Музыкантша - Ольга Морозова

— Думаю, есть. Школы везде есть, с этим у нас проблем нет.

— Всё. Устала я. Пойду чай закажу.

— Иди, по вагону особенно не шастай, глаза не мозоль!

— Слушаюсь.

Марго, теперь Лидия, принесла чай и отхлебнула глоток. Горячий напиток обжёг горло, и она вдруг отчётливо ощутила вкус новой жизни. Этот вкус показался ей горьким и неприятным. Она позвала дочь.

— Анжела, дочка! Слезай!

Девочка нехотя слезла.

— Слушай, милая! Ты же у нас взрослая девочка? Всё понимаешь… Можно тебе доверить тайну?

Анжела кивнула.

— Так вот. Наш папа работает на секретной работе. И сейчас у него новое задание. Чтобы нас не нашили плохие люди, нам надо спрятаться. На время. А потом мы вернёмся. Но чтобы получше спрятаться, нам нужно сменить имена. Теперь меня зовут Лида, а папу Петя. А фамилия наша Акуловы. Тебя зовут Ангелина, но мы тебя будем звать Анжелой, как раньше. Поняла?

Анжела кивнула.

— Повтори.

— Мама Лида и папа Петя.

— Умница. Это никому нельзя рассказывать, иначе нас могут убить. Что поделаешь, — Марго метнула на Эдика полный ненависти взгляд, — такая у твоего папы работа. Как тебя зовут, скажи.

— Ангелина Акулова.

— Молодец. Какая же ты у меня умница! — Марго поцеловала дочь. — Есть хочешь?

Анжела отрицательно помотала головой.

— Мам, а как же Казимир Георгиевич?

— Казимир Георгиевич, деточка, теперь будет заниматься с другой девочкой. — Это Эдик решил вступить в разговор.

— Я не хочу… — голос Анжелы сошёл на шёпот.

— Теперь, дочка, ничего не поделаешь… Иначе нам крышка. Там больше не безопасно. И всё, хватит вопросов! Я тоже много что хочу. У тебя ещё вся жизнь впереди, а я… — Марго отвернулась к окну, чтобы скрыть набежавшие слёзы. — Ладно, иди на верх, станция скоро, я выйду, поесть куплю. И не хнычь, прошу! И без тебя тошно!

До деревни пришлось добираться на перекладных. Разбитый автобус довёз их до развилки, откуда нужно было добираться пешком около пяти километров. Транспорт не подвернулся, и идти пришлось на своих двоих, поэтому, когда на горизонте показалась деревня, Марго уже совершенно выбилась из сил.

— Где дом-то? — От усталости она запыхалась, и голос её срывался.

— Уже недалеко. Давайте, последний рывок.

Они прошли ещё немного по улице, когда Эдик остановился.

— Вот наше новое пристанище.

Марго с удивлением взирала на покосившуюся лачугу, обнесённую дощатым ещё более кривым забором. Калитка скрипнула, пропустив их внутрь. Краска с дома облезла, и вид у него был довольно жалким, если не сказать больше.

— Там внутри нормально. Жить можно. Я потом договорюсь с кем-нибудь, подшаманят… места здесь зато, что надо… красота…

— Да, места что надо… — Марго снова была на грани истерики. — Вода, отопление есть?

— Вода в колодце, есть газ. В баллонах. Удобства во дворе. Отопление печное.

— Вот так приключение… Сбылась мечта идиотки…

— О чём ты это, Лидочка?

— Да о том, Петенька, что в детстве любила о приключениях читать, и до смерти хотелось такой же жизни… вот и получила. И правда говорят, бойся своих желаний, они могут исполниться.

— Накаркала, значит…

Они вошли в дом. Внутри был беспорядок, но, в принципе, Эдик не обманул — было довольно сносно. Если хорошенько убраться и не принимать во внимание обстоятельства, приведшие их сюда, то обстановка была даже колоритной. Марго вздохнула, велела Эдику натаскать воды и принялась за уборку, благодаря чему к вечеру изба приняла вполне жилой вид. Эдик затопил печь, и стало тепло. Марго достала из сумки еду, предусмотрительно купленную на станции, и они поели. В старом шкафу было постельное бельё, одеяла и подушки. Марго, уже ничего не спрашивая, постелила всем постели, и они улеглись спать, измученные последними событиями и долгой дорогой.

Утром Эдик сбегал в магазин, а Марго вышла во двор. На соседнем участке возилась женщина, на вид лет шестидесяти. Марго окликнула её.

— Мамаша! Можно вас на минутку!

Женщина подошла. Вблизи она выглядела ещё старше. На голове её был повязан платок, а ногах были надеты галоши. Она вытерла руки о передник и прищурилась, разглядывая Марго.

— Что, милая?

— Простите, не знаю, как вас зовут…

— Баба Зина зови. Меня все так здесь зовут.

— Мы вчера приехали, беженцы из Узбекистана… Дом вот от родственника достался. По мужу…

— От Семеныча? Не знала, что у него родственники имелись… помер один, как перст…

— Мы и сами случайно узнали. Это дальний родственник… Муж о нём и не слышал раньше… нам переждать пока, а там посмотрим…

— Ну что ж… живите… коли так…

— Я спросить хотела, школа у вас здесь есть? У меня дочь во второй класс перешла, август уже…

— Есть, милая, есть. И дети здесь есть, и магазин, и медпункт. А как же… Здесь тоже люди живут. Мы хоть и на отшибе, но держимся пока. Не все разъехались. Да и что сейчас в городе делать? Маета одна… А тут и огород, и скотинка, и куры… Ты не переживай, с голоду не помрёшь… Я покажу, где мясо брать, молоко… ничего, жить можно. Вон кругом что творится, а тут тихо, спокойно… Глядишь, понравится ещё, уезжать не захочешь. А школа в соседнем селе, километров за десять. Но автобус каждое утро приходит, забирает, отвозит. Тут ещё десять школьников есть.

— У меня дочь на скрипке играет…

— Ну, уж это, милая, не знаю… врать не буду… Откуда скрипка здесь? Спасибо, хоть учат чему-то…

— Понятно…

— Ты спрашивай, ежели что надо. Я советом всегда рада помочь. Да и так, по хозяйству…

— Хорошо… — Марго обернулась на скрип калитки. Пришёл Эдик. — Муж вернулся, пойду я, спасибо.

— Да не за что. — Баба Зина поправила платок и заковыляла вглубь участка, а Марго пошла навстречу мужу. — Как звать-то тебя, доченька? — крикнула женщина уже вдогонку.

— Лида. Мужа — Петром, а дочь — Ангелина.

— Вот и ладненько, вот и познакомились… — баба Зина вздохнула и присела на скамейку возле дома. «Надо же, как мир чудно устроен, — подумала она, — у Семеныча и родственники, оказывается, имелись… а он, старый хрыч, ни ухом, ни рылом… знать не знал и ведать не ведал… так хоть помирать веселее бы было. Эх, да что там говорить!» — баба Зина достала из кармана засаленного передника семечки и, отключившись от мира, начала их щёлкать.

Постепенно жизнь у невольных переселенцев начала налаживаться. Анжела пошла в школу. Эдик нанял местных мужиков, и они, как могли, подремонтировали дом. В райцентре удалось купить кое-какую мебель, плиту, и более-менее сносно обустроить быт. Под руководством бабы Зины Марго весной засадила огород, и начала потихоньку приторговывать сначала свежей зеленью, а потом и овощами. Это приносило пусть и небольшой, но доход. Деньги, которые Эдик, как он утверждал, привёз с собой, он тщательно спрятал, и выдавал Марго небольшими порциями на покупку самого необходимого. Он боялся, что если они начнут сорить купюрами, то их могут вычислить те, от кого они так далеко спрятались. В принципе Марго разделяла его точку зрения, но порой, в приступе жестокой хандры, она устраивала мужу страшные скандалы по этому поводу. К тому же Эдик начал пить. Порошок, который он привёз с собой, как догадалась Марго, подходил к концу, и здесь его достать было просто негде. Эдик стал чрезвычайно нервным и раздражительным. Он так нигде и не работал, и баба Зина весьма неодобрительно посматривала в его сторону. На Марго же засматривался местный тракторист Савва. Он был вдовцом, жена умерла от сердечной болезни, и он ужасно страдал от одиночества. Марго иногда захаживала к нему на огонёк и не брезговала грубыми мужицкими ласками. В этом плане Эдик давно уже был далёк от совершенства, а Марго без мужского внимания чахла, словно цветок, который давно не поливали.

— Лидуша, солнышко, да брось ты этого алкаша! Переезжай ко мне! Ну, милая! Так славно мы заживём! — Савва гладил Марго по мраморным плечам, уже потерявшим девичью хрупкость и ставшими округлыми и налитыми. — Вон ты какая красавица! Неужто охота себя гробить? Красоту свою этому ироду дарить? — Савва клал голову на грудь Марго и вздыхал. — Ягодка ты моя! Сладенькая…

Марго от этих ласк таяла, как снежная баба весной. Жар внизу её живота разгорался, как лесной пожар, и она льнула к Савве с новой силой.

— Не могу, Саввушка, пока не могу… потерпи…

— Сил уже нет, Лида! Каждую ночь тебя во сне вижу… все ямочки твои и округлости, и животик твой сахарный и грудки! Обнять хочу, просыпаюсь, а тебя нет… всё кипит внутри, клокочет! Сердце так и трепещет! Веришь?

— Да верю, отчего ж не верить…

— Если ты за дочку переживаешь, так не бойся, я её как родную любить буду! Мы ещё с тобой нарожаем, вот увидишь!

— Ну, хватит, не рви мне душу! Не время ещё… скажу я, как готова буду. Я и так здесь рядом…