Напролом - Дик Фрэнсис

— О боже! — воскликнула Холли. — Это один из наших владельцев! Забирает лошадей! А ведь он нам должен целое состояние!

Она выпрыгнула из машины прежде, чем я успел полностью остановиться, и бросилась к спорящим. Насколько я мог видеть, ее появление отнюдь не способствовало охлаждению бушующих страстей. Похоже, мужчины просто не обратили на нее внимания.

Моя спокойная по натуре сестра совершенно не приспособлена к тому, чтобы вмешаться в ситуацию и разрешить ее в свою пользу. Про себя она полагала, что была бы вовсе не прочь провести всю жизнь дома, у плиты, как полагалось женщине в старые добрые времена. Впрочем, женщина ее поколения тоже могла избрать такой образ жизни — с той разницей, что она могла именно избрать его, а в старые добрые времена его навязывали женщинам насильно.

Я вышел из машины и подошел посмотреть, что здесь можно сделать. Холли бросилась мне навстречу.

— Не мог бы ты остановить его? — взволнованно спросила она. — Ведь если он заберет лошадей, нам своих денег уже не видать.

Я кивнул.

Конюх, который вел лошадь, уже подошел к пандусу, но лошадь упрямилась, не желая заходить в фургон. Я, не раздумывая, подошел к конюху, встал у подножия пандуса, преградив ему путь, и велел парню отвести лошадь на место.

— Чего? — переспросил он. Конюх был молод, невысок и явно ошарашен тем, что я возник перед ним из темноты.

— Отведи лошадь в денник, выключи свет и закрой дверь. Немедленно.

— Но мистер Грейвс приказал…

— Давай-давай, — сказал я. Он с сомнением поглядел на ссорящихся мужчин.

— Ты из здешних? — спросил я. — Или с фургоном приехал?

— С фургоном. — Парнишка посмотрел на пожилого мужчину, который до сих пор стоял и молчал.

— Джим, что мне делать?

— Кто вы такой? — спросил я.

— Шофер. Я здесь ни при чем.

— Вот и ладно, — сказал я парню. — Эта лошадь никуда не едет. Поставь ее на место.

— Вы Кит Филдинг? — с сомнением спросил конюх.

— Да. Брат миссис Аллардек. Ну, действуй!

— Но мистер Грейвс…

— С мистером Грейвсом я разберусь, — сказал я. — Сегодня его лошадь никуда не поедет.

— Лошади, — поправил парнишка. — Одну я уже завел в фургон.

— О'кей, — сказал я. — Они обе остаются здесь. Когда поставишь эту на место, выведи и другую тоже.

Парень нерешительно посмотрел на меня, потом развернул лошадь и повел на ее законное место. Это сразу положило конец спору перед фургоном. Тот, который не был Бобби, обернулся и крикнул конюху:

— Эй, ты, дерьмо собачье, куда тебя черти несут? Немедленно заводи лошадь в машину!

Парень остановился. Я быстро подошел к нему, взял лошадь за недоуздок и повел ошалевшее от всего этого шума животное домой, в денник. Конюх даже не попытался остановить меня. Я вышел из денника. Погасил свет. Закрыл дверь и запер ее на засов.

Мистер Грейвс (очевидно, это был он) уже мчался ко мне, размахивая кулаками, с самым воинственным выражением на лице.

— Ты чего делаешь, дерьмо собачье? Это моя лошадь! А ну пошел отсюда!

Я встал перед запертой дверью, прислонился к ней спиной, небрежно скрестил ноги, сложил руки на груди. Мистер Грейвс, подбежав ко мне, остановился, не веря своим глазам.

— Пошел прочь! — прогремел он, тыкая перстом в ночное небо. — Это моя лошадь! Я ее заберу, и ты меня не остановишь!

Его пухлое лицо было исполнено самой мрачной решимости. В мистере Грейвсе было всего футов пять от лысеющей макушки до носков начищенных ботинок. Лет под пятьдесят, толстый, рыхлый, он уже выдохся. Ему было явно не под силу сдвинуть меня с места — все-таки я был дюймов на десять выше его.

— Мистер Грейвс, — спокойно сказал я, — вы заберете свою лошадь, как только заплатите по счету.

Он безмолвно разинул рот. Отступил назад, попытался разглядеть мое лицо, но оно было в тени.

— Да-да, это я, — сказал я. — Кит Филдинг. Брат Холли.

Разинутый рот захлопнулся.

— А какого черта вы здесь делаете? При чем здесь вы? Убирайтесь с дороги!

— Чек, пожалуйста, — сказал я. — Чековая книжка у вас с собой?

Он лихорадочно принялся соображать, что ответить. Но я не дал ему времени на размышления.

— Между прочим, — заметил я, — «Ежедневное знамя» заинтересовано в скандальных историях для своего раздела «Частная жизнь». По-моему, владелец, пытающийся спереть своих лошадей под покровом ночной темноты, чтобы не платить тренеру, будет для них лакомым кусочком. А вы как думаете?

— Вы что, угрожаете? — грозно осведомился он.

— Совершенно верно.

— Вы этого не сделаете!

— Да почему же? Я могу даже намекнуть, что если вы не можете заплатить тренеру, вы, возможно, вообще не в состоянии оплачивать свои счета. Вот тогда-то все ваши кредиторы и слетятся, как стервятники на добычу.

— Но это же… это…

— Да, это самое происходит сейчас с Бобби. А если у Бобби сейчас туго с деньгами — заметьте, я сказал «если»! — то это отчасти благодаря вам и вам подобным, которые не любят платить вовремя.

— Вы не смеете говорить со мной таким тоном! — разъяренно вскричал мистер Грейвс.

— А почему, собственно?

— Я пожалуюсь на вас в Жокей-клуб!

— Да ради бога.

Брехня все это, никуда он не пожалуется. Я посмотрел через голову мистера Грейвса на Бобби и Холли, которые стояли достаточно близко, чтобы слышать весь диалог.

— Бобби, — сказал я, — сходи за счетом мистера Грейвса. Проверь, записано ли там все, за что он тебе задолжал. А то другого случая может и не представиться.

Бобби бросился в дом. Холли последовала за ним более осторожно. Конюх, приехавший с фургоном, отступил в тень вместе с шофером. Мы с мистером Грейвсом стояли словно на сцене и ждали.

Пока лошадь стоит в конюшне тренера, тренер может рассчитывать на то, что так или иначе он свои деньги получит, потому что существует закон, позволяющий ему в крайнем случае продать лошадь и окупить убытки. Но если лошадь увезут, деньги он сможет получить только через суд и в любом случае ждать ему придется очень долго. А если владелец обанкротился, то тренер вообще ничего не получит.

Так что лошади Грейвса были залогом благосостояния Бобби.

В конце концов Бобби вернулся, неся длинный счет на трех листах.

— Проверьте! — сказал я Грейвсу. Тот выхватил у Бобби листки. Он со злобным видом прочел счет от начала до конца и не нашел ничего, к чему можно было бы придраться, пока не дошел до последнего пункта.

— Проценты? — возопил он. — А это что за чушь собачья? Какие проценты?

— Ну, — сказал Бобби, — проценты на те деньги, которые нам пришлось взять в кредит из-за того, что вы давно не платили.

Наступило молчание. С моей стороны молчание было почтительным. Я и не подозревал, что мой зять способен на такое.

Грейвс внезапно овладел собой, поджал губы, сузил глаза и полез во внутренний карман за чековой книжкой. Не торопясь, без гнева, он выписал чек, оторвал его и протянул Бобби.

— А теперь отойдите! — приказал он мне.

— Все нормально? — спросил я у Бобби.

— Да, — ответил он, несколько удивленный. — Все до последнего пенни.

— Вот и хорошо, — сказал я. — А теперь поди и выведи из фургона вторую лошадь мистера Грейвса.

Глава 3

— Чего-чего? — переспросил ошарашенный Бобби.

— Чек, — мягко заметил я, — это всего лишь клочок бумаги, пока его не оплатили в банке.

— Это клевета! — снова вознегодовал мистер Грейвс.

— Это просто предусмотрительность, — возразил я.

Бобби поспешно сунул чек в карман брюк, словно боясь, что Грейвс попытается его отобрать — что было вполне оправдано, принимая во внимание, как последний был разъярен.

— Вот когда мы получим деньги по этому чеку, — сказал я Грейвсу, — можете приехать и забрать своих лошадей. Где-нибудь в четверг или в пятницу.

До тех пор Бобби будет держать их бесплатно, но если вы не заберете их до субботы, Бобби снова начнет взимать плату за корм и уход.

Бобби чуть приоткрыл рот — и решительно закрыл его. И без долгих разговоров направился к фургону. Грейвс побежал было за ним, громогласно протестуя, потом вернулся и снова набросился на меня, крича и буквально подпрыгивая на месте.

— Я позабочусь, чтобы об этом стало известно распорядителям!

— А вот это будет очень неразумно с вашей стороны, — заметил я.

— Я аннулирую чек!

— Если вы это сделаете, — спокойно ответил я, — Бобби придется занести вас в список штрафников.

Эта угроза заставила Грейвса заткнуться, словно по волшебству. Человек, занесенный в штрафной список Жокей-клуба за неуплату, с позором изгоняется со всех ипподромов. И, разумеется, его лошади тоже. Мистер Грейвс, похоже, не был готов к подобному унижению.

— Я вам этого не забуду! — злобно заверил он меня. — Вы еще пожалеете, что встали мне поперек дороги! Я об этом позабочусь!