Товарищ сержант - Сергей Мацапура

По окопам передали: «Командира отряда — к командиру дивизии». Первая мысль: «Значит, дивизия где-то рядом и мы пробились к ней». Комдив, генерал Кузнецов, как влитой сидел на крупной рыжей кобыле. Он принял нашу дивизию недавно, и я видел его лишь однажды. Он выслушал мой доклад, приказал вести отряд к месту сбора, в дивизию. Оказывается, главные силы 126-й дивизии после переправы через Западную Двину пробились к Полоцку и сейчас отбивали атаки фашистов под станцией Баравуха 3-я.

Так мы опять влились в дивизию. Встретил однополчан — лейтенанта Комарова, нашего замкомбата, обоих Алексеев Ивановых — Ярославского и Архангельского — и многих других. На душе стало веселее, хотя полк наш был теперь артиллерийским только по названию — в наличии одна пушка. В 501-м гаубичном такая же картина.

Под Баравухой 3-й мы держали оборону несколько суток. Дрались отчаянно, на атаки фашистов отвечали контратаками. В одной из них погиб комдив. За полчаса до этого я слышал, как кто-то из штабных командиров уговаривал генерала не подвергать себя опасности понапрасну. Он ответил:

— Друг мой, есть на войне день и час, когда солдаты должны видеть командира впереди. Такой час настал.

Он поднял нас в атаку, рыжая кобыла вынесла его перед цепью. В этот момент его сразила вражеская пуля.

После жестоких боев под Полоцком в нашем 358-м полку насчитывалось не более сотни бойцов и командиров. Мы отходили севернее Витебска, на Невель. Этот город дивизия прошла на рассвете. Переправились через реку Великую где-то в верхнем ее течении, вышли к Новосокольникам — крупному железнодорожному узлу западнее Великих Лук.

Вскоре к Новосокольникам прорвались фашистские танки. Комиссар полка приказал мне взорвать водонапорную башню на станции. Со мной были ребята из нашей батареи — наводчик третьего орудия Воронин и еще один разведчик. Дали нам несколько ящиков взрывчатки. Сапер проинструктировал нас по технике взрыва. Все это происходило на ходу, когда на окраине Новосокольников уже шел бой. Взорвать водонапорную башню мы должны были в самый последний момент. Дело в том, что на станционных путях скопилось много эшелонов с эвакуированным имуществом и надо было выпустить их на восток.

Обстановка, конечно, нервная. Наперебой ревут паровозные гудки, каждый машинист хочет вывести свой эшелон как можно скорее. Споро бегают составители поездов, смазчики, какое-то железнодорожное начальство. Близко бьют немецкие танковые пушки, над путями, расстреливая эшелоны, низко ходят «мессеры». Горят пакгаузы, горят цистерны с техническим маслом. Черный жирный дым клубится высоко, поднимаясь в ясное небо.

А мы лихорадочно закладываем тол в башню. Спохватываемся, что сапер в спешке не сказал нам, какая скорость горения у бикфордова шнура. Длинный он, метров семь-восемь. Если гореть будет долго, фашисты могут прорваться к башне, предотвратить взрыв. Залегли мы в укрытие, ждем. Станция между тем постепенно пустеет. Мимо нас проскакивает объятый пламенем эшелон. Горят четыре последних вагона, кто-то, пытаясь их отцепить, висит на буферах. Постукивая, катит дрезина, на ней трое железнодорожников. Остановилась возле водонапорной башни. Слышим, железнодорожники говорят, что саперы должны были взорвать башню, а не взорвали. Я вышел из-за укрытия, объяснил, что взрывчатка заложена, но не знаем, пора ли взрывать.

— Рвите, ребята, — говорят. — Фашисты уже на станции. Ну, ни пуха вам…

Дрезина поехала дальше. Мимо нас пробежало несколько пехотинцев, и вдруг мы увидели фашистский танк. Он шел меж путей, за ним мелькали фигурки автоматчиков. Мы бросились к башне и остановились в нерешительности. А вдруг бикфордов шнур длинен и не успеет сгореть? Обрезали шнур у самого входа, подожгли. Быстро-быстро побежал по нему огонек. Едва мы успели отбежать шагов на двести, за спиной рвануло так, что земля заходила ходуном. Лавина кирпичей поднялась в воздух. Как нас не задело — не знаю. Глядим друг на друга, рты разеваем, а звуков не слышим. Ушли мы вдоль железнодорожного полотна, вскоре нашли свой полк, доложили комиссару, что приказ выполнен.

— Слышал, — говорит. — Благодарю за хорошую службу.

Через Великие Луки 126-я дивизия проходила 16 июля под вечер. Накрапывал дождик.

Мы заняли оборону к юго-востоку от города. На другой день фашистская танковая дивизия захватила Великие Луки, и в ту же ночь нас, семерых бойцов и младших командиров, направили в город на разведку. Мы должны были выяснить, сколько и какие войска фашистов находятся в городе. Переодели нас в гражданское платье, волосами мы заросли порядочно, так что в рваных пиджачках и лапоточках имели вполне подходящий для выполнения задания вид. Пошли в Великие Луки по одному, по два.

Я отправился с младшим сержантом Петровым из нашей батареи, спокойным и рассудительным человеком. Хорошо зная город, он незаметно провел меня ночью переулками и пустырями. Гитлеровцев кругом было полно, они разъезжали по улицам на автомашинах с включенными фарами. Однако танков мы нигде не обнаружили. К утру забрались на чердак покинутого жильцами дома. Это в центре города, как раз напротив ресторана. И вот ведь что интересно: только сутки назад заняли фашисты Великие Луки, а ресторан уже на ходу. Пригнали грузовики с продуктами и винами, появился какой-то распорядитель в белом фартуке и с тройным подбородком. Орет по-немецки на всю улицу, понукает подручных.

А к вечеру потянулось в ресторан офицерье. Смотрим в открытые окна ресторана, а там кутеж вовсю. Играет патефон, кружатся пары. Вынул я гранату-лимонку, но товарищ крепко взял меня за руку.

— Не дури, — говорит. — Разведчик из тебя, погляжу, аховый.

Дождались темноты, выбрались из города, доложили о результатах разведки. Благополучно вернулись и остальные разведчики. Танков они также не видели. Командованию, очевидно, стало ясно, что фашисты, овладев Великими Луками, двинули танковую дивизию дальше на север. На следующий день 126-я дивизия атаковала Великие Луки. Бой был короткий, но ожесточенный. Великие Луки разделяет надвое река Ловать. Когда мы прорвались в центр города, к реке, здесь было столпотворение: мост взорван, на берегу сгрудились десятки немецких грузовиков и легковых машин. Мечутся солдаты и офицеры. Мы с ходу форсировали Ловать и прошли до западной окраины Великих Лук.

После освобождения города артиллеристов 358-го легкого и 501-го гаубичного артполков вывели во второй эшелон. Все обрадовались, узнав, что скоро получим из тыла пушки и гаубицы. И то сказать: истосковались мы по артиллерийской боевой работе.

В селе Каменка, где расположились артиллеристы обоих полков, мы стали свидетелями интересного случая. В Каменке есть большая старинная церковь, за ней — роща. Здесь все и произошло. Фашистский истребитель гонялся за нашим У-2 — «рус фанер», как называли его немцы. У «мессера» — скорость, сильное вооружение. А у нашей «уточки» скорость сами знаете какая. Зато увертлив. Крутится возле церковной колокольни. «Мессер» разгонится, нацелится и промажет. Мы снизу машем летчику У-2 руками, кричим: