Облачное счастье - Анна Шнайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом же, после рождения Яси, Тане вообще некогда было думать — кормление, работа, снова кормление, попытки урвать хотя бы немного сна, и так по кругу. Она, как и многие другие женщины после появления в их жизни ребёнка, чувствовала себя вечным зомби.
И возможно, так действительно будет лучше — вспомнить сейчас всё, что было между ней и Василием. Только вот… с какой целью?
Это было единственным, что Таня пока не могла понять.
* * *
Таня. Прошлое
Таня всегда считала, что любовь связана с причинением страданий. Она видела, как отец любил маму, но при этом ничего не мог поделать со своей пагубной привычкой. Его пьянство оказало большое влияние на Таню в подростковый период. Растущему цветку нужны свет и благополучие, но дома существовали только ругань и боль. В итоге красавица выросла, но так и не поняла, что она красавица, которую могут любить.
Несколько раз в институте Таня ходила на свидания, но ничем интересным они не заканчивались. Ей дарили букеты роз, которые она не могла ухватить двумя руками. Снимали столик в кафе на крыше высотного здания. Был даже парень, который сразу признался, что давно её любит и готов жениться. Но ни к кому Таня не чувствовала того, о чем щебетали её подруги. Сладко-ноющие ощущения внизу живота, как говорила сокурсница. Таня ценила все старания, но твёрдо говорила:
— Нет, я не готова на серьёзные отношения.
Конечно, парни обижались, ведь у многих были совсем другие планы. Однако миниатюрную, но очень упёртую куколку никто так и не смог добиться. За розы и свидание на крыше Таня в постель не ложилась, а ради больших побед мало кто хотел убиваться.
А потом в её жизни появился Василий с его невероятно синими глазами и трепетными сообщениями, которые он писал каждый день, пока она не ответила.
.
На тех майских Василий остановился у знакомых — правда, он у них почти не жил, проводя почти всё время с Таней. И какое это было время!
Медовые девять дней.
Ей так нравилось запускать пальцы в его мягкие пшеничные волосы… И запах Василия почти пьянил, а уж его прикосновения к её плечам и то, как он нежно целовал едва заметные веснушки на щеках, о существовании которых Таня раньше даже не подозревала — всё это и вовсе сводило с ума.
Дней через пять, на очередной из замечательных и очень душевных прогулок по парку, Вася вдруг спросил, заглядывая Тане в глаза:
— Если я сниму квартиру на ночь… ты пойдёшь?
Она замерла от неожиданности и неловкости, но через пару секунд почувствовала, как внизу живота всё сжимается от нетерпения.
— Да… — ответила тихо, и Василий улыбнулся улыбкой победителя. Впрочем, тогда она была совсем не против оказаться побеждённой.
В той маленькой однокомнатной квартире сильно воняло дихлофосом и чем-то, напоминающим мокрый веник, но им с Васей это было безразлично. Они были так увлечены друг другом, что ничего не замечали.
И как же это оказалось прекрасно! Таня и не думала, что можно так растворяться в другом человеке. Когда она чувствовала Васю в себе, ей казалось, что она будто бы перетекает в него, сливается с ним и телом, и душой — и да, эту связь невозможно разорвать…
Какая же она была глупая!
Через сутки он уехал, пообещав, что будет писать каждый день и приедет опять уже летом. Нет, Василий тогда не обманул — они действительно постоянно переписывались, и не каждый день, а скорее каждый час, и Таня ждала его с нетерпением, и дождалась — Вася приехал сразу после окончания её сессии. Приехал — и остался на всё лето, хотя ему это было очень неудобно — каждые две недели он переезжал от одних знакомых к другим, но ни разу не жаловался. Даже наоборот — сказал:
— Ради тебя я на всё готов, малыш. И потом, это временно. Когда-нибудь у нас с тобой будет общая квартира… не придётся таскаться по съёмным.
Снимали они не очень часто — не было денег на подобное. Но каждый такой раз был для обоих настоящим праздником. Сколько сладостных мгновений пережила Таня в этих незнакомых ободранных квартирах!
За пару дней до первого сентября Василий вновь уехал, и после его отъезда Таня места себе не находила — хотелось бросить всё и броситься вслед. Поменять институт, жить в Питере, рядом с ним, каждый день держать его за руку, глядя в глаза…
Как же хорошо, что она тогда этого не сделала.
Осенью того года, перейдя на пятый курс, Таня начала подрабатывать, а заодно и снимать квартиру вместе с двумя подругами-однокурсницами, Любой и Надей. Она с нетерпением ждала приезда Васи — девчонки, хихикая, говорили, что уйдут куда-нибудь на полдня, дадут возможность им побыть одним, и душа Тани ликовала в предвкушении.
Однако Василий приехать не смог — как он тогда сказал, из-за проблем на работе. Теперь Таня понимала, что он врал ей, причём с самого начала.
Она продолжала ждать и планировать. На смену промозглой осени пришла зима — самая настоящая, морозная и снежная. Весь декабрь Таня грезила, как они с Васей будут гулять днём по красивому заснеженному парку рядом с домом, лепить снеговиков и, как дети, бросаться снежками, а вечером пить глинтвейн и любить друг друга — ведь обе её соседки уезжали на новогодние каникулы в свои родные города.
А Таня решила остаться. Ради Васи.
Вспоминать об этом было даже стыдно…
Он обещал приехать 3 января, а до этого у Тани гостила мама. Родным Таня ничего не рассказывала о своих отношениях на расстоянии, хотя сама не понимала толком, почему. Наверное, боялась, что не поймут. Особенно опасалась, что её стремление переехать в Петербург вызовет протест и сопротивление — ведь это так далеко от дома!
— Как у тебя на личном фронте, Танюш? — спрашивала мама. Она давно сетовала — мол, дочка у неё такая красивая, а с кавалерами не складывается, — но Таня только отмахивалась.
— Пока никто не полюбился, мамуль.
Людмила Васильевна
