Имитация. Падение «Купидона» - Д Алекс "Алекс Дж"

Фей. Мое личное проклятье, от которого я могу избавиться только устранив физически. И не имеет никакого значения, что побудило ее предпринимать одну за другой методичные попытки уничтожить меня. Бернс представил мне доказательства ее связей со всеми фигурантами событий. Зак Морган, Логан, Квентин Моро. Она была замешана в трагической гибели Кайлы Грэм от дженерика препарата, заглавная буква которого выколота на тыльной стороне ладони Фей. У ее матери никогда не было никакого второго имени, да и кто бы стал увековечивать память такой матери? Фей лгала мне во всем, виртуозно и нагло. Она была на яхте в ночь вместе с Гектором, по глупости приютившем заблудившуюся девушку. Никакого Парижа. Ее там не было. Ни одной долбаной случайности. Я все время упускал из внимания тот факт, что Фей неплохо разбирается в программировании. Ей ничего не стоило поставить программу слежки на мой ноутбук. И она одна видела аккаунт Филли Бойл и находилась в примерочной в тот момент, когда я встретил настоящую Филисити. Фей могла слышать наш разговор. Уверен, что она слышала. Ну а дальше дело за техническим прогрессом.

Разумеется, мисс Уокер действовала не в одиночку. И у нее были самые могущественные помощники и покровители, каждого из которых она по-своему водила за нос. Кто из них являлся ключевой фигурой, мне еще предстоит понять. Весь хаос, сотрясавший мою жизнь на протяжении последних месяцев, породила Фей, являясь эпицентром смертоносного урагана. И мне не интересно – за что. Я просто хочу остановить ее. И уберечь ту, что носит теперь мое имя. Чудесное спасение Эби больше не является тайной, и не только для спецслужб. Бернс предоставил неопровержимые подтверждения, не оставив места для маневра. Отъезд Эби в Сидней или любую другую точку мира утратил свою актуальность. Если враг временно имеет перевес и установлен не со стопроцентной точностью, то приходится искать варианты.

Правила, условия, уступки, слежка, подкуп, договорённости, обмен информацией. Это совсем не то, о чем я грезил, представляя себя курсантом полицейской академии. Когда-то я мечтал попасть в ФБР, но не считал себя достаточно способным, да и физические увечья могли воспрепятствовать воплощению амбиций. Возможно, Эби права, и вселенная глуха на одно ухо, поэтому стоит кричать громче и правильнее формулировать свои желания и просьбы, чтобы не было потом вопросов к воплощению. Как в моем случае.

Я привычным усилием блокирую назойливые мысли о Фей, возвращаясь к насущным проблемам, имеющим приоритетное значение. Откладываю блеклый снимок в сторону и бегло оглядываю содержимое ящика. Я больше чем уверен, что держу в своих руках секрет на миллион, разыскиваемый многими. Толстые исписанные тетрадки, бумажные папки с документами, копии с пометками от руки, отчеты, результаты тестирования, запротоколированные исследования, внутренние накладные нелегальных лабораторий с именами и подписями действующих руководителей Медеи. В самом низу с десяток старинных дискет и небольшая прямоугольная книжечка в твердом переплете. Внутри образовывается тугой комок, нервный импульс натягивает напряженные мышцы. И я уже знаю, что эта маленькая тетрадь, похожая на карманный молитвослов (на ней даже крест имеется), расскажет куда больше, чем все остальные многочисленные документы. И на самой первой странице я читаю строки, написанные неразборчивым подчерком:

8 мая 1987 года. Я начинаю вести записи, чтобы происходящие события не были исправлены и видоизменены теми, кто в конечном итоге будет писать историю моей жизни, оценивать и выносить суждения, обвинять в том, чего я не совершала. То, чем я занимаюсь, незаконно, преступно по отношению к человеческой жизни. Но мой муж не позволит мне выйти из дела. Ни мой муж, ни его партнёр и самый отвратительный тип из всех, кого я знаю – Кертис Морган.

Эбигейл

Перебирая пальцами белый песок, я смотрю на линию горизонта, где бескрайние, пронзительно голубые воды Индийского океана сливаются с безоблачным чистым небом. За спиной роскошная вилла, окруженная банановыми джунглями и пышной тропической растительностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тишина вокруг, нарушаемая криками экзотических птиц. Безмолвие. Завораживающая красота. Легкий бриз оставляет крупинки соли на губах и пробуждает лёгкую тоску в груди. Не беспричинную, нет. Я нахожусь, пожалуй, в самом прекрасном месте на планете, и мне безумно горько от мысли, что не могу разделить свое восхищение с самыми близкими мне людьми. Они где-то там, за синими далями, так высоко, что не дотянуться. Ни один небесный фонарик не приблизит меня к ним, не вернет их обратно. Мне остается только память и скорбь, и глухое отчаяние.

Мы не можем изменить прошлое, не в силах воскресить любимых. Жить мгновением, сегодняшним днем, брать то, что предлагает судьба – мои новые правила. Я не оригинальна и не очень умна. И чрезмерно доверчива. И мне очень хочется надеяться на чудо, верить в то, что мы оказались с Джеромом вдвоем в этом райском месте по воле судьбы или провидения.

Шум от колес электромобиля, приближающегося к вилле по грунтовой дороге, на короткий миг вырывает меня из потока мыслей. Я не оборачиваюсь, продолжая смотреть на безмятежный спокойный океан. Солнечные лучи согревают открытые участки тела, ощутимо припекая кожу. Из одежды на мне только белый купальник с широкой лямкой на покрытом шрамами плече. Сброшенный прозрачный сарафан лежит рядом на песке. Неторопливо поднимаю его, стряхиваю и набрасываю на плечи.

В голове мелькает запоздалая мысль о солнцезащитном креме и быстро исчезает, когда через пару минут на деревянной лестнице, спускающейся от виллы к пляжу, раздаются мужские уверенные шаги.

Песок хрустит под его ногами. Пара секунд, и Джером садится рядом. В футболке и шортах, с босыми ногами. Утром он выглядел иначе, когда тихо покидал нашу виллу, уверенный, что я сплю. Меня разбудил шум вертолётной вертушки. Открыв глаза, я успела увидеть только удаляющуюся спину Джерома. Строгий дизайнерский костюм и кейс в руках, дорогой аромат мужского парфюма.

Можно бесконечно прятать голову в песок, но реальность неумолима. Моего новоиспечённого мужа привело на Сейшелы вовсе не желание устроить для меня отпуск мечты и не стремление придать нашему скоропалительному браку оттенок достоверности. Я до сих пор не уверена, что мне не приснилось свадебное платье, купленное впопыхах, кольцо с бриллиантом, цена которого еще месяц назад привела бы меня в шок, скромная церемония, мрачно-красивый жених, не произнесший ни слова, кроме «да» и «согласен», единственный свидетель в лице Рони Брекстона и букет белых роз, от волнения забытый в такси.

Не такой я представляла собственную свадьбу, и причины, вынудившие Джерома принять столь внезапное решение, пока остаются за кадром. Когда я соглашалась, то не думала о последствиях, мной овладела эйфория. Заветное желание исполнилось. Мы женаты четыре дня, но это лишь сухая констатация факта. Два незнакомца, оказавшиеся в странных и неловких условиях и понятия не имеющие, что делать дальше. То, что, по сути, должно было сблизить нас, отдалило еще сильнее.

Может быть, виновата я сама, потребовав в ультимативной форме дополнительное время для того, чтобы разобраться в себе и привыкнуть к мысли о том, что я внезапно стала замужней женщиной. Он посчитал меня сумасбродкой, не наигравшейся в игрушки и не понимающей, чего хочет. Это не мои догадки. Джером так и сказал, когда после процедуры бракосочетания мы вернулись в отель, и я попросила его взять еще один номер и оставить меня одну. Но он выполнил мое условие. И больше не предпринимал ни одной попытки притронуться ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я действительно не знаю, что думаю по этому поводу. Мысль об интимной близости страшит меня, но еще больше пугает холодное отчуждение, возникшее между нами.

Вернувшись в Сент-Луис, Джером три дня пропадал на работе, возвращался поздно ночью и уходил спать в свободную спальню. Мы практически не виделись и не разговаривали. Я даже не знаю, сообщил ли он кому-то о том, что женился, или у нас что-то вроде тайного брака.