Тайна двух зеркал - Наталья Городецкая

— Да, да! Мы больше не желаем слышать плохие новости. Какое счастье, что, в час испытаний, вы, любезная Горчица, взяли на себя труд, навести порядок во дворце. Завтра же, когда их Величество Гоголь — Моголь вернуться с ночной рыбалки, я потребую, что бы вас наградили орденом Медового пряника первой степени.

— Вы слишком добры ко мне, — холодно процедила сестра Советника.

Дождавшись, когда за венценосной дамой и ее спутником закроется дверь, Мадам Горчица стукнула кулаком по столику. От неожиданности Маковка едва не вскрикнула.

— Безмозглая Королева Пышка, — проскрежетала Мадам Горчица. — Приходится терпеть. Ну да ладно, надеюсь, уже не долго. Какая мука не уважать, даже презирать и разыгрывать заинтересованность, подобострастие, почти влюбленность. Ничего! Отольются кошке мышкины слезки!

— Интересно, себя ты относишь к мышам или к кошкам? — вкрадчиво прошелестел кто-то, спрятанный за расписной ширмой.

— Братец! — истошно взвизгнула Мадам Горчица.

Каблуки забухали по паркету. Жалобно тренькнула подвернувшаяся мандолина. Маковка почти распласталась по полу, но, к несчастью, огромный концертный рояль скрывал передвижения заклятого врага. Послышались звуки поцелуев, какое-то неясное бормотание.

— Пустикс, — взмолилась Маковка. — Прочитай их мысли или хотя бы, подслушай о чем они сейчас говорят.

— Не могу, — виновато потупился зверек. — Пока платок-ключ повязан на моей лилейной шейке, я такой же телепат, как ты волшебница.

Потеревшись рыжей головенкой о руку девочки, куцехвостый котенок шмыгнул под бахрому. Маковка рванулась было за ним, но была остановлена цепкой лапкой Пустикса, намертво вцепившегося в подол платья.

— И ему не поможешь, и всех нас погубишь! — гневливо пропыхтел зверек.

Четырехлапый пушистый лазутчик благополучно миновал разбросанные струнные инструменты, обогнул арфу и скрылся за козеткой.

Глава девятая

В которой Лесная Ведьма оказывается в щекотливой ситуации

Лесная Ведьма задумчиво покусала кончик карандаша. Перед ней веером лежали пожелтевшие страницы рассыпавшейся от времени тетради. Исписанные вдоль и поперек убористым почерком, они никак не поддавались расшифровке. Формулы, странные символы, фразы на неизвестных языках сплетались в причудливый рисунок без начала и конца. Мало того, поверх всей этой галиматьи, были накаляканы рожицы, человечки, зверушки. Словно какой-то малыш окунул перышко в черную тушь и приложил шкодливую ручонку к древнему манускрипту. Глубоко вздохнув, ведьма поменяла местами два листа. Склонила голову, недовольно сморщилась. Мельком взглянула в серебряное зеркало, машинально поправила локон.

— Что в лоб, что по лбу! От перемены мест слагаемых… Как не перетасовывай, понятнее не становится, — пробормотала старая лгунья. — Я стала такой юной красоточкой!.. Смотреть тошно. Чересчур хорошенькая, чересчур глазастая.

Кому сказать: Лесная Ведьма на старости лет позаимствовала внешность у ангелочка во плоти! Хотя, конечно приятно сбросить пару — тройку сотен лет. Избавиться от морщин, мозолей, утренних отеков, боли в пояснице. Да и жизнь во дворце не в пример веселее одинокого существования в лесной чащобе. Вот только боюсь, что вместе с обликом ведьмы, я потеряла способность логически рассуждать. Колдовство — колдовством, а без мозгов ничего путного не сотворишь! Вот они сопроводительные записки Волшебника Зеркальной Страны. Инструкция к волшебному зеркалу, в котором отражаются только хорошие люди. Который день бьюсь, то так разложу, то эдак, ничего не разберу. С горя попробовала применить древние заклинания. Куда там! Тут же все надписи превращаются в зеркальную мозаику. Причем все кусочки — кривые зеркала. Сплошная рябь! Из глаз слезы, а толку чуть! М-да! Не прост, ох, не прост был Волшебник Зеркальной Страны! Малую малость предусмотрел. То-то начнется веселье, если, повинуясь завещанию Королевы Бабушки, я — Лесная Ведьма в шкуре девчонки Ванилины Ланолины первой, предстану перед волшебным зеркалом. Женишок о неземной любви примется врать, я начну кривляться, да ломаться, разыгрывая великое смущение, а в волшебном зеркале пус-то-та… Вдруг даже не пустота, а чего похуже? На моей совести дурных дел предостаточно. Да, и суженный — стервец! Таких прохиндеев, еще поискать!

Внезапно исследовательница подняла голову, раздула ноздри, словно к чему-то принюхиваясь. И одним резким движением смахнула разбросанные канцелярские принадлежности вместе с заветными бумагами в открытый ящик конторки. Карандаши и ручки тут же превратились в крошечных, забавных существ: шишкариков и желудят.

Недовольные столь небрежным обращением, они подняли отчаянный писк, замахали кулачками. Но хозяйка, не обратив ни малейшего внимания на бунт, попросту, захлопнула ящик и заперла его на ключ. Секунду спустя перед лже-Ванилиной лежал ядовито розовый блокнот, источающий приторный аромат духов. Заслышав за спиной перестук каблуков и грузное буханье сапог, горе поэтесса придала лицу мечтательное выражение. Но вот шаги затихли. И тут же послышалось сопение и непонятное шорканье. Ведьма ядовито ухмыльнулась. Королева Пышка, вознамерилась подкрасться к дочери и закрыть ей глаза. Вполне натурально взвизгнув и подскочив на стуле, так называемая принцесса схватила шутницу за пухлые ручки. Но тут настал черед охать венценосной маменьке. Длинные, изящные пальчики Ванилины источали мертвенный холод.

— Дитя мое, да вы окоченели! Велите затопить камин в комнате принцессы! — приказала Королева, тыча конец веера в нос ошеломленному министру.

— Не стоит, — слабо запротестовала Лесная Ведьма. — Разве поможет огонек в камине тому, кто сгорает в неистовом пламени вдохновения. Муки творчества опустошают меня…

Притворщица скромно потупила глазки и едва не вскрикнула. На розовом листе, прямо под последней, недописанной строкой пошлейшего акростиха, четким готическим подчерком было выведено: «Подлеца Уксуса превратить в навозного жука; злобную фурию Горчицу в паучиху — черную вдову; недоумков правителей в гусака с гусыней…»

Покрывшись липким потом, проклиная рассеянность, Лесная Ведьма выхватила из рук королевы благоухающую улику.

— Маменька! — натянуто улыбаясь, залопотала лже-Ванилина, — С вашей близорукостью нельзя читать без очков! Вы изволите морщиться! Придется вновь обращаться к кудесникам. Но, подумайте, еще парочка омолаживающих операций и надо будет заменять парадные портреты в тронном зале. Ваше многократно перетянутое личико никто не узнает. Да и глазки к ушкам переползут.

Пышка испуганно ойкнула и судорожно захлопала подушечками унизанных перстнями пальцев за наружным углом глаз.

— Уже легли морщины? Да? Уже образовалась гусиная лапка? Открой жестокую правду! Не бойся меня убить! О! Я не переживу еще одной операции! У меня и так кожа натянута, как на барабане, — истерично захныкала королева. Схватив со стола зеркало, Пышка принялась пытливо изучать свое отражение.

Довольная результатом маленькой хитрости, Ведьма приоткрыла ящик конторки и, сунув внутрь руку, принялась искать ластик. Но, негодный шишкарик, исполняющий обязанности волшебной стирающей резинки, вместо того, что бы угадать желание госпожи и покорно скользнуть на ладонь, как сквозь землю провалился. Продолжая бессмысленную беседу с маменькой принцессы, ведьма осторожно скосила глаза. Да так и замерла. Ее верные помощники, столь успешно заменявшие канцелярские принадлежности, собрались вокруг пирожка с вишней. Окружив его плотным кольцом, крошечные зверушки остервенело грызли черствое лакомство. Остренькие мышиные зубки с противным скрежетом скоблили окаменевшее тесто. Оставалось загадкой, каким образом в запертый ящик конторки проникло угощение. Угрюмо зыркнув на оторопевшую хозяйку, чудные существа продолжили поздний ужин.

— Клянусь пропавшим сыночком, я не кормила этих паршивцев недели полторы! — прошелестела ведьма. — Выручайте, ребята, а за мной не запылиться! Устрою пир на весь мир. Даже откажусь от дурной привычки покусывать карандаши и ручки во время раздумий. И уже в полный голос буднично проговорила: Сейчас маменька я кое-что подправлю и представлю мое творение на ваш взыскательный суд. Вот только достану карандаш и ластик.

Ведьма оторвала двоих зверенышей от пирога. Один жалобно гримасничая, протянул, было, узловатые лапки к соплеменникам, но, смирившись, превратился в белоснежную резинку с нарисованным слоном. Второй же, злобно урча и повиливая изжеванным задком, огрызался и недвусмысленно скалил острые зубки. Лесная ведьма провела пальцем по деформированному месту. Абсолютно гладкий, глянцево — коричневый желуденок, покорно вытянулся в остро заточенный карандаш. Миг и от крамольной записи не осталось и следа. Заключительная строфа акростиха красовалась на месте разоблачительного откровения.