Сладкая ловушка (сборник рассказов) - Валерий Ильичёв

— Все в порядке, Ершов. Я уже знаю кто бедолагу «приласкал». Это — Колька Мухин вон из той пятиэтажки. Он здесь личность довольно известная.

— А сведения точные?

— Точнее не бывает. Мухин с будущей жертвой возле магазина сгоношились на бутылку и пришли в песочницу выпивать. Их видели с десяток человек, гуляющих во дворе с детьми из соседних домов.

— А из-за чего ссора вышла?

— Это пока неизвестно. Сейчас пойдем с тобою и задержим пьяного дурака. Сам все расскажет.

«Неужели все так просто. И минут через пять убийство будет раскрыто?»

Словно прочитав мысли, участковый инспектор приблизил свое лицо к Ершову и, дыша луком, деловито предложил:

— Слушай, опер, мне теперь заслуги перед отечеством и начальством ни к чему. Я медкомиссию уже прошел. А тебе ещё служить как медному котелку. Так что можешь отписать сообщение об убийце мужике от имени любого из своих секретных агентов. Тебе — почет за умелую работу с секретным аппаратом, ну а мне — старику бутылку поставишь. Мы её с тобою честно пополам выкушаем. Что скажешь?

— Ладно, как говорил поэт, славою потом сочтемся. Надо сперва дело сделать, а потом уже трофеи считать.

— Сочтемся, так сочтемся. Люди подсказали, что он к себе домой побежал. Там его и возьмем. Пошли, опер.

Поднявшись на третий этаж, Игнатов нажал на белую кнопку звонка. Дверь открылась сразу словно их прихода ждали.

Мухин оказался низеньким худощавым субъектом с испитым лицом и нервными суетливыми движениями.

Увидя стоящего на пороге участкового инспектора, алкаш лишь вяло махнул рукою:

— Быстро же вы заявились. А я рассчитывал ещё в магазин сбегать и напоследок ещё стакан махнуть.

— Значит не отрицаешь, что по голове мужика камнем хватанул?

— А чего отрицать, если все соседи видели? Кстати, как он там?

— Медики рядом с ним колдуют. Это их дело диагнозы ставить. А ты отвечай на вопрос из-за чего в конфликт вступили?

— Так ведь он — сволочь обмануть меня хотел! Сговорились по-хорошему, взять бутылку на двоих. Я ровно половину заплатил, а он вызвался разливать. И, что ты думаешь: налил, паскуда, мне грамм на двадцать меньше чем себе. Я стерпел. Ну думаю, ошибся мужик. С кем не бывает. Посидели, поболтали о том, о сем. Решили добить остатки. Так он вновь тот же номер выкинул. Себе почти до края налил, а мне чуть больше половины. Ну я и не выдержал, схватил каменюку и врезал ему как следует. И поверь, Игнатов, не жалею!

Глядя на узкий лоб и косо выдвинутую вперед челюсть, Ершов с неприязнью подумал: «Настоящий „неандерталец“: за какие-то пятьдесят граммов убить человека — это уж слишком!»

И не удержавшись, неприязненно спросил:

— Неужели за пару глотков водки можно черепа проламывать?

— Ты, мент, из меня отморозка не лепи! Неужели я стал бы за водку его калечить? За подлость покарал крысенка. Ну захотел выпить побольше — попроси! Я завсегда могу понять другого мужика. Но он же меня за лоха держал! Решил кинуть как последнего фрайера! Я хоть в зоне в простых мужиках ходил, но свою гордость имею и не позволю на себе ездить!

И гневно играя желваками махнул рукою: Веди меня в ментовку. Ни о чем не жалею! Только позвольте курево по пути купить. Не хочу в камере ни от кого зависеть.

Всю дорогу до отдела внутренних дел Ершов неприязненно смотрел на сутулую фигуру задержанного и понуро шагавшего навстречу неволе: «Может и не врет Мухин — не жадность, а обида взыграла. Гордыню его, видите ли, уязвили. Да все равно как ни крути, а убил он собутыльника за несколько глотков водки. Дикость! Иначе как неандертальцем такого типа не назовешь».

Оформив первичные документы, Ершов передал Мухина следователю. Его участие в деле было в сущности завершено и он уже мог о нем не думать. Но у сыщика все не выходило из головы, как это можно погубить человека из-за лишнего глотка водки. И лишь звонок жены отвлек его от тяжелых раздумий.

Раиса тоном, не терпящим возражений, потребовала от супруга после работы заехать на рынок и купить для сынишки килограмм клубники. Ершов раздраженно повесил трубку: «почему опять я? Как будто сама не могла это сделать!»

Но тут в кабинете появился Стасов, и сыщику пришлось заняться доставленными в дежурную часть парнями, продававшими неизвестно откуда взявшиеся у них женские серьги. Закрутившись в круговороте новых криминальных событий, Ершов вспомнил о наказе жены лишь перед самым уходом с работы. Чтобы доехать до рынка ему пришлось сделать пересадку и долго ждать автобуса. Это только усилило его недовольство: «Сидит райка у себя в конторе и только с бабами лясы точит, а я после целого дня нервотрепки должен вместо неё на рынок тащиться»,

Не в лучшем расположении духа, Ершов обошел торговые ряды, придирчиво разглядывая выставленные на прилавки лотки с сочными, радующими глаз ягодами. «Лето в разгаре, а они такие безумные цены накручивают! А возьмешь дешевую с гнильцой, то Райкиного крику не оберешься».

Представив очередную истерику жены, Ершов внутренне содрогнулся, и в самом дурном расположении духа направился к высокому усатому толстяку, перед которым на прилавке лежала в лотке ровно уложенная в ряд крупная сухая клубника.

С показным равнодушием взяв протянутые деньги, толстяк нагнулся под прилавок и стал набирать ягоды в пакет деревянным совком. Быстро бросил пакет на весы и, не дождавшись когда замрет стрелка, небрежным жестом протянул его покупателю. И без того взвинченный Ершов, еле сдержавшись, взял клубнику и отошел в сторону. Обычно он никогда не проверял качество купленного на рынке товара. Но высокомерие продавца, нагло демонстрирующего свое превосходство, заставила заглянуть в пакет: «Так и есть: этот гад осмелился подсунуть мне пяток гнилых, полураздавленных ягод!»

Благородная жажда возмездия подтолкнула Ершова к контрольным весам: «Вот сволочь! С одного килограмма веса почти двести граммов в свою пользу обращает. Ну я ему покажу!»

Разгневанный Ершов подлетел к продавцу:

— Ты что, усатый делаешь?! На прилавок отборную клубнику выставляешь, а в пакет гнилье подсовываешь.

— Чего орешь?! Покажи где ягода порченная!

— Вот не видишь что ли?

— Это не гниль, а ты сам раздавил ягоды неосторожно сжав их пальцами. Это ведь клубника, а не яблоки!

— А то, что весы у тебя врут тоже я виноват?

— Ты ушел, затем вернулся. Может быть ягоды в стороне скушал, а теперь хочешь ещё получить!

У Ершова от негодования потемнело в глазах. Непроизвольно его рука потянулась к черному тельцу двухсотграммовой гирьки: «Сейчас, я хрясну тебя, сволочь, промеж глаз за твой подлый обман и наглые оскорбления».

Заметив бешенный блеск в его глазах, продавец с неожиданной проворностью успел убрать гирьку с прилавка и тут же громко гортанно закричал:

— Зачем напился и скандалишь? Я сейчас милицию позову. Сидеть в тюрьме будешь!

Боковым зрением Ершов заметил как к нему направляется дюжий охранник и один из земляков вороватого продавца. С трудом придя в себя после вспышки безудержного гнева, он попытался мыслить разумно: «Ну все! Пора показывать ментовскую ксиву. Иначе неприятностей не оберешься!»

Опережая события, шагнул вперед и протянул охраннику служебное удостоверение. Заглянув через плечо дюжего охранника в документ земляк его обидчика расплылся в радушной улыбке:

— Зачем, капитан, расстраиваешься из-за пустяков? Какая ягода не нравится — клади на прилавок. Выбирай любую по вкусу. Нам для хорошего человека не жалко.

И не дожидаясь, когда сыщик воспользуется его приглашением, безжалостно выбросил гнилую клубнику в ящик с отбросами и, набрав с прилавка полный совок отборных ягод щедро насыпал их в пакет требовательного покупателя.

— Бери, кушай на здоровье. Персик не надо? Смотри какой сочный, вкусный, нежный! Дешево для уважаемого человека отдам! Ну сколько свесить?

— Ничего не надо!

— Как хочешь, дорогой! Заходи еще, мы хороших людей любим.

Не дослушав лживо-льстивые слова, Ершов направился к выходу, сжимая в руке наполненный свежей крупной ягодой пакет. Но чувства торжества в душе не было. В воображении мелькали отрывочные картины несостоявшегося мщения6 взмах его руки с тяжелой гирькой, залитое кровью лицо наглого продавца, и сбегающиеся поглазеть на происшествие равнодушные к чужой беде зеваки.

«А ведь ещё мгновение и я мог покалечить и даже убить этого подлеца! А из-за чего?! Всего-то за двести граммов недовешенной клубники и подсунутого гнилья. Хотя эти несколько ягод тут совсем ни при чем! Просто обидно, что меня так нагло в открытую обманули!»

И пораженный внезапной догадкой, Ершов остановился посреди тротуара, не обращая внимания на людей, обходивших его стороной. Теперь он знал точно, что уже никогда не будет испытывать превосходства над убийцей Мухиным, необдуманно и так поспешно свысока прозванным им «неандертальцем».