Музыкантша - Ольга Морозова

— Ну, хватит, не рви мне душу! Не время ещё… скажу я, как готова буду. Я и так здесь рядом…

Савва вздыхает, гладит Марго по волосам. Марго откидывается на подушки, кладёт руки за голову и смотрит в потолок. Савва мужик ничего, конечно. И любовник хороший. Как обнимет, так сердце заходится, а как поцелует, так у Марго ноги подкашиваются. Силушка чувствуется, первобытная, необузданная. Любовным хитростям он не обучен, но этого и не нужно. Дикая страсть, почти животная, сметающая всё на своём пути, его полностью оправдывает. И не только оправдывает, но и возносит над другими, более утончёнными и изощрёнными в любовных утехах. А таких Марго на своём веку повидала немало. Пока же она лелеяла мысли о возвращении. Но к Савве, тем не менее, привязалась, и подумывала — а не взять ли его с собой? А с другой стороны, когда оно, это возвращение будет? Так и совсем состариться недолго, ожидаючи неизвестно чего. Чутьё подсказывало Марго, что времени даром терять не стоит, и она всё больше склонялась к мысли, что пора уже бросать Эдика и выходить замуж за Савву. Тем паче, что по здравому рассуждению, если она выйдет замуж и возьмёт фамилию мужа, то её следы и следы Анжелы затрутся окончательно. Ей выдадут новый паспорт, чистый, без подделок и да здравствует новая жизнь! Иначе Анжелка здесь совсем захиреет, и её планы стать матерью звезды окончательно провалятся. Два года прошло, Анжелке уже десять лет, а воз и ныне там. Эдик похоже, окончательно утратил контроль над реальностью, он или пьяный или обнюханный. А как деньги закончатся, тогда что? Подумать страшно… Марго даже внутренне содрогнулась от таких мыслей. Да и сейчас тоже не сахар, одна отрада, что Савва. А Савва — мужик работящий, не пьющий, заработают денег и в город вернутся. Или здесь что-нибудь развернут… Машину купят, Анжелку снова в музыкальную школу отдадут, Марго возить её будет. Она каждый вечер что-то там пиликает, чтобы форму не терять… Умница девочка. Если бы не этот придурок муж, уже бы звездой стала… Марго встаёт с кровати и начинает одеваться.

— Пойду я, Савва… пора…

— Побудь ещё…

— Не могу. Вдруг Эдик искать начнёт? Да и Анжелка скоро из школы вернётся…

— Завтра придёшь? Как стемнеет… С утра я на работу пойду, до вечера…

— Приду. Если мой напьётся… Как Анжелка уснёт.

— Обещаешь?

— Вот глупый! Да неужели я сама не хочу? Поживи-ка с таким…

— Вот и я говорю…

Марго приложила палец к губам Саввы: — Тихо! Молчи! Сама всё знаю…

Она накинула платок и вышла. Их связь не была в деревне большим секретом, но, глядя на Эдика, Марго не осуждали, а даже сочувствовали. Рвётся баба, а мужик как пиявка к ней присосался и кровь сосёт. Эдика в деревне не любили. В голове же Марго крепко засела мысль избавиться от мужа, послав его ко всем чертям. Единственное, что она хотела сделать, так это найти деньги, которые он привёз с собой, и забрать их. Она считала, что за те мучения, на которые он обрёк их с дочерью, она имеет право на компенсацию. Всё равно деньги на ветер пустит, пропьёт да пронюхает. А так хоть Анжелке на образование пойдут. И к Савве не с пустыми руками заявится. Не приживалкой и не нахлебницей. Одолеваемая такими мыслями, Марго зашла в дом.

Пьяный Эдик храпел на кровати, бутыль самогона стояла на столе, и Марго налила себе рюмочку. Самогон был крепкий, и Марго прошибла слеза — у Глашки брал, стервец! Та тоже мимо себя не льёт, сучка! Видать, не ровно дышит в сторону Эдика. Вот и хорошо, вместе и загибаться не так грустно. Марго усмехнулась, налила себе ещё рюмку. Неплохо. Хрустнула огурцом, ей же и засолённым, завалявшимся на тарелке, и пошла искать заначку. Надо сказать, что эту заначку она и раньше искала, да та всё не давалась. И там посмотрит Марго, и там поищет, но так ничего и не находила. А тут вдруг её осенило — вспомнила, что Эдик частенько возле куста смородины тёрся, что в углу участка рос. Марго не придавала этому значения — ну трётся и трётся, мало ли что. Идиот, он и в Африке идиот. Постоит, постоит, и отойдёт, к другому кусту переберётся, там постоит. Иногда час или больше мог так ходить. Марго это не особенно волновало. А тут вдруг её как током ударило. Она сбегала в сарай, взяла лопату и направилась к заветному кусту. Земля под ним была рыхлая, будто её кто специально рыхлил. Сердце у Марго забилось, предчувствуя удачу. Она воткнула лопату и начала рыть. Много усилий прикладывать не пришлось, и вскоре лопата стукнулась обо что-то твёрдое. Марго отбросила её в сторону и продолжила копать руками, не обращая внимания на грязь под ногтями. Вскоре ей удалось вытащить на поверхность металлическую коробку. Марго отряхнула руки от налипшей земли и осторожно приоткрыла крышку. Это было именно то, что она так долго искала — заначка Эдика. Но, к великому сожалению Марго, денег в коробке не оказалось, только на дне сиротливо лежал мешочек с сероватым порошком. Марго уронила коробку на землю и разрыдалась, размазывая по щекам слёзы грязными руками. Потом бросила коробку назад в яму и небрежно забросала её сверху землёй. Устало поднялась с колен и поплелась в дом. Села за стол и плеснула себе самогона в стакан. Господи, как же она раньше не догадалась, идиотка! Да кто бы ещё отпустил его с деньгами? Да с такими деньгами, про которые он говорил, можно было бы и не в такой дыре спрятаться. Мир велик, есть места и получше. Марго снова разразилась рыданиями. Потом вытерла слёзы, умылась и привела себя в порядок. Что случилось, то случилось, слезами, как известно, горю не поможешь. Хоть обрыдайся, хоть умри. Что ж, пусть подыхает один, тем более, пора с ним расстаться. Теперь-то уж точно ловить нечего. На днях и скажет ему, что уходит. Савва её любую примет, хоть с деньгами, хоть без. Может, без денег и лучше. Деньги людей портят, особенно большие. А ей корысть в любви ни к чему, не хватало, чтобы её ещё за деньги мужики любили! Марго легла на кровать, застеленную мягкой периной, и быстро заснула, подумав, что горячка в данном деле неуместна.

Через пару дней Марго, вернувшись с рынка, застала дочь в слезах. Анжела судорожно всхлипывала, очевидно, устав от собственных рыданий. Под глазом её начинал наливаться синяк.

— Что случилось, доченька? — Марго переменилась в лице. — Что с тобой? — Она осторожно потрогала пальцами синяк. — Откуда это? Подралась с кем?

— Папа… скрипку… забрал… — Девочка снова зарыдала.

— Скрипку забрал? Зачем?

— Н..не зна-ю! Отобрал… м. меня уда-рил!

— Вот ублюдок! Ну, я ему покажу! И куда он пошёл, не сказал?

— Н..нет… к тёте Глаше… наверное…

— Не плачь, дочка! Я этого так не оставлю! Иди, милая, погуляй, я тут с ним сама разберусь. Ты не встревай…

Эдик вернулся через час, держа в руке бутыль с самогоном. От него разило спиртным.

— Привет, муженёк! Где это ты пропадёшь целый день?

— А тебе что? Где хочу, там и хожу, у тебя спросить забыл…

— Да что ты говоришь! У меня-то как раз спросить и забыл… Где скрипка, сволочь?!

— Всё! Нету! Достала она меня своим пиликаньем! Целый день по нервам — скрип, скрип, мочи нет терпеть! Всю душу мне вынула, гадина! Я просто помолчать её попросил, а она уставилась, как волчонок, того и гляди горло перегрызёт, ну… я и не выдержал…

— Да я посажу тебя за это, скотина! Ты понял?! Верни инструмент, по-хорошему прошу…

— Ты это… давай без угроз… нету инструмента… я же сказал… так вышло, прости… я Глашке его отнёс, она обещала продать и порошка достать, у неё знакомые есть… так что не взыщи, Лидушка…

— Так ты скрипку на порошок выменял?! Ты в своём уме?!

— В своём, не в твоём же… А ты что меня допрашивать взялась?! — Эдик опрокинул в рот стопку самогона. — Тебе кто разрешил?!

— А я ни у кого разрешения спрашивать не собираюсь, индюк малохольный! Всё, с меня хватит! Я от тебя ухожу. Живи, как знаешь, пей, нюхай, колись! Это меня теперь не касается!

— И куда же мы собрались?

— Да тебе-то что? Тебе что я есть, что нет меня, всё едино…

— Ага! Денежки мои прикарманила, порошок последний продала и ноги сделать решила?! Так что ли? Любовничка своего содержать теперь будешь? Думаешь, не знаю, что ты деньги мои выкопала?!

— Что?! Какие деньги?! Опомнись! Да откуда у тебя деньги-то? Да и были ли они вообще? Да ты врал мне! Разводил, как последнюю идиотку! На сто лет хватит! Какие сто лет? Да не было там у тебя ничего! Не было!

— Было! Верни деньги, тварь! — Эдик не на шутку разозлился. — Ты меня ещё скрипкой упрекаешь?! Ты — воровка! Да ты сучка последняя, вот ты кто! Небось на кобеля своего всё потратила, признавайся!

— Чего?! Да я сроду на мужиков ничего не тратила и тратить не собираюсь! Не убогая, и не калека, слава Богу! И без денег твоих сраных возьмут, да ещё и на руках носить будут!

— Это ты о трактористе своём долбанном?! О Саввушке блаженном? Телке этом?

— Да лучше уж телок, чем сморчок занюханный!