Ловушка - Джек Тодд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом году все обитатели и гости поместья облачаются в черное. Лишь Лили не поддаётся общему замешательству, не позволяет себя провести. Тем, кто годами живёт на Хемлок Айленд не свойственно нести траур — это чужие, чуждые им обычаи. Она недовольно поджимает губы, из-под темной челки поглядывая на старших братьев.
Кроуфорд и Стефан Стоуны — им обоим давно уже за сорок, и они годятся ей в отцы. Их седеющие, когда-то пшеничного цвета волосы, сильно контрастируют с её темными. Даже в чертах лица едва-едва угадывается родство, настолько они друг от друга отличаются. Приезжают те сюда вместе с женами и детьми. И все как один смотрят на Лили свысока.
Они рождены от разных матерей. И мать Лили — коренную жительницу Хемлок Айленд, одну из потомков тех, кто когда-то открыл их семье Спасителя — они считали второсортной. Ни единожды братья говорили отцу, что он просто сошёл с ума на старости лет. Лили слышала. Говорили, что никогда никто из Стоунов не позволял себе таких вольностей, что кровь — не водица, и рано или поздно ему аукнется решение связаться с какой-то девкой.
Даже сейчас хочется вскочить и закричать, что её мать — не какая-то девка. Лили хмурится. Её мать — уважаемая женщина, одна из жриц самого Спасителя, и когда-то местной часовней заведовала именно она. До того как насмерть разбилась о скалы в день бурного шторма.
Спаситель забирал её к себе самым жутким образом.
— Доктор Харт, скажите, кто последним разговаривал с отцом? — она слышит деловитый, холодный голос Стефана и видит, как тот сцепляет в замок уже тронутые морщинами пальцы. Ей противно. — Если он умер в собственной постели, то это скорее всего были вы. Или Лили.
Все они мгновенно оборачиваются к ней, стоит брату произнести её имя. Лили смело смотрит в ответ. Замечает, как надменно поджимает губы его жена по имени Джессика. Ни ей, ни её мужу нет дела до того, от чего умер отец. Его смерть их и вовсе не волнует — переживают они только о наследстве.
Лили знает. Годами она прислушивалась к их отвратительным разговорам. Владыка всегда рядом, и он позволял ей слышать.
— Тем утром меня даже не было в поместье, — спокойно отвечает она, получается даже улыбнуться. — Я ухаживала за могилами на другой стороне острова.
— Да, тело Ричарда обнаружил я, — вмешивается в разговор доктор Харт. Доктор Уильям Харт. Ей не по душе его имя. — Как единственный врач на острове я констатировал у него остановку сердца, и сообщил об этом в город. Если вы подозреваете убийство, Стефан, то нет — Ричард скончался по естественным причинам, в конце концов ему было уже за семьдесят.
Она удобнее устраивается в кресле у камина. Все они сидят в просторной гостиной, но рядом с ней не сел никто — Стефан и Джессика расположились на диване напротив; Кроуфорд и его жена Элис заняли место за небольшим столом, а доктор Харт остался стоять у самых дверей. Никого больше сюда не пригласили.
— Ну какое убийство, Стефан, — наигранно смеётся Кроуфорд. — Отец жил тут годами, словно отшельник, и ничего с ним не случилось. Думаешь, кому-то пришло бы в голову покончить с ним на восьмидесятом году жизни?
— Не удивлюсь, если из-за твоей паранойи тебя вычеркнули из завещания, Стефан, — ухмыляется Элис. Притворяется, что шутит, но Лили знает — доля шутки в её словах мизерная. За титул главы семьи и основную долю в семейном деле они готовы перегрызть друг другу глотки.
— Уж лучше быть вычеркнутым за излишнюю осторожность, — подчеркнуто вежливо отзывается Джессика и скрещивает руки на груди, — чем доказать свою несостоятельность, обанкротившись. Сколько там прожил ваш предыдущий бизнес? Кажется, какие-то кафе. Около года? Впечатляюще.
Их перепалки с годами не меняются. На каждом семейном собрании Лили чувствует себя запутавшейся в клубке разъяренных, без устали шипящих друг на друга змей. Она отворачивается в сторону окна и поглядывает на небо. Солнце скрылось за темными тучами, скоро явно пойдёт дождь. Аккуратно подстриженные розовые кусты сгибаются под порывами вдруг налетевшего ветра.
Остров отзывается на нездоровую атмосферу. Чувствует.
— Хотя бы в этом году проявите уважение, — в конце концов говорит Лили, не выдержав. Поднимается с кресла и одергивает помятую юбку. — Всего три дня как отец умер, а для вас его будто и не существовало никогда. Вам противна его — семейная! — вера, противны его взгляды, но вы хоть вид можете сделать, что вам не плевать на его смерть?
Повисшую в холле тишину будто бы можно пощупать — настолько она осязаемая. В ней легко различить завывания ветра и стук посуды со стороны кухни. В ней отчетливо слышно, как тяжело выдыхает Стефан, как цокает языком Элис. Лили кажется, что она не только видит, но и слышит, как качает головой доктор Харт.
— Уж не тебе об этом говорить, — с презрением бросает Кроуфорд. — Тебя здесь быть вообще не должно. Раньше бастардов не принимали в семью, но раз уж при жизни справиться с блажью отца не вышло — что поделаешь, придётся потерпеть.
— Ты ведь обычно проводишь время с ребятами, разве нет? — Джессика, в отличие от него, пытается показать себя с лучшей стороны. — Почему бы тебе не присоединиться к ним и в этом году? Они сейчас как раз где-то в саду.
Лили недовольно скрещивает руки на груди. С детьми своих братьев она почти одного возраста, — дочери Стефана в этом году исполнится девятнадцать, а сыну Кроуфорда — двадцать один — и общаться с ними на порядок приятнее, но сейчас её просто пытаются выставить отсюда. Избавиться, словно Ричарду Стоуну она не дочь, а в лучшем случае дальняя родственница.
В их глазах она хуже прислуги.
— Лили — дочь Ричарда, и она упомянута в завещании, — на этот раз доктор Харт оказывается на её стороне. Достает небольшую папку из ящика стола и мельком просматривает бумаги.
— Она? — фыркает Стефан. — И что он ей оставил?
Так и оставшись стоять, Лили прикрывает глаза. Слышит короткие шепотки и медленно, глубоко дышит. Мысленно обращается к Спасителю, вспоминает о ярко-зеленых глазах
