Шутка Приапа, или Обречение смолоду - Виктор Широков

Он приподнялся на локтях. Начальник стражи, заслышав движение, приблизился к ложу повелителя и, не доходя пяти метров до него упал на оба колена, опустив голову, показывая тем самым, что он не достоин лицезреть владыку и смиренно ждет приказания.

Он лениво и властно махнул правой рукой. Внезапно что-то хрустнуло в локтевом суставе, руку пронзила сильная боль. Воздух перед глазами стал слоистым, как над сильным костром и совсем другой сюжет стал разворачиваться перед взором изумленного владыки, заставляя его испытывать неожиданные ощущения, для которых каким-то чудом находились слова...

Самолет из Турции опаздывал.

Владимир Михайлович, к счастью, успел принять душ, влезть в старый махровый эстонский халат, прилечь в таком виде на старый, ободранный кошками диван в гостиной, включить телевизор и два-три часа ещё покемарить, изредка просыпаясь и вздрагивая, переключаясь в короткий проблеск сознания с одной телепрограммы на другую при помощи электронного ручного пульта и опять ныряя в густой туман сонного небытия, чтобы снова, вздрагивая и просыпаясь, перепрыгивать со следующей телепрограммы на новую, думая между тем: вылетела жена с дочерью или ещё пребывают они на Эгейском побережье малоазийского полуострова, также нервничая и устав от аэропортовской толчеи и бесконечного ожидания.

Теща его, давно закончив приготовление праздничного ужина, сидела на боковой спинке все того же ободранного кошками дивана, как большая нахохлившаяся птица и молча клевала взглядом светящийся экран, не решаясь спорить с властолюбивым, как Чингиз-хан, зятем в выборе сюжета, озабоченная той же самой неотвязной думой: вылетели из далекой юной страны её горячо любимая дочь с ещё более любимой внучкой или ещё мыкаются, болезные, в тесноте и духоте турецкого аэропорта. Ее безусловно раздражал зять, пятидесятилетний увалень, разлегшийся под одеялом на диване и по-детски бездумно и несерьезно играющий переключателем программ вместо того, чтобы остановиться на приличном кинофильме или уже уснуть до прибытия опаздывающей родни по-настоящему и дать ей, старухе, возможность также незаметно отдохнуть.

Не звонил почему-то Андрей, муж внучки Златы, терпеливо ожидающий свою жену и тещу в Шереметьево и для этого арендовавший ещё с вечера служебную машину с шофером, чтобы не связываться со случайными лихачами и обдиралами. Андрей, по мнению Ядвиги Казимировны, был весьма дельным молодым человеком, сумевшим в последние годы сильно продвинуться по службе, не то, что муж её единственной дочери, якобы переводчик, а на самом деле спиногрыз и захребетник, большой знаток и потребитель импортного пива и разных соленых орешков в качестве пивной закуски, третий год толком не работавший и живущий за счет жены и отчасти за счет поступлений сдаваемой ею, одинокой усталой старухой, большой трехкомнатной квартиры на площади Восстания, заставляя между тем её ютиться в жуткой кладовке, заставленной почти сплошь ящиками с книгами и старыми рукописями, мало того, что она уже как-то жила в кладовке на заре семейной жизни дочери, устроив себе вынужденное лежбище на деревянной спинке отжившего свое дивана, положенной прямо на перевернутые горлышком вниз трехлитровые банки из-под соков и солений в далеком северном городе, куда её сослали за взрыв железной дороги, до сих пор не построенной внуками её палачей.

Звонка по-прежнему не было, и в дряхлую голову тещи лезли мысли одна другой несуразнее, а большой грузный усатый человек под одеялом, хозяйски похрапывающий на диване в гостиной, явная ошибка природы, ещё и умудрялся, как ребенок, играть телепереключателем, мешая ей сосредоточиться на одном каком-нибудь дельном сюжете. "Санта-Барбара" "Троиканка" или "Алундра" были её настоящей и требовательной жизнью, она знала наперечет имена, привычки и взаимоотношения героев этих увлекательных фильмов, почему-то обзываемых псевдоумными и якобы интеллигентными людьми навроде её самовлюбленного зятя "мыльными операми", хотя там никто не пел арий и тем более не взбивал мыльную пену, а наоборот все было как в жизни и даже лучше, потому что не было того безобразия, которое надоело вокруг, а если подобное и случалось, что сразу же разрешалось полнейшим благополучием телегероев.

Внезапно в дверном замке послышался скрежет заблудившегося ключа, не узнающего после двухнедельного отсутствия любимейшую точку приложения своих способностей и усилий хозяйки, домашние животные (два пса и три кошки) встрепенулись и выстроились в дверном проеме для встречи гостей, а в прихожую разом ввалились долгожданные путешественники, сопровождаемые Андреем и увешанные сумками, сумочками и пакетами, как новогодняя елка шарами, игрушками и тому подобной мишурой.

Увалень в халате, видимо не совсем протрезвевший от выпитого пива, по-пингвиньи выбрался из-под одеяла и доковылял до чемоданов и сумок, удивив старуху ещё раз тем, что схватив какой-то цветной пакет, немедленно убежал с ним в глубину гостиной, даже не поздоровавшись с прибывшими.

Общая встреча была краткой, внучка с зятем отбыли на той же машине к себе домой, обещая позвонить по прибытии, а Марианна Петровна, её ненаглядное солнышко, заключила в объятия сперва своего ненаглядного байбака, а потом совершенно сухо поцеловала в щеку свою мать и домоправительницу.

Была трогательная раздача экзотических подарков: Ядвиге Казимировне был вручен розовый халат, вышитый голубовато-зелеными павлинами, полы которого упадали на пол и требовали укорочения минимум на полметра, яркие орнаментированные шерстяные гетры и кожаные тапочки с загнутыми вверх носами, к вершинам которых были приделаны желтые позванивающие колокольчики; мужу своему и повелителю Марианна Петровна презентовала шахматную доску с фигурами, вырезанными из полудрагоценного оникса, и огромную трубку из мыльного камня, напоминающую отчасти рог изобилия. Трубка особенно разозлила тещу, не выносившую табачный дым и настрадавшуюся от никотинового зелья ещё при жизни своего супруга, садившего "Беломор" и "Север" только так, по две-три пачки в сутки, а тут вынужденную терпеть помимо зятя-байбака ещё и все его прихоти и причиндалы: книги, залежи различных бумаг, груды пустых пивных бутылок и банок, которые он не удосуживался сдать или выбросить, а то порой составлявший из них какие-то композиции и коллекции, и вот на тебе - ещё и очередная трубка, которых у знатока антиквариата и коллекционера, каковым считал себя Владимир Михайлович, было гораздо больше, нежели у Эренбурга, написавшего в свое время знаменитые "Тринадцать трубок".

- Спасибо, милая! Не трубка, а настоящее девятое чудо света, скороговоркой выпалил в очередной раз баловень судьбы, жадно схватив трубку, чубук которой был вырезан из мыльного камня кремового цвета и украшен помимо орнамента гирляндой эффектно вырезанных роз, обнявших утолщенную часть чубука, а мундштук имитировал искусно выделанный янтарь, на самом деле являясь хорошо подобранной пластмассой. - И сколько же стоит это чудо?

- Дареному коню в зубы не смотрят, сам же не раз меня учил, - смеясь, отговорилась жена, и жизнь семьи Гординых потекла по давно затверженному курсу. Вся троица переместилась в кухню, расположившись вокруг празднично убранного стола и вперемежку с разговором начала поглощать питье и закуски.

Разговор длился часа два-три и закончился в шестом часу утра в гостиной, когда Владимир Михайлович, индюк неблагодарный, как явно предвзято мыслила Ядвига Казимировна, стал судорожно зевать, противно щелкая челюстными суставами и закатывая картинно глаза, а Марианночка успела поведать большую часть увиденного и пережитого.

Разбрелись по постелям, а подарки остались частью на столе, а частью прямо на полу и обзор их завершили также взбудораженные возвращением хозяйки животные.

Владимир Михайлович проснулся позже обычного, в полдень, теща с женой уже потрапезничали и он, украдкой хлебнув водки прямо из горлышка, осторожно приоткрыв холодильник, чтобы не хлопнула дверца и не зазвенели бутылки, с аппетитом доел остатки вчерашнего пиршества.

Тут-то и решил он ещё раз рассмотреть преподнесенные ему лично подарки. Шахматы ему понравились, особенно массивная каменная доска в черно-белых квадратиках, искусно склеенная из трех частей и обрамленная снаружи металлической (под золото) рамкой. А вот трубка куда-то задевалась. Когда он приступил к домашним с расспросами, выяснилось, что каким-то загадочным образом она выскользнула из коробки, в которую была упакована и упала со стола на паркетный пол, разбившись на множество частей, которые даже не поддались бы склейке.

Хитроумный трубковладелец быстро сообразил, что без вредоносной тещи дело явно не обошлось, но вначале не знал, как приступить к допросу. Так и эдак подступался он к интересующей его теме, но не менее хитроумная и подготовленная к длительной осаде Ядвига Казимировна уклонилась от прямого признания своей вины, переведя разговор на необходимый ремонт сантехники в сдаваемой в наем квартире и намекая на расшалившихся не в меру животных, обрадовавшихся приезду хозяйки.