Я тебя (не)отпущу - Галина Милоградская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Конечно, с остальным-то ты уже успел, — ядовито бросил Митра. — Когда только, интересно мне знать.
— Если в этом будет необходимость, Асами расскажет. — Изаму с сожалением отпустил её руку, поднялся. — Но я не думаю, что вам нужны подробности.
Лицо Митры побагровело, он поднялся было, но тут же сел — Айнэ дёрнула за рукав. Заговорила быстро, не давая мужу вставить слово.
— Мы рады, Изаму-сан. Главное, чтобы Асами была счастлива. Если она говорит, что всё хорошо, значит, так и есть.
Когда Изаму ушёл, в комнате повисла нехорошая, густая тишина. Асами тихонько вздохнула — рядом с ним было спокойно. Но взрыва не случилось: кашлянув, Митра поднялся и ушёл, оставив женщин разбираться самостоятельно. Однако Айнэ не стала расспрашивать. Улыбнулась мягко, погладила по руке и прерывисто выдохнула:
— Ты стала такой взрослой.
4. Чужой праздник
— Вы собираетесь сделать что?! — Каэдэ уставилась на замолчавшего Изаму с таким выражением, будто ждала, что он вот-вот обернётся… Да кем угодно, потому что это не может быть правдой! Или всё-таки может? Он молчал, не собираясь говорить больше, чем уже сказал. Каэдэ прищурилась.
— Это случилось в плену. — Она не спрашивала, утверждала. Изаму кивнул — врать бессмысленно. — Нашли время, нечего сказать.
Изаму пожал плечами — какой толк оправдываться? Тогда это казалось единственно верным, правильным. Тогда он позволил себе поддаться эмоциям. Позволил то, чего хотел слишком давно. И можно сколько угодно прикрываться тем, что секс помог пережить, помог дождаться. Не помог. Усложнил, да. Но не помог. И он должен был держать себя в руках, всю жизнь держал. Что изменилось? Когда плотина покрылась трещинами, затапливая самоконтроль? Когда она робко просила стать первым? Или, когда утыкалась носом в шею, шептала, что страшно, шептала, что рада, что рядом именно он?
— Когда свадьба?
— На следующей неделе.
Каэдэ издала странный, тонкий звук.
— Она беременна. — Снова не вопрос, утверждение. Изаму склонил голову — всё равно узнает. Скрыть не получилось, хотя не особо хотелось, наверное. Вся деревня уже к вечеру будет обсуждать.
— Всё могло быть хуже, — философски произнесла Каэдэ.
— Всё и так хуже некуда, — мрачно отозвался Изаму.
— Ой, только давай без драмы! Не думаю, что кто-то кого-то заставлял. Или?..
— Нет! — даже думать об этом было отвратительно. Она хотела его, он знал. Чувствовал. Хотела именно его, ночь за ночью. Тянулась за теплом и отогревала сама.
— Тогда не вижу проблемы, — ухмыльнулась Каэдэ. — Не усложняй там, где в этом нет необходимости.
Не усложняй. Если бы всё было так просто! Изаму тяжело вздохнул — в который раз за сегодня? — покачал головой. Спорить не будет, зачем? Его демоны только его демоны.
— И я бы посоветовала, — Каэдэ прищурилась, — выглядеть чуть более счастливым.
Будь это настоящая свадьба, в притворстве не было бы нужды. Будь это взаимные чувства, стремление стать ближе. Будь он Сорой.
Но притворяться всё-таки пришлось. Выслушивать чужие восторги, восклицания, осторожное, жадное любопытство. Деревня гудела. Наверное, каждый счёл своим долгом поздравить главу деревни и попытаться узнать причины спешной свадьбы. Изаму терпел, понимая, что скоро это кончится. Надо лишь немного потерпеть, Асами сейчас гораздо хуже. Они почти не виделись, а при встрече говорили только о предстоящей церемонии. Это просто надо пережить, а потом каждый будет жить как раньше. Пока не появится ребёнок. Изаму никогда не задумывался о собственных детях. Даже представить не мог, а теперь… Наверное, он должен был испытывать счастье. Только счастья не было. Ребёнок — это оковы, в которые он невольно заковал Асами. Сможет ли он его полюбить? Или её? Эти мысли были новыми, волнующими и странными.
— Изаму-сан! — Кацу как всегда влетел без спроса. — Вы сильно заняты? Кажется, нет. Тогда я вас забираю.
— Куда? — насмешливо спросил Изаму.
— На мальчишник, куда же ещё!
Мальчишник. Прощание с холостяцкой жизнью. Глупая, наивная традиция. Добрая традиция и вечер в кругу друзей. Возможность отвлечься и забыть, хотя бы на несколько часов, что уже завтра Асами станет его женой.
— И что, какой он?
Цубаки сидела напротив, подпирая щёки кулаками, и пыталась выпытать у подруги «историю великой любови». Именно великой, ведь другая не смогла бы затмить любовь к Сору. Объяснения Цубаки Асами неприятно удивили. За последние пять дней думать о чём-то кроме свадьбы она просто не успевала. Мило улыбалась, замечая чужие внимательные взгляды. Принимала поздравления и говорила только о цветах, приглашениях и меню. Счастливая невеста, ожидающая самого счастливого дня в жизни. Даже перед подругой приходилось носить маску.
— А то ты не знаешь. — Асами улыбнулась. Несмотря ни на что, говорить об Изаму было приятно. Пожалуй, она могла бы говорить о нём часами и сегодня можно было не запрещать себе.
— Ты явно знаешь больше. — Цубаки подмигнула. — Ну, скажи, как он целуется?
— Потрясающе, — выдохнула Асами, не успев задуматься. Цубаки тут же выпрямилась, стала похожа на собаку, взявшую след. Почему-то спросила шепотом:
— А какой он без маски?
Асами задумалась. Не говорить же подруге, что не видела. Зато помнила отлично.
— Красивый, — медленно заговорила она. — Тонкий прямой нос, нижняя губа чуть больше верхней. Острые скулы.
Вздохнув, Асами замолчала. Воспоминания, яркие, обжигающие, принесли с собой горечь. Позволит ли он ещё хоть раз к себе прикоснуться? Или будет делать вид, что между ними всё в прошлом, и, кроме ребёнка, ничто не связывает?
— Да ладно тебе грустить, — усмехнулась Цубаки. — Завтра уже налюбуешься на своего Изаму. И всё-таки, как у вас всё закрутилось? Никогда бы не подумала, что ты и он…
Никто бы не подумал. Асами вздохнула и принялась вдохновенно врать.
Душно. От взглядов, шепота за спиной, Асами было душно под слоями белого шелка праздничного кимоно. Утром, когда мама заворачивала вокруг талии пояс оби, она смотрела в зеркало, пытаясь найти себя. Найти спокойствие, уверенность, решимость. Не нашла. И сейчас задыхалась, стоя напротив него, смотря и тоже не узнавая в незнакомце напротив. Он улыбался одними глазами, мягко, ласково, но Асами чувствовала — это показное. Не было сейчас в Изаму ни веселья, ни нежности. Она вложила свои ладони
