Ц-41. Из записок разведчика - Павел Голендухин

Застучал ключ — Михайлов передавал шифровку.

Вскоре, закончив работу на рации, он снова присоединил к ручкам настройки провода натяжных мин и достал из отверстия в земляной стене, закрытом куском спрессованной глины, какую-то бумажку.

— Шифровка на имя Блюминга, — протянул он ее мне. — Что за код — понятия не имею.

Я взял бумажку в руки. Это было подтверждение уже известной нам шифровки на музыку Вагнера.

Я зажег спичку и поднес ее к шифровке. Михайлов выхватил ее из моих рук.

— Что вы делаете?

— Делаю то, что обязан сделать, — строго прошептал я ему. — Это подтверждение радиограммы, ответ на которую только что был передан вами. Слушайте, — и я взял у него шифровку фон Эгарда: — «Нужен человек с вашей стороны, хорошо знающий…», что знающий, вам, господин Михайлов, знать не обязательно! и дальше: «Вышлите нам вашим «Е-13». Фон Эгард». Теперь ясно?

Михайлов виновато развел руками.

Я передал ему «инструкцию Блюминга» о том, как он должен будет доставить на ту сторону Дубину, и стал собираться в обратный путь.

…В землянке погас свет. Бесшумно приоткрылась дверь, я почувствовал это по свежей струе воздуха, проникшей сверху. Снова где-то рядом застрекотал сверчок. Сверху ему ответила сова.

— Можно идти, — шепнули мне.

Назавтра «Е-13» и дед Максим были арестованы.

А через неделю в ставку фон Эгарда был «выслан» неизвестный мне Илья Карпович Дубина.

Сразу же после раскрытия секрета Блюминга и ареста его резидента «Е-13» мне предложили ехать в Москву.

— Карьера начата, — добродушно рассмеялся Фокин. — Надо продолжать… Поедете на учебу…

Небольшое задание

Окончание курсов совпало с одним знаменательным событием — мне был вручен орден Красного Знамени. Признаюсь, я вышел из генерального штаба пьяный от радости. Это был мой второй боевой орден.

Не успело отыскрить возбуждение, вызванное получением награды, как меня пригласил незнакомый седой генерал. Крупная, по-стариковски грузная его фигура четко вырисовывалась на фоне огромной, во всю стену, шелковой драпировки.

— Как учеба? — не дослушав обычного доклада о прибытии, спросил он.

— Все в порядке, товарищ генерал, — щелкнул я каблуками.

— Можно и без этого, — улыбнулся генерал и предложил мне кресло. Он сел напротив, набил трубку с изогнутым мундштуком и внимательно осмотрелся кругом, будто попал в этот кабинет впервые.

— А скажите, майор Блохин, вы не знакомы с парашютным спортом? — вдруг неожиданно спросил генерал.

Я признался, что не считаю себя спортсменом-парашютистом, хотя прыгать приходилось.

— Вот и хорошо, — удивительно хладнокровно протянул генерал. На его непроницаемом лице двигались лишь одни губы. — Вам предстоит выполнить одно небольшое задание.

И генерал испытующе уставился на меня, как бы желая узнать, какой эффект произвело его сообщение.

— Я солдат, — было моим ответом.

— К сожалению, этого иногда бывает мало, — усмехнулся он в седые усы. Потом поднялся, прошел к сейфу, достал из него что-то и, слегка подкинув на своей широкой ладони, протянул мне: «Вам не знаком этот жетон?»

Я невольно вздрогнул. На руке генерала лежала блестящая золотая пластинка с надписью: «Школа Дубель-В. Блюминг. 18-41».

— Этот жетон временно становится вашей собственностью, — продолжал генерал. — А дело вот в чем…

Генерал откинул шелковую драпировку, прикрывавшую большую карту.

— Неподалеку от города Н… Вот здесь, в лесу, расположена деревня. Видите? На полпути между городом и деревней находится домик лесника… Самого лесника нет. Он был связан с гитлеровцами… Словом, понимаете, нет его сейчас. Осталась жена. Это, так сказать, для сведения. А главное вот что… В доме лесника поселился молодой человек. Нигде не работает, подыскивает место. В городе появляется редко, да и в деревне тоже… Словом не особенно охотно ищет работу, понимаете? А к нему в гости похаживает одна особа — главный бухгалтер столовой военторга. Есть предположение, — в этом месте генерал сделал паузу, подчеркнуто повторил, — предположение, что это остатки шпионской группы «Ц-41», возникшей еще в 1941 году. Точно известно, что группа работала в районе Сталинграда… Она действует до сих пор. Нам удалось перехватить несколько шифровок. Шифр как раз этой группы… И другое: пеленгаторы показывают выход в эфир именно в этом районе, в лесу…

Генерал умолк. Опустился в кресло. Накрутил на цветной карандаш «Тактика» кончик седого уса.

— Взять и арестовать их голубчиков — дело простое. Если в доме лесника у них точка, то при обыске и улики, конечно, отыщутся… Но этого мало. Важно раскусить орешек, связи распутать, сеть… ниточку в руки взять.

— В этом вся суть, товарищ генерал, — подтвердил я.

— В этом все зло, — поправил меня генерал. — Нам известен пароль группы «Ц-41» для района Северного Донца: «Мне необходима отдельная комната для мужа и жены на неделю, с постельными принадлежностями». Ответ: «У нас есть квартира, но без освещения и постельного белья. Нам нужны холостяки хорошего поведения». Запомнили? Хорошо. Этот пароль вам пригодится. Но пользоваться им не спешите. Мало ли что — опасно. А вдруг они… не из той стаи. Самое верное появиться у них под видом Блюминга… Нити группы ведут к нему. Точнее вели. Он над ними шефствовал, пока ему не поручили известную вам операцию «Р-2». А, удивлены? Да? Не все вы тогда с Фокиным вытянули у него…

— Разрешите, товарищ генерал, — перебил я его. — Под видом Блюминга, по-моему, лучше всего. Его ведь почти никто из рядовых разведчиков не знает в лицо. Зато наслышаны о нем все… Матерый волк.

— Вот видите, вам нечего рассказывать о Блюминге: сами хорошо знаете… Так вот, вы будете выброшены с парашютом в районе домика лесника, — и генерал, опять подойдя к карте, ткнул в зеленое пятно леса мундштуком трубки. — Можно было бы появиться прямо из города, но это не то… Кто знает, вдруг да в городе на них наткнетесь. В лесу мы имитируем поиски диверсанта-парашютиста. Вся деревня будет знать. Дойдут слухи и до них — хозяйки домика и ее гостей… Эта декорация будет устроена в районе деревни и в прилегающем лесу. К домику чтобы не спугнуть эту парочку, никто не сунется. Ясно? Вот и хорошо.

Генерал еще раз набил трубку, несколько раз глубоко затянулся, проверил хорошо ли я усвоил задание.

— Возьмите с собой рацию, — добавил он. — Спрячьте ее отдельно от парашюта. Будет нужна, чтобы они лучше вам поверили. И только после этого появитесь у них… Но одной хозяйке на глаза не показывайтесь: еще предупредит — все сорвется. Надо выбрать момент, чтобы встретиться с ее квартирантом с глазу на глаз, без свидетелей.

Генерал посмотрел на часы и предложил спуститься в буфет.

— Покрепче усвоится, — улыбнулся он одними глазами. — На голодный желудок мало утехи выслушивать инструктаж…

После завтрака он закончил:

— Дело сложное. Будьте осторожны… За домиком все время следят — глаз не сводят. Потребуется помощь — появитесь на дворе без головного убора, приложите ко лбу носовой платок — и все в порядке. Ну, а если что, — при первом выстреле наши нагрянут. Доложить о выполнении Усову. Вот, — и он положил передо мною листок с адресом явки. — В шинели вы его не увидите. Так что называйте просто — товарищ Усов. А вообще можете знать, что он генерал.

Я попросил разрешения еще раз ознакомиться с картой, постарался запомнить все ее мельчайшие подробности, сделал нужные уточнения и доложил, что готов к выполнению задания.

— Вот и хорошо, — пожал на прощанье мне руку генерал. — На размышление всего один день…

Встреча на тропе

…Ночь выдалась темная, хоть глаз выколи. Только огоньки маячат на кончиках крыльев да мотор ревет надрывно, будто стонет под непосильной клажей. И оттого на душе у меня еще тоскливее.

— Время! Готовьтесь к прыжку! — не слышу, а догадываюсь по движению губ летчика.

— «К своим прыгаешь, не бойся», — вспоминаю слова генерала, а на душе от этой проклятой темноты гадко. Но вот летчик махнул рукой, и я провалился в черноту…

Порывистый ветер захлестнул парашют на суковатое дерево. Я в клочья изорвал всю одежду, до крови исцарапался, пока, наконец, спустился на землю. Горело плечо, колено ныло… «Но это хорошо, — подумал я про себя, превозмогая боль. — Без всякой дополнительной маскировки я — настоящий парашютист-диверсант».

Как и было приказано, парашют и рацию спрятал отдельно.

Выбрал надежный густой куст и прилег под ним до утра. Было, конечно, не до сна.

Долбила мысль: «Как-то встретят меня хозяйкины «гости»?

К утру все-таки вздремнул — сморила усталость.

Едва забрезжило в лесу, я был уже на ногах. Огляделся кругом, получше заметил место и отправился на поиски одинокого дома. Разыскал его без труда, замаскировался в кустах и стал наблюдать. Вскоре в сопровождении собаки появилась хозяйка, деловито осмотрела двор, обогнула дом и прошла на огород. А через некоторое время на дворе показался высокий молодой человек. Я сразу узнал его по фотографии, виденной у генерала. На лоб небрежно свисает тугой завиток черного чуба. Молочные щеки румяны, как у красной девицы. А над ними угольки нахальных глаз. Сразу видно: им не ведом стыд и запрет. Не знай я о нем ничего, решил бы, что передо мною отъявленный гуляка, «покоритель» девичьих сердец…