Кровь и струны - Шая Воронкова

Марита скептически нахмурилась.

— Из них же все вино выльется…

Аделла уже собиралась ответить, когда карета вдруг, резко качнувшись, остановилась. Марита чуть не ударилась о потолок, а вот леди Бланке повезло меньше — она болезненно ойкнула и принялась тереть голову. Марита осторожно выглянула в окно. По ту сторону простиралась лишь безлюдная земля, поросшая травой и кустарниками.

— Что случилось? — спросила она у всадника в зелено-черном жакете, одного из солдат, сопровождавших карету.

Тот не ответил, вместо этого потянувшись к ножнам и с шелестом вынув из них меч. От тревоги перехватило дыхание.

— Почему мы остановилась? — требовательно окликнула его леди Бланка.

— Оставайтесь в карете, госпожа, сейчас…

Солдат вдруг вскрикнул, забулькал и начал заваливаться на бок. Из его шеи торчала стрела, и кровь лилась красной лентой, пропитывая одежду. Мгновение — и мужчина с глухим звуком рухнул с лошади.

Марита оцепенела. Время замедлилось, позволяя в мельчайших деталях разглядеть, как закатились чужие глаза, как поднялась пыль и встала на дыбы лошадь. А потом оно вдруг побежало с огромной скоростью. Рядом завизжали, послышались крики и звон стали о сталь. Придя в себя, Марита быстро кинулась на пол. Мысли панически метались в ее голове, испуганные и растерянные.

На них напали. Кто? Разбойники или враги барона? И в проклятой карете, как назло, нигде не спрятаться. Карете? Внезапная мысль повергла в ужас. Если лошади испугаются, карета может перевернуться! Марита прижалась к полу и поползла в сторону двери.

Страх сковывал мышцы, призывая забиться в угол подобно испуганному зверьку, но благодаря отголоскам разума Марита понимала: этот безопасный угол мог в любой момент превратиться в ловушку. Поэтому она продолжала ползти.

Сердце глухо колотилось, отдаваясь пульсацией в висках. В носу зудело от пыли, платье мешалось в ногах, а от криков и грохота снаружи не было слышно даже собственного сбивчивого дыхания. Марита выгнулась и потянулась к ручке, и в это мгновение за спиной что-то щелкнуло. Девушка порывисто обернулась.

Вторая дверь кареты была распахнута, и в прямоугольнике света стоял мужчина. Марита успела заметить только темный, без единой нашивки стеганый доспех, прежде чем воин схватил визжащую леди Бланку и выволок наружу.

От ужаса воздух камнем встал в горле. Марита зажмурилась и дернула за ручку наощупь, силой толкая дверь. Громко заржали лошади, и карета затряслась из стороны в сторону. Девушка вскрикнула и вывалилась наружу, больно ушибившись выставленными вперед руками.

Вокруг уже вовсю кипело сражение: звенели мечи, смешались люди и лошади, лилась кровь. Вот жеребец сбросил наездника и помчался прочь, вот в стороны брызнуло алым, вот кто-то не рассчитал сил, и меч вонзился в бок кареты, подставив под удар хозяина.

У Мариты закружилась голова. Она невольно осела на землю, и тут вдруг испуганно заржали жеребцы, беснуясь в упряжи, и карета начала заваливаться набок. Девушка вскочила и побежала со всех ног, путаясь в подоле платья. Но далеко унестись она не успела.

Мир вдруг качнулся и окончательно смазался, подергиваясь мутной дымкой. Запоздалой мыслью блеснуло в сознании: она падает. Марита дернулась, в тщетной попытке закрывая руками голову. Последним, что она видела прежде, чем все заволокла темноты, была иссушенная земля и собственные сбитые костяшки.

Покалывание в районе плеча — вот первое, что Марита ощутила. Было темно. Способность управлять собственным телом возвращалась медленно, как чувствительность к онемевшей конечности. Но воспоминания воскресали еще неохотнее. Марита поморщилась, шевельнув руками. Она что, все-таки задремала в карете?

— Сейчас, сейчас, — забормотала невнятно.

Плечо вновь кольнуло болью, словно на нем стиснулись острые иглы. Марита дернулась и распахнула глаза. Сразу стало понятно, что это не карета: девушка лежала, уткнувшись носом в сырую землю, а в бок упиралось что-то твердое и холодное. Марита резко села, и тиски на плече разжались. В воздух с карканьем взметнулся ворон и, громко хлопая крыльями, исчез вдалеке.

От смены положения тела закружилась голова, и Марита застыла с ладонями, прижатыми к щекам, пережидая, пока цветные пятна перед глазами рассеются. Налетел холодный ветер, хлестнув по лицу и принеся странную смесь запахов: соли, травы, железа, сухой земли и почему-то, едва различимо, гнили. Марита отняла руки от лица и обеспокоенно огляделась.

Рядом простиралось поле. Примятая трава гнулась к земле, и среди нее были раскиданы какие-то странные бугорки, черные и зеленые пятна. На дороге, в самом большом скоплении пятен, лежала перевернувшаяся на бок карета. Возле нее беспокойно пряла ушами лошадь, волоча за собой остатки сбруи. Солнце терялось в серых облаках, похожих на утреннюю дымку.

Ветер вновь налетел, колыхнув траву, и тошнотворный запах усилился. И тут воспоминания вернулись все разом, будто кто-то пробил плотину: стрела в шее солдата, кричащая леди Бланка, звон стали. Сразу обрели смысл и запах соли и неподвижные бугорки, приобретающие человеческие очертания. Сердце дернулось и замерло, будто сжатое в ледяных пальцах.

— О, боже, — сказала Марита, и собственный голос показался ей хриплым и чужим. — Леди Бланка? Аделла? Кто-нибудь?

И тут же зажала ладонью рот. Хорошо, если ее услышит кто-то из своих. А вдруг те, чужие? Марита прикрыла глаза и попыталась успокоить дыхание, хотя в глазах темнело, а сознание упрямо ускользало. Надо посмотреть, может кто-то остался в карете. Марита и сама не особо в это верила, но казалось, если будет и дальше бездействовать, то просто сойдет с ума.

«Займи руки — или мысли займут твою голову» — вспомнила она слова отца и встала. Тело ныло, саднили костяшки, раны на которых успели покрыться коркой. Зашипев сквозь зубы, Марита потерла ноющее плечо и, прихрамывая, двинулась к карете. Пару раз пришлось переступать через павших солдат. Первое время Марита пыталась тормошить воинов в зеленых цветах, но они уже были холодными и не отзывались. У кареты зеленых пятен была целая россыпь. Похоже, солдаты защищали ее до последнего.

Марита подошла ближе. Одно из передних колес отвалилось, а второе лениво покручивал ветер. Из бока, будто замысловатое украшение, торчал меч, и от него расходилась порядочная трещина. Низ кареты, который не выгорел на солнце, как все остальное, показался почти черным.

Кое-как подтянувшись на руках, Марита заглянула в распахнутую дверь, но внутри было пусто — только плясал солнечный свет на раскиданных повсюду подушках. Она спрыгнула обратно и беспомощно обхватила плечи руками. Ни на что не надеясь, Марита обошла карету кругом.

Здесь обнаружилась вторая лошадь, которой повезло меньше, чем первой. Она лежала на боку, завязшая в упряжи, как бабочка в паутине. Темные глаза закатились и поблекли, а над рваной раной на животе,