Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России - Кожинов Вадим Валерьянович

Мы должны стремиться к такому обществу, в котором все экономические процессы, вся материально-бытовая культура с самого начала были бы нацелены на решение духовно-нравственных задач, обществу, где жизнь человека с самого его рождения оказалась бы наполненной этическим содержанием, стремлением к добру и красоте, мыслилась бы как непрерывное восхождение к высшим степеням духовности.

Конкуренция и рынок отнюдь не являются универсальными отмычками, открывающими любые двери. Более того, сфера применимости конкуренции и рынка ограничивается почти исключительно производством как раз тех 90 процентов вещей, которые человеку не необходимы, но которые он приобретает по соображениям престижа, из-за моды, под влиянием рекламы и т. д. Что же касается тех видов производственно-духовной деятельности, которые действительно обеспечивают существование рода людского – сельское хозяйство и культура в высшем значении слова (то есть не «масскульт»), – то они не могут эффективно развиваться в условиях конкуренции и рынка.

В отношении, скажем, фундаментальных наук и высокого искусства это положение сегодня уже не требует доказательств. Ясно, что рынок создает благоприятные условия прежде всего для серости и посредственности, с которыми все высшие проявления человеческого духа конкурировать не в силах.

Корр. Тысячелетиями в обществе складывалась эффективно функционирующая система личной заинтересованности в результатах труда, способная задействовать всего человека, а не какую-то одну его сторону. Эта система не только побуждала человека хорошо работать, но и одновременно возвышала в человеке человеческое.

Коносукэ Мацусита, основатель гигантской электротехнической империи «Мацусита дэнки», которому сегодняшняя Япония обязана многими своими достижениями в экономике, добивался резкого повышения производительности без какого-либо принуждения и дополнительных капиталовложений. Только за счет умелого использования человеческого фактора. «Гений менеджмента», как называли его современники, Мацусита еще в 30-е годы разработал кодекс поведения работника компании. Вот некоторые положения из него: «Афоризм «выживает сильнейший», имеющий хождение за океаном, вовсе не достоин подражания. Это – не наш метод… Будь хозяином на своем месте… Не уставай вопрошать: на кого ты работаешь? Ответ только один: на общество… Наилучший способ – не отстранение, а максимальное привлечение рабочих к решению проблем фирмы… На первом месте (учил Мацусита) должна быть идея, мечта, курс, назовите как угодно, но что-то должно быть – то, что объединяло бы коллектив, соединяло усилия каждого в одно общее устремление. Иначе никакая концепция управления не может считаться состоявшейся».

У нас в последнее время все больше сбиваются на управление производством посредством одного только материального интереса, верят в его всесилие. С этим согласиться никак нельзя. Все сводить к рублю – значит упрощать человека до крайности, биологизировать его до последней степени, значит отказаться от всего предшествовавшего исторического опыта включения человека в производственную деятельность.

Можно, конечно, с легкой душой довериться некоторым современным экономистам, игнорирующим национальную культуру в этой ее части, и в результате получить экономическую среду, до крайности обедненную, в которой, кроме примитивных рычагов, ничего нет.

Это будет экономическая среда, сравнимая по своим свойствам с гидропоникой, в условиях которой произрастают только «бледные» копии естественных продуктов. В чем мы и имеем возможность убедиться, получая зимой тепличные помидоры и со вздохом сравнивая их с натуральными, выращенными на огородной грядке.

В. Кожинов. Я согласен. Материальный интерес отнюдь не является всеопределяющим. У любого народа он сочетается с духовными стимулами, и везде это сочетание свое. Поэтому разрушать веками складывающуюся в каждой национальной культуре систему мотивов, побуждающую человека к эффективному труду, не только вредное, но и в значительной степени бесполезное занятие.

Заранее обречены на провал и все прямолинейные попытки перенести на нашу почву чужие, хотя бы и показавшие самую высокую эффективность хозяйственные схемы.

Макс Вебер, крупнейший западный социолог XX века, в своих работах убедительно показал, что капитализм успешно и быстро развивался не везде, а лишь там, где он мог опереться на благоприятную для него систему исповедуемых народом ценностей.

В 1989 году у нас вышла книга, написанная японскими специалистами, – «Как работают японские предприятия». Причину успеха авторы видят в том, что в основу производственных отношений на предприятиях были положены принципы буддистской этики. Конечно, были необходимы и новейшая технология, и продуманная организация производства, и многое другое, но без буддийской этики все это просто не заработало бы.

Таким образом, прежде чем пересадить в Россию экономические модели из Германии или Японии, надо перенести на русскую почву и многовековые традиции протестантства и буддизма, что, понятно, немыслимо. Необходимо опираться на свой исторический опыт, на лучшие качества своего народа.

Уже давно иностранцы сокрушаются, что материальная культура в России находится на низком уровне. Проезжая через какую-нибудь деревню, с трудом одолевая лужи вроде миргородских, иноземный путешественник с удивлением думает: как же так получилось, что обитатели деревни не соединились и общими усилиями не вымостили улицу, по которой они ежедневно должны ездить и ходить? Но если бы у нас было во всем так. Нет же, рядом с этими лужами-озерами, лужами-болотами стояли храмы, и, надо сказать, храмы великолепные. Видно, что им были отданы все лучшие силы русской души. Парадокс. Объяснение ему надо искать в особенностях нашего национального духа. Если на протестантском Западе всякое деяние, улучшающее жизнь, ведущее к умножению капитала, было исполнено высшего смысла, то на Руси (за исключением старообрядцев) богатство никогда не рассматривалось как возвышающая человека цель существования. В православном сознании накопление денег выглядело скорее делом греховным. И, наоборот, нравственный мотив всегда играл для русского человека важную роль. Многие наши купцы, накопив миллионы, потом все куда-то отдавали: строили Третьяковскую галерею, создавали театры, жертвовали на больницы, передавали крупные суммы на революцию или просто кутили без меры и без смысла. По словам русского философа Н. Лосского, «в высшей степени характерная черта русского общества именно презрение к буржуазной сосредоточенности на собственности, на земных благах, на том, чтобы «жить, как все», иметь хорошую обстановку, платье, квартиру». А на Западе христианство ушло в быт, в самую жизнь. И дало здесь великолепные плоды благоустройства, начиная с отхожего места, которое оформляется с такой же заботой, как и храм. В России человек счел бы кощунством одинаково заботиться и о том, и о другом. Вот и получилось, что храмы у нас строились великолепные, а до отхожих мест руки никогда не доходили.

Российская интеллигенция самых разных политических и социальных пристрастий была едина, пожалуй, только в одном – безоговорочном неприятии «мещанского» идеала. Отсюда и ее хождение в народ, и крайняя революционность. Сегодня многое изменилось в характере русского человека, но по-прежнему, мне кажется, материальный стимул не имеет у нас того веса, который он имеет, например, в США, Германии, Голландии. Возьмите нашу обломовскую психологию. Для русского человека то, что он вот сидит и над ним не каплет, это для него самое блаженное состояние, на которое очень многие готовы. Не надо большой зарплаты – лишь бы не теребили, не трогали. Но чтобы русский человек изо дня в день занимался накопительством, как немец или американец, увеличивал свое богатство и при этом чувствовал, что занят благороднейшим делом?.. Вот почему я считаю, что экономика, устроенная по западному образцу, едва ли будет такой эффективной, как мы от нее ожидаем.