.

Он был сегодня один и без охраны! Приблизился к загородке, сунув руки в карманы, и принялся с любопытством разглядывать своего недруга. У него был очень утомительный и гнетущий взгляд.

«Дать бы тебе лопатой», — злобно подумал Алексей, чувствуя, как предательски пересыхает в горле.

— Чем обязан, Леонид Константинович? — не очень дружелюбно осведомился он.

— Хотелось бы обратить кроху вашего внимания, Алексей Дмитриевич, — в том же тоне отозвался Рудницкий.

Пришлось подъехать — иначе не избавиться от назойливой личности.

— Как бизнес, Алексей Дмитриевич? — вкрадчиво осведомился Рудницкий. — Абротники не беспокоят? Ах, простите, конокрады… С противопожарной безопасностью у вас, надеюсь, все в порядке? С налогами, с санитарными нормами — никаких проблем? Зарплату работникам выдаете белым налом или черным?

Сжалось сердце — Леха вспомнил свой кошмарный сон, когда из объятой пламенем конюшни выносились горящие кони. Но внешне он не выдал своего «расположения» к собеседнику, отметил лишь, что придется, пожалуй, раскошелиться на дополнительную охрану.

— Чего надо, Леонид Константинович? — более конкретно осведомился он.

— Вы еще не расположены продать свое хозяйство, Алексей Дмитриевич?

«Может, тебе еще и Лиду по дешевке уступить?» — чуть не сорвалось с языка, но Алексей сдержался.

Рудницкий уже полгода охаживал его ранчо, имея на него собственнические планы. Сжигать ферму чиновнику резона не было, он хотел ею ВЛАДЕТЬ! Владеть Лидой, владеть коневодческим предприятием, владеть здесь ВСЕМ! Слава богу, руки не доросли, чтобы дотянуться до всего. Неглупый человек, понимал, что власть у него пока ничтожная, нужно подрасти, набраться веса, избавиться от конкурентов, а уж потом выражать свои пожелания в более убедительной форме. Понимал Рудницкий, что и за Лехой имеются силы — и авторитет у Лехи не дутый, и возможности есть, невзирая на возраст. И сам Леха может кому угодно шею свернуть. Сколько их было — этих неприкрытых или плохо завуалированных намеков — мол, продай хозяйство, не зли, оформим по справедливости, и тогда забудем, что ты у меня из пищевода увел первую городскую красавицу…