Панталончики упали! - Стив Мартин

ГЕРТРУДА: Считаешь, у меня не всё ещё потеряно?

ЛУИЗА: Конечно, нет. Ты посмотри на себя. У тебя ещё всё будет.

ГЕРТРУДА: Не говори так, а то я сейчас заплачу.

ЛУИЗА: Я знаю, где-то живёт мужчина, предназначенный тебе, может быть,… этот наш парикмахер?

ГЕРТРУДА: Я уж тогда лучше соглашусь на твоего мужа.

Обе хохочут. Входит Версати.

ВЕРСАТИ: Ага! Из-под дождя сразу под солнце.

ЛУИЗА: (Гертруде шёпотом) Не уходи!

ВЕРСАТИ: Над кем смеёмся?

ЛУИЗА: Обсуждаем парикмахера.

ВЕРСАТИ: Какого парикмахера?

ЛУИЗА: Вашего соседа по комнате.

ГЕРТРУДА: Луиза предлагала мне его в любовники.

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: А что… для пожилой девушки он не так уж и плох.

ВЕРСАТИ: Кто это здесь пожилая девушка?

ЛУИЗА: Она напрашивается на комплимент.

ГЕРТРУДА: О, да, мне хотя бы совсем крошечный комплиментик.

ВЕРСАТИ: Комплименты должны осыпать вас, как лепестки с цветущего дерева.

ГЕРТРУДА: (Томно) Как вам нравится эта ткань?

ВЕРСАТИ: Смотря для чего?

ГЕРТРУДА: (Кивая на Луизу) Панталончики.

ЛУИЗА: Ты неисправима.

ВЕРСАТИ: (Берёт в руки ткань и изучает) Нежная. Прозрачная. Прелесть. Прикосновение к ней волнует, но не настолько, как то, что прячется под ней.

ГЕРТРУДА: О, вы так сказали, у меня прямо мороз по коже.

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: (Версати) Мы снимали мерки, когда вы пришли.

ВЕРСАТИ: Ага.

ГЕРТРУДА: Мы остановились на бёдрах. Они такие же аппетитные, как и всё остальное. Сейчас мне нужна длина ног.

Она нагибается и забирается с сантиметром под юбку Луизы.

ЛУИЗА: Прекрати!

ВЕРСАТИ: Могу я внести предложение?

ГЕРТРУДА: Конечно.

ВЕРСАТИ: Вы меряете слишком низко. Сейчас модно всё, что гораздо выше колена.

ГЕРТРУДА: Покажите. (Передаёт ему сантиметр)

ЛУИЗА: Гертруда, немедленно перестань, или я тебе никогда этого не прощу.

Версати берёт сантиметр и ныряет с ним к ней под юбку.

ВЕРСАТИ: Последняя мода диктует нам вот такую длину.

Его рука скользит вверх, останавливаясь гораздо выше колена неприлично высоко.

ГЕРТРУДА: Я, пожалуй, оставлю вас наедине. Не волнуйтесь, я буду начеку.

ВЕРСАТИ: Он не вернётся до трёх.

ГЕРТРУДА: Дело не в нём. Вы ещё не знаете, но у нас возникла ещё одна проблема. У вас появился соперник.

ВЕРСАТИ: Соперник?

ГЕРТРУДА: Парикмахер. Он поклялся, что не допустит нашей связи.

ВЕРСАТИ: Ага.

ГЕРТРУДА: Схожу ещё за материей, а вы пока наслаждайтесь друг другом.

Она уходит. Версати смотрит на Луизу, затем медленно идёт к ней.

ВЕРСАТИ: Луиза.

ЛУИЗА: (Идёт к нему навстречу, еле дыша) Да.

ВЕРСАТИ: Что ты сейчас чувствуешь?

ЛУИЗА: Мне страшно.

ВЕРСАТИ: Есть от чего. На расстоянии вы разжигаете холодное синее пламя во мне. Чуть-чуть ближе и я вспыхну и запылаю как факел.

ЛУИЗА: Моё дыханье учащается.

ВЕРСАТИ: Ваши груди вздымаются, я слышу их грациозные колыхания под муслиново-миткалевым покровом.

ЛУИЗА: Мой пульс.

ВЕРСАТИ: Что с ним?

ЛУИЗА: (Восторженно) Он бьётся.

ВЕРСАТИ: На свете великое множество женщин, Луиза. Бледные блондинки с тонкими синеющими венками на запястьях. Темноволосые знойные смуглянки с точёными фигурками, высокие, маленькие, кто-то с бренчащими бусами из драгоценных каменьев на шее, кто-то в прозрачных одеяниях, просвечивающихся в лучах великого светила. Одни настолько хрупки, что способны, подобно осеннему листу, рассыпаться от неосторожного прикосновения, другие напротив настолько сильны, что вам приходится брать их, используя всю мощь своей мужской натуры. Но вы Луиза стоите в стороне от всех известных мне доселе категорий женщин. Когда я с вами, я чувствую себя, как заблудший путник, проникший в заповедный край, куда ещё не ступала нога человека. Я овладею вами и буду держать в руках никому неведомое сокровище. Я весь в огне, Луиза, я бесконечно и, несомненно, до дней своих последних, окончательно и бесповоротно — Люблю Вас!

ЛУИЗА: Возьми меня.

Он не реагирует, продолжая свою речь.

ВЕРСАТИ: «Возьми меня», — в этих двух словах — судьба моя, наш Рок. Как ты прекрасна, когда ты говоришь их мне. Когда б я мог сохранить это чувство на бумаге, я был бы причислен к сонму бессмертных!

ЛУИЗА: Возьми меня.

ВЕРСАТИ: Я сейчас возьму… я возьму… возьму своё перо! Я чувствую, приходит вдохновение, оно неистребимо, и всё, что выйдет сейчас из под моего пера, всё будет истиной.

ЛУИЗА: Возьми меня.

ВЕРСАТИ: Да! Я сейчас возьму тебя и воплощу в бессмертные слова. (Берёт шарф Коэна и заматывает им шею Луизы) И когда я это сотворю, мы будем связаны с тобой прочнее, чем этот шарф. Я основа ткани, а ты прекрасный, нежный ворс на ней… и только после этого потребую оплаты сполна от вашей красоты.

Бежит в свою комнату.

ЛУИЗА: (Изнемогая от страсти) Нет сил сопротивляться, я… (Дверь захлопывается за Версати) Вы где? (Подходит к двери в комнату Версати, стучится) Герр Версати?

ВЕРСАТИ: (Из-за двери) Пять минут, прошу, вас…

Она снимает шарф и зарывается в него лицом.

ЛУИЗА: «Я основа ткани, а ты прекрасный, нежный ворс на ней…»

В дверях появляется Коэн, видит её, решительно входит в комнату. В руках у него пакет с кофе.

КОЭН: Вы держите мой шарф?

ЛУИЗА: Как вы напугали!

КОЭН: Вы держите в руках мой шарф! О, Боже, Луиза! Вы так по мне скучали, что зарылись в мой шарф своим лицом, стоило мне отлучиться на минутку!

Он бросается на неё и страстно целует, как герой «немого» кинематографа. Она какое-то время сопротивляется, потом её руки безвольно повисают. Коэн пытается поднять её на руки, но неожиданно теряет сознание и падает на пол.

ЛУИЗА: О! Воды! (Наливает воду в стакан и плещет ему в лицо)

КОЭН: (Приходя в себя) Где я?

ЛУИЗА: Здесь. О, Боже! Присядьте вот сюда. (Помогает ему подняться, вдруг натыкаясь на что-то в его кармане) Что это? (Достаёт из его кармана дрель) Что это такое?

КОЭН: Дрель.

ЛУИЗА: Зачем она вам?

КОЭН: Она поможет мне узнать, что происходит в комнате Версати.

ЛУИЗА: Каким образом?

КОЭН: Просверлю дырку в ширме и буду следить за ним.

ЛУИЗА: Кто дал вам такое право?!

КОЭН: Ревность даёт мне право быть таким безумцем.

Распахивается дверь, на пороге Версати, он торжествующе размахивает пером.

ВЕРСАТИ: Я торжествую! Страсть моя вся излита мною на бумагу, уложена в стихи и бьётся в ритме пульса: «Однажды родившись, любовь не умрёт, но будет рождаться в груди моей вновь»! А теперь, я готов взять тебя в свои…

КОЭН: Стоп! Ты не готов и никогда не будешь готовым.

ВЕРСАТИ: Ты кто такой?

КОЭН: Я, сударь мой, твоё противозачаточное средство.

ВЕРСАТИ: Ах, неужели?!

КОЭН: К тому же, пора бы знать, что ты ей неинтересен.

ВЕРСАТИ: Пойди, Сапфо, скажи об этом, простофиля.

КОЭН: Я простофиля? Тогда ты самовлюблённый павлин!

ЛУИЗА: Коэн, вы — безумец!

КОЭН: Он проник сюда под фальшивым предлогом.

ВЕРСАТИ: А какие ещё предлоги бывают?

КОЭН: Не цепляйтесь за слова! (Луизе) Читал я его поэзию. Скрипят стихи.

ВЕРСАТИ: Как ваши суставы.

КОЭН: Ты красишь волосы!

ВЕРСАТИ: Ложь!

КОЭН: А я, говорю, красишь!

ВЕРСАТИ: А я, говорю, ложь!

КОЭН: Да я сам их красил!

ВЕРСАТИ: Ну и что? Вагнер тоже красил!

КОЭН: (Потрясён) Вагнер красил твои волосы?!

ВЕРСАТИ: Зачем. Он красил свои волосы.