Избранные труды. Том IV - Олимпиад Иоффе

«Гражданский кодекс в легендах студенческого мира»

Ленинград, осень 1957 г. Профессора Иоффе и Магазинер беседуют и прогуливаются вдоль набережной Невы, в районе Марсова поля. Плавное течение беседы ученика (Иоффе) и учителя (Магазинера) прерывает смех, затем раздаются знакомые голоса. Профессора спускаются к реке и встречают своих студентов – девушку и молодого человека, девушка что-то громко декламирует. Поздоровавшись с будущими коллегами, О. С. и Я. М., с удивлением обнаруживают в руках у студентки Гражданский кодекс. Что же может быть смешного в официальном тексте ГК РСФСР (1922 г.), удивляются профессора, – мы сотни раз читали и комментировали каждую статью ГК. На просьбу прояснить ситуацию, молодые люди предложили просто послушать, как звучат нормы некоторых статей из раздела «Обязательства, возникающие из договоров»: Если одна сторона предоставила другой удовлетворение, – давясь от смеха, громко прочла девушка, – то, соответственно, другая сторона обязана предоставить первой встречное удовлетворение, – со значением в голосе закончил фразу юноша. Профессора несколько озадачены, но студенты не успокаиваются и просят на примере пояснить смысл статьи 144 ГК: если в двухстороннем договоре исполнение стало невозможным для одной из сторон вследствие обстоятельства, за которое ни одна, ни другая сторона не отвечает, то сторона не вправе требовать от другой стороны удовлетворения по договору. Каждая из сторон вправе требовать от контрагента возврата всего, что она исполнила, не получив соответствующего встречного удовлетворения.

Вспоминая впоследствии эту историю, Олимпиад Соломонович в шутку говаривал, что она помогла ему по-другому взглянуть на проблемы обязательственного права и значительно глубже понять смысл этого важнейшего раздела гражданского права.

В заключении хотелось бы выразить глубокую благодарность издательству «Юридический центр-Пресс», всем, кто участвовал в этом проекте, поделился с читателями воспоминаниями об Олимпиаде Соломоновиче, предоставил материалы, осуществлял финансовое, редакционное и техническое сопровождение. Слова особой признательности адресую светлой памяти Пановой Греты Ясоновны – удивительной женщине, редактору данного тома, человеку, который отдал более шестидесяти лет своей жизни служению Слову.

Спорные вопросы учения о правоотношении[18]

1

Среди многообразных проблем советской юридической науки центральное место, несомненно, занимает проблема нормы права и правоотношения. Однако несмотря на то, что проблеме правоотношения в последние годы уделялось значительное внимание, в ее разработке многое продолжает оставаться спорным, – начиная от понятия и структуры и кончая содержанием и элементами правоотношения. Между тем, правильное решение перечисленных вопросов имеет важное теоретическое и практическое значение, особенно возрастающее в современных условиях.

Могут сказать, что проблема правоотношения – слишком общая и отвлеченная тема, что из того или иного ее разрешения не вытекают какие-либо непосредственные практические выводы и что она должна поэтому временно отойти на задний план, уступив первое место исследованию конкретных вопросов юридической науки.

Настоятельная необходимость в исследовании и разрешении конкретных правовых вопросов бесспорна и очевидна. Но было бы неправильно сводить лишь к такой форме все многообразные связи науки и практики. Между теорией и практикой существуют не только прямые, непосредственные связи, но и, если можно так выразиться, цепные связи, охватывающие множество промежуточных звеньев и лишь в конечном счете приводящие к практическому эффекту.

Можно ли пренебрегать такими связями? История науки свидетельствует о том, что нельзя. Сколько практических выводов сделано в наши дни из теории относительности! Однако сама эта теория непосредственно ни одного из этих выводов не давала. Что же было бы с наукой и практикой, если бы они отвергли теорию относительности на этом основании?

Мы далеки, естественно, от каких бы то ни было аналогий между проблемами различных наук с точки зрения их характера, направленности и практической значимости. Но одно обстоятельство нам кажется совершенно бесспорным. Ни суд, ни арбитраж, ни какой-либо иной государственный орган не извлекут для себя непосредственных практических выводов из того или иного теоретического решения вопроса о понятии правоотношения, о его элементах, о его содержании и т. п. И в то же время без правильного теоретического разрешения этих коренных проблем юридическая наука не могла бы сформулировать ни одного практического вывода, не говоря уже о тех многочисленных положениях, которые получили признание в советской правовой теории и нашли свое подтверждение в практической работе суда, прокуратуры, арбитража и других государственных органов.

Вместе с тем, при всем кажущемся сугубо теоретическом характере проблемы правоотношения ее исследование находится в тесной связи с решением задачи укрепления законности, усиления охраны прав советских граждан, борьбы с беззаконием и произволом, борьбы с нарушениями социалистического правопорядка. Разве не ясно, что для того, чтобы со знанием дела активно вести борьбу за выполнение одного из важнейших решений XX съезда партии – решения, направленного на укрепление социалистической законности и социалистического правопорядка, нужно знать, что такое законность и правопорядок, что такое права и обязанности, каковы методы их охраны и т. д.? Уже перечень этих вопросов не оставляет сомнения в том, что их изучение либо прямо включается в исследование проблемы правоотношения, либо находится в прямой зависимости от того, как будет решена данная проблема.

Ограничиваясь в настоящей статье лишь спорными вопросами учения о правоотношении, мы остановимся на его понятии и характеристике его отдельных элементов.

2

До самого недавнего времени ни у кого не вызывало сомнений определение правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормами права. Из этого определения с неизбежностью вытекает вывод о том, что всякое общественное отношение, в том числе и отношение общественного производства, будучи подвергнутым правовому регулированию, принимает вид правового отношения. Но правовое отношение есть отношение идеологическое, между тем как общественно-производственные отношения являются экономическими, материальными отношениями. Возникает поэтому вопрос, можно ли утверждать, что материальные (экономические) отношения в результате их юридического урегулирования становятся отношениями идеологическими (правовыми)? Не будет ли это означать подмены базисных явлений явлениями надстроечного характера?

Обратив внимание на это обстоятельство, В. П. Мозолин выступил против утверждений о том, что «…социалистическое государство, регулируя… те или иные общественные отношения, придает им новое качество: превращает их в правовые отношения…»[19], что «…некоторые общественные отношения вначале существуют сами по себе и лишь при определенных условиях преобразуются в правовые отношения…»[20] По его мнению, «…такие утверждения ведут к отрицанию объективного характера экономических отношений. В данном случае происходит не «превращение» одних отношений в другие, а возникновение новых, ранее не существовавших идеологических отношений – правовых, которые не поглощают собой экономические отношения, а только их закрепляют, направляя в нужном для господствующего класса направлении»[21].

Признание правильными этих подкупающих своей внешней убедительностью соображений должно было бы повлечь за собой ряд далеко идущих выводов. Во-первых, пришлось бы отказаться от определения правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормами права, и его надлежало бы трактовать как идеологическое отношение, создаваемое правом, в целях закрепления существующих общественных отношений. Во-вторых, было бы необходимо внести соответствующие коррективы в общее определение права, которое с этой точки зрения представляло бы собою совокупность норм, регулирующих не всякие, а лишь им самим создаваемые идеологические отношения, в целях закрепления других общественных отношений, угодных и выгодных господствующему классу.

К тому же выводу приводит и другое все чаще встречающееся литературе последних лет мнение, согласно которому право не регулирует общественно-производственных отношений, а лишь воздействует на них, регулируя поведение их участников. В основу этого взгляда положены, прежде всего, суждения этимологического и семантического порядка. Регулировать – значит определять. Но право не определяет общественно-производственных отношений, а само определяется ими. Как же при этих условиях можно говорить о правовом регулировании отношений общественного производства? Кроме того, общественно-производственные отношения существуют объективно, независимо от воли и сознания людей, в то время как право имеет дело с волевой, сознательной деятельностью человека. Поэтому якобы общественно-производственные отношения могут быть лишь объектом его воздействия, а объектом правового регулирования является поведение участников этих отношений.